Бедный Генрих (фрагмент)
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Бедный Генрих (фрагмент)

ИЗЪ ПОЭМЫ "БЕДНЫЙ ГЕНРИХЪ"

          Она и господинъ ея больной

          Верхомъ тихонько ехали въ Салерно.

          Хотя ездокъ, томясь, страдалъ безмерно

          И не было кровинки въ нёмъ одной,

          Но умирать не думалъ онъ, казалось;

          Она жь сойдти въ могилу собиралась

          И на погибель, какъ на праздникъ, шла.

          Какъ майскiй день, свежа и весела,

          Она шутить и петь была готова,

          Чтобъ облегчить страданiя больного,

          Чтобъ грусть его разсеять чемъ-нибудь

          И сократить темъ безконечный путь,

          Скорбя душой о нёмъ нелицемерно

          Когда жь они прiехали въ Салерно,

          То убедила спутника она

          Немедленно, до отдыха и сна,

          Найти врача, который обещался

          Его спасти. Больной повиновался -

          Ея склонясь, отправился къ врачу,

          Которому напомнилъ обещанье,

          Имъ данное когда-то при свиданьи.

          "Вотъ девушка!" сказалъ онъ. "Чтобъ спасти

          Меня, она готова въ гробъ сойти

          И ни кого за это не осудитъ.

          Такъ действуйте! Пусть будетъ то, что будетъ!"

          Какъ человекъ, который часто самъ

          Не можетъ верить собственнымъ глазамъ.

          Врачъ, головою покачавъ при этомъ,

          Проговорилъ: "скажи мне, чьимъ советамъ.

          Дитя моё, ты следуешь, и какъ

          Решаешься на этотъ страшный шагъ?

          Не страху ль подчинилась ты невольно?"

          "Нетъ", отвечала девушка, "сюда

          Явилась я охотой, добровольно."

          Врачъ руку повёлъ её тогда

          Въ другой покой, где съ ней вдвоёмъ остался

          И такъ её разубедить старался:

          "Скажи, зачемъ идёшь ты на убой,

          Такъ беззаветно жертвуя собой?

          Иль ты принуждена безчеловечно?

          Скажи - и я спасу тебя, конечно.

          Подумай и о томъ ты, въ свой черёдъ,

          Что господинъ твой всё-таки умрётъ,

          Коль за него умрёшь ты противъ воли.

          Перенося мучительныя боли,

          Ты безполезно кровью истечёшь,

          Да и больного этимъ не спасёшь.

          Подумай не шутя о предстоящихъ

          Терзанiяхъ - тебе, дитя, грозящихъ.

          Передо мной, во-первыхъ, ты должна

          Явиться будешь вся обнажена,

          Стыдливостью своей пренебрегая.

          Затемъ, дитя, настанетъ и другая

          Минута: по рукамъ и по ногамъ

          Тебя связать я долженъ буду самъ,

          И, приступивъ къ главнейшей сути дела,

          Часть внутренностей вырезать изъ тела.

          Пока - пойми ужасную картину -

          Трепещущаго сердца я не выну,

          Одинъ видъ стали жизнь въ тебе убьётъ.

          Какъ это ты всё вынесешь, бедняжка?

          Къ тому жь (о, мне подумать даже тяжко!)

          Что если ты одинъ испустишь крикъ,

          Раскаешься хоть на единый мигъ,

          То смерть твоя, съ борьбой ея ужасной,

          Окажется ненужной и напрасной.

          Теперь решай! Сказалъ я всё, что могъ!"

           - "Благодарю васъ, сударь, за урокъ!"

          Она врачу ответила съ приветомъ.

