Женщина победила.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Женщина победила.

КНУТЪ ГАМСУНЪ. 

Пер. Л. А. Добровой.

ЖЕНЩИНА ПОБЕДИЛА.

Я служилъ кондукторомъ на электрической железной дороге въ Чикаго. Сначала я былъ приставленъ къ трамваю, циркулирующему между центромъ города и скотнымъ рынкомъ. Во время ночного дежурства мы не были гарантированы отъ вторженiя сомнительныхъ людей. Однако мы не имели права стрелять въ кого бы то ни было, а темъ более убивать, такъ какъ общество электрическихъ железныхъ дорогъ было ответственно за наши поступки; что касается меня, то у меня даже не было револьвера, и я долженъ былъ надеяться на свою звезду. Въ общемъ совсемъ обезоружены бывали мы редко: такъ, напримеръ, у меня была ручка тормаза, которую можно было снять въ одно мгновенiе, и она могла служить прекрасной защитой. Но мне пришлось употребить ее въ дело всего одинъ разъ. На Рождестве 1886 года я благополучно продежурилъ все ночи на своемъ трамвае. Но вотъ какъ-то разъ подошла целая толпа ирландцевъ со скотнаго рынка, и они разомъ заполнили весь вагонъ, они были пьяны и имели при себе бутылки, они жаловались на нужду и не хотели платить мне денегъ за билеты, хотя вагонъ уже тронулся. Въ продолженiе целаго года, утромъ и вечеромъ они выплачивали обществу свои пять центовъ, говорили они, а теперь - Рождество, и потому они хотятъ хоть разъ не заплатить. Это соображенiе было вовсе не безсмысленно, но пропустить ихъ безъ денегъ я не решился, боясь "шпiоновъ", бывшихъ на службе у общества электрическихъ железныхъ дорогъ и обязанныхъ следить за честностью кондукторовъ. Констэебль влезъ въ вагонь. Онъ постоялъ несколько минуть, сказалъ несколько словъ о Рождестве и о погоде и выпрыгнулъ обратно на мостовую, такъ какъ вагонъ былъ переполненъ. Я прекрасно зналъ, что мне стоило сказать констэблю два слова, и все пассажиры тотчасъ же заплатили бы свои пять центовъ, но я ничего ему не сказалъ. - Почему вы не донесли на насъ? - спросилъ одинъ изъ нихъ. - Я считалъ это лишнимъ - возразилъ я, - я ведь имею дело съ джентльменами. Въ ответъ на мое возраженiе многiе отъ души расхохотались, но часть меня поддержала, и они нашли предлогъ заплатить за всехъ.

На следующее Рождество меня переведи на Коттеджъ-линiю. Это было большое разнообразiе. Теперь у меня былъ целый поездъ, состоящiй изъ двухъ, а иногда и трехъ вагоновъ, который долженъ былъ проходить подземнымъ туннелемъ; публика въ этой части города была чистая, и я долженъ былъ собирать свои пятачки въ перчаткахъ. Здесь не бывало никакихъ недоразуменiй, но зато я скоро утомился при виде такого громаднаго количества людей.

На Рождество 1897 года мне пришлось пережить небольшое событiе.

Утромъ въ сочельникъ я привелъ свой поездъ въ городъ; тогда у меня было дневное дежурство. Въ вагонъ входить господинъ и начинаетъ со мною разговаривать; пока я обходилъ вагоны, онъ ждалъ меня на задней площадке, где было мое постоянное место, и возобновилъ разговоръ. Ему было летъ тридцать, онъ былъ бледенъ, носилъ бороду и былъ очень изысканно одетъ, но безъ пальто, несмотря на довольно холодную погоду.

- Я уехалъ изъ дому, въ чемъ былъ, - сказалъ онъ. - Я хочу сделать жене сюрпризъ.

- Рождественскiй подарокъ, - заметилъ я.

- Совершенно верно! - ответилъ онъ и улыбнулся. Но это была странная улыбка, какая-то гримаса, нервное подергиванiе рта.

