Думы

Думы

* * *

С толпой безумною не стану Я пляску дикую плясать И золоченому болвану, Поддавшись гнусному обману, Не стану ладан воскурять. Я не поверю рукожатьям Мне яму роющих друзей; Я не отдам себя объятьям Надменных наглостью своей Прелестниц... Шумной вереницей Пусть за победной колесницей Своих богов бежит народ! Мне чуждо идолослуженье; Толпа в слепом своем стремленье Меня с собой не увлечет!

Я знаю, рухнет дуб могучий, А над послушным камышом Безвредно пронесутся тучи И прогудит сердитый гром... Но лучше пасть, как дуб в ненастье, Чем камышом остаться жить, Чтобы потом считать за счастье - Для франта тросточкой служить.

* * *

Брось свои иносказанья И гипотезы святые; На проклятые вопросы Дай ответы нам прямые!

Отчего под ношей крестной, Весь в крови, влачится правый? Отчего везде бесчестный Встречен почестью и славой?

Кто виной? иль воле бога На земле не все доступно? Или он играет нами? Это подло и преступно!

Так мы спрашиваем жадно Целый век, пока безмолвно Не забьют нам рта землею... Да ответ ли это, полно?

АФРОНТЕНБУРГ

Проклятый замок! образ твой Еще мелькает пред очами - С своими мрачными стенами, С своей запуганной толпой.

Над кровлей в воздухе чернея, Вертелся флюгер и скрипел, И кто лишь рот раскрыть хотел, На флюгер взглядывал, бледнея.

Не начинал никто речей, Не справясь с ветром: всяк страшился, Чтоб не зафыркал, не озлился Старик придирчивый Борей.

Кто был умней, не молвил слова: Он знал, что эхо в замке том Переиначить все готово Своим фальшивым языком.

В саду, средь зелени убогой, Темнел гранитный водоем: Он вечно был с засохшим дном, Хоть слез в него катилось много.

Проклятый сад! в нем нет угла, Где б сердца злость не отравляла И где бы слез моих не пало, Которым не было числа.

Не счесть и тяжких оскорблений! Во всех углах я был язвим То речью, полной ухищрений, То словом грубо-площадным.

Подслушать мой позор обидный И жаба черная ползла... И злую речь потом вела С своею тетушкой - ехидной.

И - вся их грязная родня - Лягушки, крысы узнавали, Как беспощадно оскорбляли И как позорили меня.

Алели розы, расцветая, Но рано свяла их весна - И, чем-то вдруг отравлена, Поблекла жизнь их молодая.

С тех пор зачах и соловей, Чья песнь лилась над сонным садом, Лаская роз во мгле ночей: И он отравлен тем же ядом!

Проклятый сад! проклятый! да! Повсюду клеимы отверженья! И в ясный день там иногда Меня пугали привиденья.

Порой мелькал мне чей-то лик - Зеленый, злобой искаженный... И слышал вопли я и стоны, Последний хрип, предсмертный крик.

Террасой к морю сад кончался: Там о пяты крутой скалы Хлестали буйные валы - И вал за валом сокрушался.

Скорбя, что воля хороша, Стоял я часто там. Синела Морская даль. Во мне душа Рвалась, и билась, и кипела...

О! сколько я судов крылатых Вдали сквозь слезы различал! Меня из стен своих проклятых Проклятый замок не пускал.

НОЧНЫЕ МЫСЛИ

Как вспомню к ночи край родной, Покоя нет душе больной: И сном забыться нету мочи, И горько, горько плачут очи.

Проходят годы чередой... О тех пор как матери родной Я не видал, прошло их много! И все растет во мне тревога...

И грусть растет день ото дня. Околдовала мать меня: Все б думал о старушке милой - Господь храни ее и милуй!

Как любо ей ее дитя! Пришлет письмо - и вижу я: Рука дрожала, как писала, А сердце ныло и страдало.

Забыть родную силы нет! Прошло двенадцать долгих лет - Двенадцать лет уж миновало, Как мать меня не обнимала.

Крепка родная сторона: Вовек не сломится она И будут в ней, как в оны годы, Шуметь леса, катиться воды.

По ней не стал бы тосковать; Но там живет старушка мать: Меня не родина тревожит, А то, что мать скончаться может.

Как из родной ушел земли, В могилу многие легли, Кого любил... Считать их стану - И бережу за раной рану.

Но - слава богу! - сквозь окна Зарделся свет. Моя жена, Ясна как день, глядит мне в очи - И гонит прочь тревоги ночи.

Думы

"С толпой безумною не стану..." Печатается по изд. 1858 г., стр. 79-80. Впервые - PB, 1856, март, кн. 2, отд. II, стр. 105-106, в статье "Генрих Гейне", где стихотворению предпосланы следующие строки: "Страх пасть перед силою господствующих предубеждений не смущал поэта. Вот что он говорит в одном из своих сонетов, который мы попытаемся передать в более свободной форме четырехстопного ямба".

Известный в то время немецкий поэт и переводчик русских поэтов А. фон Видерт в рецензии на "Песни Гейне в переводе Михайлова" писал, что "стихотворение это служит блистательнейшим примером таланта переводчика. Он даже хорошо сделал, что передал стихотворение не в сонете, а в другой, более сообразной с мыслью поэта, форме... Может быть, даже самая форма содействует тому, что русский перевод превосходит подлинник, но и помимо этого переводчик, нисколько не отступая от того, чего хотел оригинал, выразился гораздо определеннее, сильнее, изящнее молодого Гейне" ("Атеней", 1858, ч. IV, стр. 136). В ЛБ сохранился список стихотворения, сделанный в конце 50-х гг.

"Брось свои иносказанья..." Печатается по автографу (ЛБ), датирован: "18 мая. 1858 г." Впервые - С, 1858, No 3, стр. 125, с цензурными искажениями, которые повторялись в последующих дореволюционных изданиях. В С, изд. 1866 г. и изд. 1890 г. строки вторая и одиннадцатая печатались:

И гипотезы пустые!
Иль она играет нами? 

Строка девятая в С печаталась:

Кто виной? Закону ль правды

Кто виной? Иль силе правды

При запрещении изд. 1866 г. цензор писал об этом стихотворении: "Довольно определенно выражается мысль, что в мире нет провидения, - а по ту сторону гроба не будет награды за добродетель" (изд. 1953 г., стр. 696).

"Былое", 1906, No 2, стр. 287.

Афронтенбург. Печатается по изд. 1858 г., стр. 83-86. А. фон Видерт в своей рецензии на "Песни Гейне в переводе Михайлова" по поводу этого стихотворения писал об умении Михайлова превосходно переводить "решительные, резкие звуки" Гейне ("Атеней", 1858, ч. IV, стр. 137).

"Замок оскорблений",- загородная вилла дяди Гейне - Соломона Гейне, у которого Гейне в молодости провел несколько лет.

...Старик придирчивый Борей...- Борей - см. прим. на стр. 557. В данном случае имеется в виду Соломон Гейне.

Ночные мысли. Печатается по изд. 1858 г., стр. 87-89. Впервые - С, 1858, No 3, стр. 123-124.