          "Хотя сама я думала объ этомъ

          Давнымъ-давно, вамъ всё же я вполне

          Обязана: вы очень ясно мне

          Открыли, что должно со мной случиться;

          Но такъ стращать насъ, женщинъ, не годится,

          И, право, сударь, слушая слова

          Благiя ваши, я едва-едва

          И сами вы, какъ вижу, оробели

          И, кажется, боитесь приступить

          Къ обязанности вашей. Извинить

          Меня должны вы, сударь: но, признаться,

          Мне вместе, очень хочется смеяться:

          Какъ это вы, учоный мужъ такой,

          Теряете решимость и покой

          И трусите сильнее, чемъ сама я,

          Служанка не мудрёная, простая,

          Готовая идти подъ лезвеё?

          Коль вы въ искусство верите своё,

          Такъ начинайте резать безъ смущенья,

          A за своё ручаюсь я терпенье.

          Послушавъ васъ, не сомневаюсь я,

          Что муки ждутъ тяжолыя меня,

          Но я бы передъ вами не стояла,

          Когда бъ сама себя не испытала,

          И подъ ножомъ - я смело вамъ скажу -

          Я не раскаюсь и не задрожу.

          Но я отъ этихъ страховъ и печали

          Готова хоть сейчасъ пуститься въ плясъ.

          Известно, сударь, каждому изъ насъ,

          Что умереть когда-нибудь да надо:

          Подчасъ и жизнь бываетъ хуже ада;

          И для блаженства вечнаго, при томъ,

          Пожертвовать не трудно лишнимъ днёмъ

          Такъ въ смелости моей не сомневайтесь!

          Лишь вылечить больного постарайтесь,

          A я найду награду въ небесахъ.

          Оставьте же напрасный, сударь, страхъ

          И докажите деломъ, что по праву,

          Какъ лекарь, вы вошли въ такую славу.

          Охотно я - коль то ведётъ къ добру -

          За господина добраго умру,

          Ему оставшись верною до гроба.

          Когда его спасти мы можемъ оба,

          Зато меня и васъ Богъ наградитъ,

          И чемъ трудней вамъ дело предстоитъ,

          И такъ - за дело, сударь, поскорее!"

          Врачъ, не сказавъ ни слова, вышелъ вонъ

          Въ ту комнату, где, въ думу погружонъ,

          Сиделъ больной. "Мужайтесь! Безконечно

          Такъ предана вамъ девушка сердечно,

          Что твёрдо и решительно за васъ

          Готова умереть." Не поднимая глазъ,

          Сиделъ больной въ безмолвiи: казалось,

          Речь доктора не до него касалась -

          И продолжалъ упорно онъ молчать.

          Врачъ возвратился къ девушке опять

          И за собой дверь заперъ осторожно,

          Чтобы больному было невозможно

          Спасительницу бедную свою

          Увидеть въ тяжкихъ мукахъ, на краю

          Могилы. И сказалъ ей лекарь: "Надо

          Тебе снять платье." Быстро, точно рада

          Приказу, платье девушка сняла

          И предъ врачёмъ мгновенно очутилась,

          И наготы своей не устыдилась:

          Невинность ей одеждою была.

          Какъ предъ лицомъ Творца она стояла,

          Которому, какъ жертву, отдавала

          Жизнь молодую. Въ мигъ, когда она

          Предстала предъ врачёмъ, обнажена.

          То онъ въ душе сознался. что едва ли

          Красавицу подобную видали.

          Въ нёмъ сердце переполнилось такой

          И жалостью глубокой, и тоской,

          Что мужество его поколебалось.

          Однако же, какъ сердце ни сжималось,

          Велелъ ей лечь на столъ высокiй онъ

          И привязалъ её къ столу веревкой.

          Потомъ рукою опытной и ловкой

          Взялъ ножъ большой и острый съ двухъ сторонъ

          И лезвеё сталъ пробовать. Отточенъ

          Былъ ножикъ, но, той мыслью озабоченъ,

          Чтобъ смерть несчастной жертвы облегчить,

          И, поражонъ зловещимъ, страшнымъ звукомъ

          По камню проводимаго ножа.

