Варфоломеевская ночь.
Глава VI. БИТВА ПРИ СЕН-ДЕНИ

Глава VI
БИТВА ПРИ СЕН-ДЕНИ

При взятии Орлеана Франсуа де Лаваль и Филипп сражались радом с де Лану, но затем, поместившись в доме одного гугенота, они почти не видели графа, занятого распоряжениями по городу. На третий день за ними явился посланный от него.

- Можете ли вы снова выступить в поход? - спросил их де Лану.

- В любую минуту! - ответил Франсуа.-- Мы идем к Парижу, осмелюсь спросить?

- Нет, мы едем за подкреплениями - у нас слишком мало людей,-- а отчасти и с целью ободрить наших приверженцев. Кроме своих людей я беру с собой еще сотню человек. Нам придется иногда разделяться на маленькие отряды, с тем чтобы внезапно появляться там, где нас менее всего ожидают. На юге гугенотов много, и они могут сами постоять за себя, а потому мы сначала направимся в Бретань. Там я соберу еще человек пятьдесят, и тогда мы кружным путем пройдем к Парижу, где в нас сильно нуждается принц, силы которого весьма невелики.

При этом граф де Лану похвалил Филиппа за его искусство владеть оружием и, узнав, что он моложе Франсуа на два года, сказал ему:

- Вы будете со временем отличным воином, молодой человек. Я видел, как вы в схватке отразили удар одного офицера и сбросили его с коня, ударив его наотмашь мечом... Будьте готовы к шести часам утра выступить в путь с вашим отрядом. Соберитесь на базарной площади. Вас выпустят через западные ворота.

Друзья наши молча откланялись и пошли домой, где их ожидал уже Пьер. Филипп был очень доволен своим новым слугой. Пьер вел себя осмотрительно и спокойно и при случае умел придать себе строгий вид. Оружие он держал всегда в порядке и за столом прислуживал так, как будто ничего другого за всю свою жизнь не делал. Узнав о предстоящем выступлении, он сказал Филиппу:

- Слава богу! Не люблю я городов - в них только и знаешь, что чистишь оружие да прислуживаешь за столом.

- Не радуйся раньше времени,-- заметил ему Филипп,-- нам предстоит далекий путь, и мы, вероятно, не часто будем ночевать под кровлей.

- Тем лучше, сударь. Только бы нам не пришлось ночевать в поле в морозы,

В шесть часов утра отряд выступил в поход и направился к западу, чтобы не встретиться на пути с сильными отрядами католиков. Проезжая по западным провинциям Франции, отряд всюду воодушевлял и ободрял гугенотов. В Бретани де Лану успел собрать в помощь своему отряду пятьдесят человек, и, кроме того, по пути к нему присоединилось несколько дворян с вооруженными людьми. На пути были взяты два-три города, где гугеноты подвергались преследованиям, причем зачинщики смут были повешены, а с властей городских взысканы контрибуции под угрозой, в случае неуплаты их, истребления городов огнем. В других городах и местностях де Лану издавал прокламации, воспрещающие всякие насилия над гугенотами под страхом тяжких наказаний.

Франсуа и Филипп принимали самое деятельное участие во всех делах экспедиции. Их крепкие кони позволяли им каждый день быть в седле, тогда как половина их отряда вынуждена была время от времени отдыхать. Их часто посылали с небольшим отрядом в сторону от прямого пути: то с поручениями к друзьям, то для освобождения гугенотов из городских тюрем и для наказания или привода вожаков гонений в лагерь де Лану. В этих случаях они делали привалы чаще под открытым небом, чем в городках и селениях,-- граф находил, что так безопаснее и их труднее застать врасплох. А при возвращении из подобных экспедиций они всегда находили готовый обед, вкусно приготовленный Пьером.

Вообще Пьер оказался незаменимым слугой. Всегда веселый, он во время похода часто потешал отряд своими шутками, а в заботах о своем господине не знал устали: устраивал ему удивительные постели из зеленых сучьев и изобретал вкусные блюда из самых скудных припасов.

- Честное слово! - сказал однажды полушутя граф Филиппу.-- Ваш слуга - неоценимый малый; самому Конде прислуживают не лучше. Как хотите, а я возьму его от вас и сделаю главным провиантмейстером.

