Стихотворения

Гейне

Стихотворения

Аполлон Александрович Григорьев.

* * *

Они меня истерзали И сделали смерти бледней, - Одни - своею любовью, Другие - враждою своей.

Они не мой хлеб отравили, Давали мне яда с водой, - Одни - своею любовью, Другие - своею враждой.

Но та, от которой всех больше Душа и доселе больна, Мне зла никогда не желала, И меня не любила она!

(1842)
 

* * *

Ядовиты мои песни, Но виной тому не я: Это ты влила мне яду В светлый кубок бытия.

Ядовиты мои песни, Но виной тому не я: Много змей ношу я в сердце - И тебя, любовь моя.

(1842)
 

* * *

Страдаешь ты, и молкнет ропот мой; Любовь моя, нам поровну страдать! Пока вся жизнь замрет в груди больной, Дитя мое, нам поровну страдать!

Пусть прям и смел блестит огнем твой взор, Насмешки вьется по устам змея, И рвется грудь так гордо на простор, Страдаешь ты, и столько же, как я.

В очах слеза прокрадется порой, Дано тоске улыбку обличать, И грудь твоя не сдавит язвы злой... Любовь моя, нам поровну страдать.

(Январь 1844)
 

* * *

Жил-был старый король, С седой бородою да с суровой душою, И - бедный старый король - Он жил с женой молодою.

И жил - был паж молодой, С головой белокурой да с веселой душою... Носил он шлейф золотой За царской женой молодою.

Есть старая песня одна - Мне с самого детства ее натвердили: Им гибель обоим была суждена - Друг друга они слишком любили.

(1844)
 

* * *

Пригрезился снова мне сон былой... Майская ночь - в небе листы зажглися... Сидели мы снова под липой густой И в верности вечной клялися.

То были клятвы и клятвы вновь, То слезы, то смех, то лобзанье было... Чтобы лучше я клятву запомнил, ты в кровь Мне руку взяла - укусила.

О милочка с ясной лазурью очей, О друг мой и злой, и прелестный! Целоваться, конечно, в порядке вещей, Но кусаться совсем неуместно.

(1853)
 

* * *

Не пора ль из души старый вымести сор Давно прожитого наследия? Я с тобою, мой друг, как искусный актер, Разыгрывал долго комедию.

Но ведь странно, что вот и теперь, как гожусь Уж не в рыцари больше - в медведи я, Всё какой-то безумной тоскою томлюсь, Словно прежняя длится комедия.

О мой боже, должно быть, и сам я не знал, Что был не актер, а страдающий И что, с смертною язвою в груди, представлял Я сцену: "Боец умирающий".

(1853)