          Несчастный Генрихъ вспрянулъ, весь дрожа,

          Сообразивъ, какимъ ужаснымъ мукамъ

          Изъ за него. Ужель умрётъ она?

          И съ ней онъ не увидится? Ужасно!

          Бросается онъ къ двери. но напрасно:

          Дверь заперта. У Генриха въ тотъ часъ

          И онъ созналъ, какъ после пробужденья,

          Всей угасавшей жизни обновленье.

          И думалъ онъ: зачемъ она умрёть?

          Какую мне отраду принесетъ

          Безумецъ! Жизнь насильно не вернёшь,

          Безъ воли Бога дня не проживёшь -

          И если бъ Онъ, Отецъ нашъ полновластный,

          Тебе хотелъ здоровье воротить,

          Богъ милостивъ - и всё ему возможно!

          Такъ не испытывай Его неосторожно

          Ты новыми грехами, не буди,

          Въ Нёмъ гнева, по терни, молчи и жди.

           - "Пустите!" - "Невозможно", отозваться

          Врачъ поспешилъ: "мне некогда теперь."

           - "Нетъ, бросьте всё и отворите дверь!

          Меня должны вы выслушать." - "Скажите,

          " - " Нетъ, впустите!

          Идётъ вопросъ о целой жизни. Былъ

          Я въ заблужденьи." Врачъ его впустилъ -

          И увидалъ онъ девушку покорно

          Лежащую на роковомъ столе.

          "Послушайте! Невинней на земле

          Младенца нетъ! Смерть беднаго созданья

          Мне не нужна. Небесъ предначертанья

          Не изменить! Я всё вамъ заплачу,

          И пусть живётъ бедняжка эта." Горько

          Заплакала красавица, лишь только

          Разрезывать веревки докторъ сталъ.

          Увидевши, что Генрихъ помешалъ

          Съ отчаяньемъ за волосы схватившись,

          Такъ начала стонать она, вопить,

          Какъ-будто мукъ была не въ силахъ скрыть:

          "О, горе мне, несчастной! Никому-то

          Спасенья ради, я бы умерла

          И въ царствiе небесное вошла.

          Теперь вся жизнь - одно моё мученье:

          Я никогда не заслужу спасенья!

          Позоръ и вечный стыдъ за-то и вамъ,

          Что въ светлый рай чрезъ васъ не попаду я!

          И снова, то моля, то негодуя,

          Она рвалась на смерть. Больной и врачъ

          Ломая руки, девушка корила

          Того, кого такъ горячо любила:

          "Светъ радости моей теперь потухъ:

          Мой господинъ сталъ робокъ, немъ и глухъ -

          Зачемъ надежду въ сердце мне вдохнули?

          Я въ вашу твёрдость верила сперва;

          Теперь же вижу, что она - слова,

          Что человекъ вы самый низкiй, лживый,

          Пугаетъ васъ того страданья видъ,

          Которое нисколько не страшитъ

          Меня. Какъ вы про это разузнали,

          Что руки мне и ноги привязали?

          Ахъ, господинъ, поймите, что должна

          Я васъ спасти - иначе вы умрёте!

          Ведь женщину другую не найдёте,

          За васъ здесь кровь готовую пролить:

          Позвольте умереть!" Но все моленья

          Напрасны были. Твёрдаго решенья

          Не изменялъ несчастный - и она

          Смирить свой пылъ была принуждена.

          А въ нёмъ оно на векъ укоренилось -

          И вновь не падалъ больше онъ душой,

          Затемъ-что въ нёмъ она не очерствела

          Ещё совсемъ, и умеръ бы онъ смело

          Купить здоровье собственнаго тела.

          Одеться Генрихъ девушке помогъ

          И, докторy оставивъ кошелёкъ,

          На родину отправился обратно,

          Осмеянъ будетъ онъ въ родномъ краю,

          Решимость зная твёрдую свою

          И слепо веря въ милость Провиденья,

          Передъ которымъ немощенъ и слабъ

          Людского не боялся онъ презренья.