Третьего ноября, месяц спустя после взятия Орлеана, де Лану и его отряд, выросший до трехсот человек, присоединились к принцу Конде у Сен-Дени, близ Парижа.

Граф сильно разочаровался при виде незначительных сил принца: до его прихода у Конде было всего две тысячи конницы да столько же пехоты, притом в большинстве плохо вооруженных. У коннетабля Монморанси в стенах Парижа было значительно больше войска, и гугеноты удивлялись, что он тем не менее не решался вступить в бой. Оказалось, что он ждал графа Аремберга с тысячью семьюстами всадников, посланных ему на помощь из Нидерландов герцогом Альбой, что сделало бы силы противников еще неравномернее.

Девятого ноября были получены известия, что Аремберг приближается, и д'Андело с пятьюстами всадников и восемьюстами лучших стрелков выступил ему навстречу, чтобы помешать ему пройти к Парижу. Узнав об этом, коннетабль на следующее утро вышел из Парижа и напал на ослабленные силы гугенотов. В европейских войнах редко сходились столь неравные силы: против тысячи пятисот всадников и тысячи двухсот пеших солдат Конде коннетабль вывел в поле шестнадцать тысяч пехоты, в числе которых находилось шесть тысяч швейцарцев и три тысячи конницы при восемнадцати пушках, которых у Конде не было вовсе.

При виде войска, выходившего из ворот Парижа, гугеноты построились в боевой порядок, распределившись на три части. Де Лану со своим отрядом составил центр, которым командовал лично принц Конде; правым крылом командовал Колиньи, а левым - Ларошфуко, Жанлис и другие.

- Ну, врагов чуть ли не по десяти на каждого из нас,-- сказал Франсуа Филиппу.-- Едва ли Конде и адмирал решатся вступить в бой; я думаю, что нам впору только отступить в порядке. В таком случае неприятель не сможет воспользоваться пехотой, а кавалерия его не настолько превосходит числом нашу, чтобы мы не могли напасть на нее, когда она удалится от пехоты.

Предположения Франсуа, однако, не оправдались. Одушевленные речами своих предводителей, гугеноты вышли из ворот Сен-Дени и бросились в битву. Колиньи первый начал сражение, мужественно напав на левое крыло неприятеля. Пятьсот всадников Конде без колебаний ударили на большую массу пехоты католиков, находившихся против них. К счастью, в этой пехоте были парижане, а не швейцарцы, и они, не выдержав стремительного натиска гугенотов, побросали оружие и обратились в бегство к воротам Парижа.

За пехотой стоял с тысячью всадниками коннетабль; но прежде чем этот отряд мог двинуться с места, гугеноты уже напали на него, и началась отчаянная рукопашная схватка. Старый коннетабль находился среди своей конницы. Шотландский дворянин из свиты Конде, Роберт Стюарт, проложил себе дорогу к нему и потребовал, чтобы он сдался. Коннетабль ответил на это ударом меча, едва не выбившим Стюарта из седла, а мгновение спустя пал, пораженный пистолетной пулей. Был ли выстрел сделан Стюартом или кем другим, осталось неизвестным.

Оправившись от первого удара, католики, имевшие численный перевес на своей стороне, напали на гугенотов. Под принцем Конде конь был убит пулей из мушкета и придавил его собой; принц был спасен только благодаря отваге де Лану, который с Франсуа, Филиппом и еще несколькими дворянами бросились вперед и оттеснили от него неприятеля. Центр, а также левое крыло гугенотов, сильно пострадавшие от ружейного и артиллерийского огня, вынуждены были отступить к Сен-Дени, и только правое крыло, предводимое адмиралом Колиньи, удержалось против неприятеля. Бегство большей части парижской пехоты и расстройство, внесенное в кавалерию католиков стремительными нападениями гугенотов, не позволили, однако, маршалу Монморанси, сыну коннетабля, воспользоваться численным превосходством своих войск; и в то время, как гугеноты отступили к Сен-Дени, католики отошли к Парижу, куда уже был увезен раненый коннетабль. Обе стороны потеряли до четырехсот человек, и победа осталась нерешенной. Потери были более чувствительны для гугенотов, у которых большая часть убитых были знатные дворяне. Недешево обошлось сражение и католикам, потерявшим коннетабля, умершего на другой день, замечательного государственного деятеля, умевшего противодействовать честолюбию Гизов.