- Сколько вы зарабатываете? - спросилъ онъ.

Это самый обыкновенный вопросъ въ Америке, и потому я ответилъ ему, сколько зарабатываю.

- Хотите заработать лишнихъ десять долларовъ? - спросилъ онъ.

Я ответилъ: - Да.

Онъ вынулъ бумажникъ и безъ дальнейшихъ разговоровъ подалъ мне банковую ассигнацiю. Онъ сказалъ, что чувствуетъ ко мне доверiе.

- Что я долженъ сделать? - спросилъ я.

Онъ спросилъ росписанiе моего времени и сказалъ:

- Вы заняты сегодня въ продолженiи восьми часовъ?

- Да.

- Въ одну изъ поездокъ вы должны оказать мне услугу. Здесь на углу улицы Монроэ мы проезжаемъ мимо люка, ведущаго къ подземному кабелю. Надъ люкомъ крышка, я подниму ее и спущусь внизъ.

- Вы хотите лишить себя жизни?

- Не совсемъ. Но я хочу такъ сделать.

- Ага!

- Хорошо, будетъ исполнено.

- Благодарю васъ. Я впрочемъ не психически разстроенъ, какъ вы, можетъ быть, предполагаете. Я все это делаю изъ-за моей жены, она должна увидать, что я хотелъ лишить себя жизни.

- Ваша жена, следовательно, будетъ сидеть въ моемъ поезде?

- Да. Она будетъ сидеть на передней площадке.

Я удивился. Передняя площадка была отделенiемъ вагоновожатаго, тамъ онъ стоялъ и управлялъ трамваемъ - она была открыта со всехъ сторонъ, зимой тамъ было очень холодно, и никто туда не садился.

- Она будетъ сидеть на передней площадке, - повторилъ господинъ, - она писала объ этомъ своему любовнику и обещала дать ему знакъ, когда она къ нему придетъ.

- Хорошо. Но я долженъ вамъ напомнить, чтобъ вы какъ можно скорее открывали крышку и влезали въ люкъ, иначе насъ настигнетъ следующiй поездъ. Мы ездимъ каждыя три минуты.

- Все это мне известно, - возразилъ господинъ. - Крышка будетъ уже открыта, когда я подойду. Она уже и сейчасъ открыта.

- Еще одно: какъ можете вы узнать, съ какимъ поездомъ поедетъ ваша жена?

-- Объ этомъ я буду извещенъ по телеграфу. У меня есть люди, которые следятъ за каждымъ ея шагомъ. На моей жене будетъ коричневый меховой костюмъ, вы ее легко узнаете - она очень красива. Въ случае, если она упадетъ въ обморокъ, я попрошу васъ отнести ее въ аптеку, находящуюся на углу улицы Монроэ.

Я спросилъ:

- Говорили ли вы съ моимъ вагоновожатымъ?

- Да - сказалъ онъ, - и я далъ ему ту же сумму, что и вамъ. Но я не хочу, чтобы вы смеялись надъ этимъ фактомъ. Вы не должны говорить о немъ между собою.

- Хорошо.

- Когда вы будете приближаться къ улице Монроэ, то поместитесь на передней площадке и смотрите въ оба. Какъ только вы увидите надъ люкомъ мою голову, вы дадите сигналъ, и поездъ остановится. Машинистъ поможетъ вамъ вытащить меня изъ люка, если даже я буду сопротивляться и утверждать, что хочу умереть.

Я обдумалъ все сказанное и заметилъ:

- Мне кажется, вы могли бы сберечь ваши деньги и никого не посвящать въ свои планы. Вы просто могли бы влезть въ люкъ.

- Великiй Боже! - воскликнулъ господинъ, - предположимъ, что вагоновожатый меня не заметитъ! Вы меня не заметите! Никто меня не увидитъ!

- Вы правы.

Мы поговорили еще кое о чемъ, господинъ доехалъ со мной до последней станцiи и, когда поездъ повернулъ обратно, онъ поехалъ назадъ. На углу улицы Монроэ онъ сказалъ:

- Вотъ тутъ аптека, въ которую вы отнесете мою жену въ случае, если она упадетъ въ обморокъ.