          Но сильно изменился Генрихъ вдругъ,

          Благодаря той девушке. Отъ мукъ

          Физическихъ хоть не освободился,

          Надменность и суровость навсегда

          Въ его душе изчезли безъ следа

          И въ сердце, вместо злобы и страданья,

          Явились кротость, миръ и упованье.

          Кручиниться и тосковать: была

          Задумчива, слезами заливалась

          И иногда безумною казалась.

          Ей думалось, что обратились въ грехъ

          И мучилась, надежды все теряя,

          Она отъ помышленiй горькихъ техъ.

          Въ дорогy Генрихъ съ девушкой пустился,

          И такъ-какъ былъ не близокъ трудный путь,

          Въ гостинице, где каждый поместился

          Въ уединённой комнате своей.

          Избавившись отъ всехъ своихъ скорбей,

          Благодарилъ онъ Бога за спасенье

          Отъ суетности прежней, a она,

          Спасительница Генриха, лежала,

          Склонясь во прахъ, въ мольбу погружена

          И въ той молитве Бога вопрошала -

          Ей въ жертву жизнь, чтобъ ближняго спасти?

          "Ведь, кроме бедной жизни ничего я

          Дать не могу. Иль я не такъ чиста,

          Чтобы могла быть жертвой принята?

          Страданье утиши во мне, Творецъ!

          Дай мне хотя надежду, наконецъ,

          Что на земле, ставъ небесамъ угодней,

          Ещё дождусь я милости Господней

          " И Тотъ, кто въ небесахъ

          Читаетъ въ человеческихъ сердцахъ

          И смертныхъ, прибегающихъ съ мольбою,

          Живитъ надеждой светлой съ облаковъ,

          Тотъ сжалился надъ жалкою судьбою

          Перенести съужемшихъ испытанье,

          И Богъ небесъ, людей скорбящихъ другъ,

          Отъ слёзъ освобождающiй и мукъ,

          Избавилъ ихъ обоихъ отъ страданья.

          И духомъ онъ и теломъ обновился:

          Здоровый, бодрый, сильный, онъ явился

          Предъ девушкой. Межъ-темъ, сама она

          Какъ бы совсемъ печаль съ себя стряхнула,

          И, на колена ставши, начала

          Молиться: "Боже! вновь я ожила!

          Благодарю тебя за изцеленье

          Отъ горя и отъ всякаго сомненья."

          Преображонный теломъ и душой,

          И съ каждымъ новымъ днёмъ къ нему, казалось,

          Веселье и здоровье возвращалось.

          Исполненъ снова юношескихъ силъ,

          Что гнётъ тоски и жгучаго мученья

          Съ него сняло благое Провиденье.

          И Бога, какъ источника всехъ благъ,

          Благословляли люди. Мирно такъ

          И радостно народъ кругомъ толпился:

          Онъ въ свете не видалъ такихъ чудесъ,

          Чтобы мертвецъ для жизни вновь воскресъ -

          И съ Генрихомъ прiехавшимъ свиданье

          Крестьянинъ старый, честный человекъ

          И верою и правдой целый векъ

          Служившiй господину, въ домъ явился

          Къ нему съ своей женой и прослезился

          Здоровъ и бодръ, и сердцемъ просветлёнъ.

          За верность ихъ - такъ оба были рады -

          Другой не нужно было имъ награды.

          Съ сiянiемъ въ глазахъ своихъ живыхъ,

          И девушка прекрасная: прижала

          Къ своей груди и ихъ расцаловала -

          И было любо добрымъ старикамъ

          Прильнуть къ ея пылающимъ щекамъ.

          И сладкими слезами обливались.

          Межь-темъ толпа покорныхъ, верныхъ слугъ,

          Которымъ Генрихъ отдалъ всё именье,

          Спешили возвратить безъ принужденья

          Былъ точно светлый праздникъ: воротился

          Владелецъ ихъ - и каждый веселился.

