Баядерка

Баядерка

(Индийская легенда)

Перевод Д. Д. Минаева.

С небес Магадева, владыка земной,

Незримо на грешную землю спустился

И образ принять человека решился,

Чтоб жить вместе с смертными жизнью одной.

Людей предоставив их собственной воле,

Он ходит в народе, желая узнать,

Достоин ли лучшей, счастливой он доли,

Иль в мир нужно новые кары послать.

Идет Магадева, как странник смиренный,

По улицам города, зорко следит

За жизнью в палатах, в избушке согбенной,

А к вечеру снова в дорогу спешит.

В предместье глухом, где души он не встретил,

У крайнего дома, на шатком крыльце

Он падшую женщину скоро заметил

С поддельным румянцем на дивном лице. -

Привет мой красавице!" --Путник прекрасный,

" -

Но кто ты?" - "Меня баядеркой зовут;

Мой дом пред тобой - дом любви сладострастной".

И в бубен рукой ударяя, плывет,

Кружится она в соблазнительной пляске,

Змеей извиваясь и, полная ласки.

Пришельцу душистый букет подает.

И странника нежно обвивши руками,

Она увлекает его за порог.

- О, гость мой желанный! Весь дом свой огнями

Сейчас освещу я, как пышный чертог.

Устал ты, мой милый, - я стану в молчанье

На ложе прохладном твой сон охранять,

Я дам тебе все, что я дать в состоянье:

Веселье, покой и любви благодать".

И бог просветленный, растроган глубоко,

Слова чудной грешницы слушал в тиши,

Довольный, что встретил под грязью порока

Порывы прекрасной и чистой души.

Пред ним баядерка стоит, как рабыня,

И детскою радостью светится взгляд:

Природного чувства сказалась святыня,

Роскошный цветок обращается в плод;

Надежда сменила удел безнадежный.

Для сердца от рабства один перехода" -

К любой беззаветной и пламенно-нежной.

Но тот, кто изведал все тайны судьбы,

Не кончил еще своего испытанья,

Готовя все ужасы мук и страданья

Для сердца прекрасной, но падшей рабы.

К щекам размалеванным льнет он губами,

Она же, в томленье любви, в первый раз

Трепещет, не выразит чувства словами,

И первые слезы струятся из глаз.

В избытке еще незнакомого счастья

К ногам его падает молча она...

Теперь в ней горит не огонь сладострастья,

Ей плата за ласки теперь не нужна...

А тени ночные все гуще ложились

И, словно их очи желая смежить,

Над ложем любовников тихо спустились.

Впервые уснула она в упоенье,

Ласкаясь, смеясь с дорогим пришлецом,

Но было ужасно её пробужденье:

Гость милый лежал перед ней мертвецом...

И, бросившись с воплем, напрасно хотела

Усопшего друга она разбудить:

Он мертв... Понесли охладевшее тело

К костру, чтоб последний обряд совершить.

Жрецы назади, погребальное пенье...

Безумьем сверкнул бледной грешницы взор;

Толпу рассекает она в исступленье,

Бежит... Но зачем ты бежишь на костер?

Она у носилок упала, рыдая,

И слышен далеко был женщины стон:

- "Отдайте мне мужа, иль с мужем туда я "

Пойду, где сгорит над могилою он.

Ужели в ничтожество, в прах обратится,

"Исчезнет божественных форм красота?

Ужель не раскроются эти уста?

Одну только ночь дайте мне насладиться!.."

"Равно мы хороним всех в мире отживших -

И старцев, для света сном вечным почивших,

И юношей, рано покинувших свет.

Внимай же ученью жрецов:Ни минуты

Тот юноша не был супругом тебе;

Ты жизнь баядерки ведешь, -потому ты

Не можешь сгореть с ним! Угодно судьбе, -

Слезами напрасно богов ты печалишь, -

Чтоб в тихое царство могильного сна

Последовать вслед за супругом должна лишь

Жена его только, - никто, как жена!..

Сливайтесь же трубы в унылые звуки!

Пусть пламя костра заблестит в вышине,

И тело красавца, сложившего руки,

Вы, боги, примите в священном огне!.."

Так пели жрецы. Освященный веками,

Закон осуждал всех блудниц на позор...

Тогда баядерка всплеснула руками

И бросилась в пламя на самый костер.

Вдруг чудо свершилось, незримое в мире:

И вместе с подругой, поднявшись с костра,

Исчез в голубом, беспредельном эфире.

Так боги, по благости вечной своей,

Всем людям умеют прощать заблужденья

Возносят с собою заблудших детей.