сильный отряд и сжечь несколько мельниц почти под самыми стенами города.

Вечером, после битвы, де Лану представил своего кузена и Филиппа принцу с лестными отзывами о храбрости, выказанной ими в сражении, и Конде сердечно благодарил их за участие, которое они приняли в спасении его из рук католиков. При этом граф несколько пожурил Франсуа за излишнюю горячность.

- Недостаточно быть храбрым,-- говорил он,-- нужно быть и осторожным. Ты несколько раз безрассудно бросался навстречу смерти. Как глава древнего рода, ты не имеешь права рисковать так своей жизнью. Твой кузен был благоразумнее, он сражался с хладнокровием испытанного воина.

Перед отступлением гугенотов от Сен-Дени граф де Лану опять позвал к себе молодых людей.

- Мы завтра утром отступаем,-- сказал он им.-- Здесь мы сделали больше, чем можно было ожидать от столь слабых сил: десять недель мы держали в осаде Париж и удержались против вдесятеро сильнейшей армии, предводимой коннетаблем Франции. Теперь мы направимся на восток, чтобы соединиться с герцогом Казимиром, который ведет к нам на помощь шесть тысяч конницы и три тысячи пехоты с четырьмя пушками. Известие, что мы отступили от Парижа, может привести в уныние наших друзей, и адмирал решил послать известного вам кавалера д'Арбле на юг Франции с полномочиями и поручениями. Я назначаю вас сопровождать его. У него будет свита в восемь человек, да каждый из вас возьмет по четыре ратника; таким образом, составится отряд, достаточный, чтобы вы чувствовали себя в безопасности; что делается для вашей же пользы, Франсуа. Приближается зима; поход наш будет труден, и многим из нас, я уверен, суждено пасть жертвой холода и лишений. Я не желаю, чтобы вы, не привычные к таким походам, окончили жизнь таким образом. Если бы нам предстояли битвы, я оставил бы вас при себе. Заметьте, что поручение д'Арбле связано с большими опасностями и требует много энергии и мужества, обнаружить которые вам представится гораздо более случаев с ним, чем в нашем походе.

- Мой кузен и его родственник охотно поедут с вами и поступят под ваше начальство, д'Арбле. Горячо рекомендую их вам. Хотя они и молоды, но могу поручиться, что они умеют постоять за себя; вы можете на них вполне рассчитывать. При них будет по четыре воина, так что вы в состоянии будете ехать без особенных опасений.

- Очень рад таким спутникам,-- любезно ответил д'Арбле.-- Надеюсь, что мы не будем скучать.

На следующее утро отряд уже выступил, направившись к югу. Избегая мест, занятых католиками, маленький отряд посетил несколько замков, принадлежащих гугенотам, которым д'Арбле по поручению адмирала сообщил о необходимости собрать такие силы, которые отвлекли бы часть королевских войск на юг и тем облегчили бы поход адмирала на восток.

были чрезвычайно жестоки и где было немало людей, сочувствовавших гугенотам, но не решавшихся обнаружить этого из боязни подвергнуться преследованиям. Д'Арбле было поручено войти в сношения с этими людьми. Исполнение этого поручения требовало особой осторожности; они поэтому сходились для совещаний по ночам, причем оставляли воинов всегда позади, милях в двух от себя. Филипп и Франсуа нередко сопровождали д'Арбле в таких случаях.

"Пришлите войско, которое было бы в состоянии осадить и взять Тулузу, и каждый из нас выставит в поле возможно больше людей, готовых отдать за наше общее дело последнюю каплю крови и последнее достояние. А пока такого войска не будет, мы вынуждены молчать, иначе всем нам грозит опасность очутиться в тюрьме. Скажите адмиралу, что наши сердца и молитвы с ним и что мы ничего лучшего не желаем, как сражаться под его знаменем; но пока нет надежды, что Тулуза будет взята, мы ничего предпринять не можем".

Таковы были речи, которые приходилось выслушивать в каждом замке и на каждой ферме. Но зато многие гугеноты давали деньги и ценные вещи для уплаты немецким наемникам, подходившим к адмиралу. В этой стране дворяне не были так разорены, как в других местах, где шла открытая борьба, и потому д'Арбле собрал тут значительные суммы.