Затемъ онъ выпрыгнулъ изъ трамвая.

ветра; при малейшемъ движенiи я скрипелъ самымъ непрiятнымъ образомъ, и товарищи постоянно издевались надо мною. Зато теперь часть денегъ пойдетъ на покупку меховой куртки удивительной плотности! Если товарищи придутъ дразнить меня, то я этого не потерплю...

Я проехалъ два, я проехалъ три конца; ничего не происходитъ. Когда, наконецъ, мы собрались отъезжать въ четвертый разъ отъ главной станцiи, въ вагонъ вошла молодая женщина и заняла место на передней площадке. На ней былъ коричневый меховой костюмъ. Когда я подошелъ къ ней, чтобъ получить деньги, она подняла голову и посмотрела на меня. Она была очень молода и красива, глаза у нея были голубые и совершенно невинные. Бедняжка, подумалъ я, вамъ предстоитъ пережить большой страхъ; но вы совершили, вероятно, маленькiй проступокъ и теперь должны понести наказанiе. Во всякомъ случае я съ наслажденiемъ осторожно отнесу васъ въ аптеку.

Мы покатили въ городъ.

Со своей площадки я заметилъ вдругъ, что вагоновожатый началъ говорить съ дамой. Что онъ могъ сказать ей? Къ тому же во время движенiя было запрещено разговаривать съ пассажирами. Къ моему большому удивленiю, я замечаю, что дама пересела ближе къ нему, а онъ съ величайшимъ вниманiемъ слушаеть, что она ему говоритъ.

Между темъ мы въезжаемъ въ городъ, останавливаемся, люди садятся, останавливаемся снова, люди выходятъ, все идетъ своимъ чередомъ, Мы приближаемся къ улице Монроэ.

Я думаю про себя:

- Эксцентричный молодой человекъ удачно выбралъ себе место, на углу этой улицы всегда небольшое движенiе, и ему едва ли могутъ помешать влезть въ люкъ.

Я вспоминаю, что неоднократно видалъ служащихъ общества электрическихъ железныхъ дорогъ, стоящихъ въ люке и починяющихъ то, что было сломано. Но если бы, не дай Богъ, случилось какому-нибудь рабочему застрять въ дыре, въ то время какъ проезжаетъ поездъ, то онъ наверное сталъ бы на несколько дюймовъ короче: вилка, ведущая къ кабелю отрезала бы ему голову. Такъ какъ следующая улица была Монроэ, то я перешелъ на переднюю площадку.

Теперь дама и вагоновожатый не разговаривали между собою. Последнее, что я успелъ заметить было то, что вагоновожатый кивнулъ головою, какъ бы въ знакъ того, что онъ согласенъ. После этого онъ сталъ пристально смотреть впередъ и поехалъ полной скоростью. Мой вагоновожатый былъ ирландецъ. - Slack her а bit, - сказалъ я ему на жаргоне. Это значитъ, поезжай тише. Я увидалъ черную точку между рельсами, это могла быть человеческая голова, торчащая изъ земли.

Я посмотрелъ на даму, она пристально смотрела на ту же точку и крепко ухватилась за сиденье, она уже волнуется отъ того, что можетъ произойти несчастiе, - подумалъ я, - что же съ ней будетъ, когда она увидитъ, что это ея собственный мужъ, покушающiйся на самоубiйство!

Ирландецъ Патъ не замедлилъ однако хода. Я закричалъ ему, что изъ люка видны люди - никакой перемены. Мы теперь ясно различаемъ голову, это былъ сумасшедшiй молодой человекъ, онъ стоялъ въ люке и повернулъ голову въ нашу сторону. Тогда я приложилъ свистокъ къ губамъ и далъ сигналъ остановиться; ирландецъ Патъ продолжалъ ехать съ прежней скоростью. Черезъ несколько секундъ произойдетъ несчастiе. Я началъ трезвонить въ колокольчикъ, а затемъ бросился впередъ и схватился за тормазъ. Но было уже поздно, поездъ со скрипомъ переехалъ люкъ прежде, чемъ мне удалось его остановить.