          Но Генрихъ никогда не забывалъ,

          Что Богъ выздоровленiе послалъ

          Вассаловъ, что во дни его несчастья

          Ему остались верны, оценилъ

          Онъ и за-то по царски наградилъ

          Ихъ чрезъ неделю после возвращенья,

          Имъ о себе на память подаривъ,

          Такъ что они, уже заботъ не зная

          И въ собственныхъ владеньяхъ отдыхая,

          Не думали о томъ, что, можетъ-быть,

          Придётся вновь. В Генрихъ привязался

          Къ спасительнице юной и остался

          Ей веренъ; часто время проводилъ

          Съ ней, молодой и доброй, беззаботно,

          Въ знакъ вечной благодарности своей.

          Такъ годъ прошолъ. Въ кругу своихъ друзей

          Онъ часто началъ слышать пожеланья

          И просьбу неотступную одну:

          Ввести её въ свой замокъ, какъ жену.

          Онъ отвечалъ: "Согласенъ я на это

          И вашего послушаюсь совета.

          Пускай решатъ теперь мои друзья,

          И, исполняя Генриха желанье,

          Къ нему явились въ домъ на совещанье

          Охотно, не откладывая дня,

          Его вассалы, рыцари, родня

          Большой толпой. И, выслушавъ ихъ мненье,

          Онъ онъ сказалъ: "Вы собрались сюда,

          Чтобъ дать советъ мне добрый, господа.

          Жениться я готовъ, коль вы хотите,

          "

          Въ толпе друзей речь начали едва,

          Какъ всякъ пошолъ кто въ лесъ, кто по дрова:

          На разные лады заговорили,

          Противоречили другъ другу, голосили -

          Какъ водится въ советахъ съ давнихъ поръ -

          И Генрихъ усидеть не могъ на месте.

          "Друзья мои", сказалъ онъ, "о невесте

          Оставьте споръ. Сперва поговоримъ

          Друзьямъ, конечно, памятно то время,

          Когда я несъ болезни тяжкой бремя

          И такъ былъ хилъ, слабея день отъ дня,

          Что люди сторонились отъ меня,

          A нынче не смущается явленьемъ

          Моимъ никто: здоровъ, какъ прежде, я.

          Скажите же теперь, но и друзья,

          Что долженъ сделать я, во имя Бога,

          Ко мне?" И былъ ответъ одинъ y всехъ:

          "Неблагодарность къ Богу - тяжкiй грехъ,

          A потому должны вы, безъ сомненья,

          Во всехъ делахъ и въ каждомъ помышленьи

          Неистощимой милости Творца."

          Тогда ответилъ Генрихъ: "Посмотрите -

          Вотъ девушка, которую при васъ

          Я обнимаю нежно въ этотъ часъ!

          Спасительницу милую мою!

          Её я уважаю и люблю.

          За непорочность женщины примерной,

          Прекрасной, целомудренной и верной

          Здоровье, бодрость прежнюю и силу:

          Она сойти мне не дала въ могилу.

          Да, лишь её одну могу избрать

          Себе въ подруги я. Она свободна

          И такъ во векъ - вы это знать должны -

          Я не возьму другой себе жены:

          Да будетъ въ томъ свидетель самъ Предвечный!

          Такъ похвалите жь выборъ мой сердечный,

          " И гости, и родня,

          Великодушный выборъ оценя,

          Пришли въ восторгъ отъ Генриха решенья -

          И, вследъ за темъ, во храмъ безъ промедленья

          Отправилась счастливая чета,

          Союзъ ихъ получилъ благословенье.

          И потекли затемъ ихъ тихо дни -

          И дожили до старости они

          Глубокой, горя тяжкаго не зная,

          О, Боже милосердый, не покинь

          И насъ, какъ ихъ! Чтобъ также въ гробъ сошли мы

          Покойно и отъ бедъ земныхъ хранимы.

          Да будетъ воля Божiя! Аминь!