Я соскочилъ съ площадки и думалъ только о томъ, что мне нужно спасти человека, который станетъ оказывать сопротивленiе. Но я тотчасъ же обратно влезъ на площадку и никакъ не могъ успокоиться. Вагоновожатый - тоже казался смущеннымъ, онъ какъ бы потерялъ разсудокъ и спрашивалъ, были ли люди въ люке и какъ могло случиться, что онъ не задержалъ поезда. Молодая женщина воскликнула: - Ужасно! ужасно! - Она была бледна, какъ смерть, и судорожно схватилась за сиденье. Но она не упала въ обморокъ, и вскоре затемъ вышла изъ вагона и пошла своей дорогой.

Собралась толпа народу, мы нашли голову несчастнаго подъ последнимъ вагономъ, а тело его еще стояло въ люке. Железная вилка тормаза попала ему подъ подбородокъ и оторвала голову. Мы убрали трупъ съ рельсовъ, явился констэбль, который долженъ былъ его увезти. Констэбль записалъ имена пассажировъ; все подтвердили, я звонилъ, давалъ сигналъ и, наконецъ, самъ бросился къ тормазу. Впрочемъ, мы, служащiе на электрической железной дороге, должны были давать показанiя въ нашемъ бюро. Ирландецъ Патъ попросилъ меня одолжить ему ножикъ. Я не понялъ его сначала и сказалъ, что несчастiе было и безъ того велико. Тогда Патъ разсмеялся и показалъ мне револьверъ въ доказательство того, что у него не было недостатка въ оружiи, а ножикъ былъ ему нуженъ совсемъ для другихъ целей. Получивъ отъ меня ножикъ, онъ простился со мною: теперь онъ не можетъ оставаться больше на службе; ему очень непрiятно, что я буду принужденъ самъ отвести поездъ на станцiю, тамъ мне дадутъ другого вагоновожатаго. И онъ объяснилъ мне, что я долженъ былъ делать. Онъ просилъ меня подарить ему ножикъ для того, чтобы отрезать форменныя пуговицы.

Затемъ онъ ушелъ.

мы благополучно поехали.

Однажды вечеромъ, между Рождествомъ и Новымъ Годомъ, я былъ свободенъ и бродилъ по городу. Подошедши къ одному изъ вокзаловъ, я зашелъ туда на минутку, чтобъ посмотреть на сильное движенiе. Я вышелъ на платформу и сталъ смотреть на поездъ, который долженъ былъ отойти.

Вдругъ я слышу, что меня кто-то окликаетъ. Я оборачиваюсь. Улыбающiйся человекъ стоитъ на подножке вагона и зоветъ меня по имени. Это былъ ирландецъ Патъ. Я сразу его не узналъ, онъ былъ отлично одетъ и сбрилъ себе бороду. Я невольно вскрикнулъ отъ удивленiя.

- Тише, не такъ громко! Чемъ кончилось дело? - спросилъ Патъ.

- Насъ допрашивали. Разыскиваютъ тебя.

на это деньги. Если хочешь, поедемъ вместе и поищемъ себе клочекъ земли недалеко отъ Фриско.

- Я не могу уехать.

- Я только что вспомнилъ: вотъ твой ножикъ. Большое спасибо. Нетъ, видишь ли, служба на трамвае не даетъ никакой будущности. Я прослужилъ три года, не имея возможности бросить эту службу.

Раздался свистокъ.

- И я столько же получилъ отъ него. Ну, онъ былъ въ общемъ, честнымъ плательщикомъ. Но жена была щедрее.

- Жена?!

- Да, молодая женщина. Мы состряпали съ ней небольшое дельце. Она не пожалела тыщенки-другой, такъ какъ хотела избавиться отъ своего мужа. Если я теперь могу начать более легкую жизнь, - то это благодаря ея деньгамъ........