Фауст. Вторая часть. Акт пятый. Положение во гроб. Автор произведения

Мефистофель

Чуть дух покинет тело, договор

Но столько средств есть с некоторых пор

Отбить у черта душу беззаконно!

Поверья предков, словно старый хлам,

Лишились силы, всякий смысл утратив.

Бывало, я со всем справлялся сам,

Теперь нуждаюсь в помощи собратьев.

Тяжелые для черта времена!

В загоне честь, обычай, старина.

Всегда готовым надо быть к подвохам,

А в старину душа была честна

И вылетала вон с последним вздохом.

Я схватывал ее, как кошка мышь,

Без промаха, и вмиг, без проволочки,

Сжимал в когтях. Теперь не то, шалишь!

Душа нейдет из грязной оболочки,

Ей дорога вонючая дыра,

Пока ее не сгонят со двора

Враждующие меж собой стихии.

Сиди, гадай, когда она и как

Готовить ей, чтоб не попасть впросак.

Смерть на руку уже не так скора,

Сражает не ударом топора.

Застынет труп, его б уж класть в гробницу,

Ан смотришь, ожил он и шевелится.

Старейших корпораций господа,

Князья прямого и кривого рога!

Без промедленья, всей толпой в дорогу!

Пасть адову несите мне сюда!^[251]

Пасть адова, положим, не одна,

И по разрядам грешников их много.

Но нам пред заключеньем эпилога

Такая щепетильность не нужна.

По сторонам клыки торчат. От злобы

Поток огня слюной стекает с неба,

И город мук, дымящийся в огне,

Виднеется в далекой глубине.

И грешники, подплыв, хотят спастись,

Но, скрежеща, смыкается геенна,

И их смывает огненная слизь.

Страстей таит еще немало бездна

Для грешных вольномыслящих мирян.

Хорошая острастка им полезна.

Им кажется, что это все обман.

Обжоры, краснощекие кубышки,

Налившиеся сальные угри!

Смотрите в оба: фосфористой вспышки

Вы в теле не заметите ль внутри?

Ту душу, ту крылатую Психею

Хватайте, остальное - червь дрянной.

Печать поставлю я на ней, и с нею

В круговорот бросайтесь огневой.

Обследуйте внимательно брюшину.

Что о душе мы знаем, толстяки?

Она могла иметь свою причину

И, выйдя сквозь отверстие пупа,

Окажется, совсем не так глупа.

Вы ж вытянитесь, жерди, в высоту

И лапами по воздуху машите.

Чуть выскользнет душа из-под прикрытья,

Ее хватайте разом на лету.

Ведь гений жизни рвется унестись

Из ветхого былого, дома ввысь.

Небесное воинство

Ангельской ратью

Двинемся, братья,

В тихий полет,

Грешных прощая,

Прах оживляя,

Кроткой, радушной,

Легкой, воздушной

Стаей слетая

Мефистофель

Не выношу я шайки голосистой,

И резкий свет такой, что пропадешь!

Поют женоподобные хористы,

Любимцы богомолок и святош.

Чтоб род людской сразить бичом тяжелым,

Хотели мы, чтоб пол был отменен.

Наш адский план о существе бесполом

В мечатаньях набожности воплощен.

Наивничают, тайно строя глазки,

Чтобы обставить нас не в первый раз!

Ведь это - черти, как и мы, но в маске,

Оружьем нашим побивают нас.

Не посрамимся! Станем пред могилой

И силе противопоставим силу!

Хор ангелов (рассыпая розы)

Розы румяные,

Благоуханные,

Нежной прохладою

Животворящею,

Вейте над спящею

Тихо душой.

Райских селений

Вечный покой

Сейте весенней

Алой копной.

Мефистофель (бесам)

Дрожать и жаться? И не стыдно вам?

Пусть сыплют розы. Что вы оробели?

Я дам вам пятиться! Все по местам!

Они хотят цветочной канителью

Вас занести, как снежною метелью.

Огнем дохните, и конец цветам.

Ну, дуйте, дуйте! Кончено! Не надо!

Поблекло все от одного лишь смрада.

Не так неистово! Закройте рты!

Ни в чем не соблюдаете вы меры,

Не только сохнут, а горят цветы

И жгут нас ядовитыми огнями.

Сплотитесь вместе! Отражайте пламя!

Как быстро, черти, ваша прыть прошла

Пред лаской чужеродного тепла.

Ангелы (хор)

Полные пламени

Розы, вы - знаменья

Благости любящей,

Силы, голубящей

Кроткий завет.

Все перевесьте

Радостной вестью!

Ангелов шествие

Сеет ваш свет.

Мефистофель

Проклятье! Стыд! Несчастные балбесы!

Перевернулись вверх ногами бесы

Как в баню, вверх тормашками летят.

Счастливо искупаться! С легким паром!

Я остаюсь один на месте старом.

Прочь, светляки! Как вы там ни свети,

Поймаешь вас, нет ничего паскудней:

Расплывчатое что-то вроде студня,

А обжигает, как смола почти.

Ангелы (хор)

Чем ни прикрашивай

Духа чужого,

Рода не нашего

Эта основа.

Только с любовью

Ладит краса.

Им наготове

Вход в небеса.

Мефистофель

Горит печенка, сердце, голова,

Куда похлеще эти существа,

Чем самый яростный огонь в геенне.

Вот отчего всегда так жалко вас,

Несчастные влюбленные! Отказ

Вам не урок. Вы рады без ответа

Смотреть, свернувши шею, вслед предмету.

Не то ль со мной? Уставившись в упор,

Любуюсь тем, что было ненавистно.

Того гляди на шее я повисну

У тех, с кем враждовал я до сих пор!

Какой-то чуждый ток в меня проник.

Премилые какие мальчуганы!

Хочу проклясть, не движется язык.

Что в самом деле за исход нежданный?

Ведь если я, дурак, еще разнежусь,

Кто будет после зваться дураком?

Ах, сорванцы! Чем я к вам так влеком,

Что, кажется, в вас, ненавистных, врежусь.

Скажите, дети милые, к примеру,

Красавчики, я не могу сдержать

Желанья нежно вас расцеловать.

Мы встретились, я рад такой удаче,

Расчувствовавшись просто по-кошачьи,

Как будто я на вас сто тысяч раз

Смотрел, не отводя влюбленных глаз.

Зачем нас разделяет расстоянье?

Приблизьтесь, если облик ваш так мил!

Ангелы

Мы подошли, но сам ты отступил.

Не удаляйся, если в состоянье.

Мефистофель (оттесненный на просцениум)

Вы духами нас падшими зовете,

Меж тем гораздо больше есть причин,

Как колдунов, винить вас в привороте,

Прельщающем и женщин и мужчин!^[252]

Я, кажется, влюбился, что за притча!

Все тело у меня - огня добыча!

Эй вы, народец вы такой-сякой!

Довольно реять вереницей гибкой.

На землю станьте твердою ногой.

Хоть вам к лицу серьезность и покой,

Хотел бы видеть я у вас улыбку,

Так, беглую, слегка, краями рта,

Как улыбаться свойственно влюбленным.

Меня и эта скудная черта

Оставила б навеки восхищенным.

Высокий мальчик, ты прелестней всех,

Тебе лишь не подходит вид монаха.

А ну, на шее расстегни рубаху,

Чтоб промелькнул во взгляде томный грех.

Отвертываются! Я не в накладе!

Сложенье их еще приятней сзади.

Хор ангелов

Пламенем ясным,

Светом прозренья

Дай исцеленье.

Пусть одолеют

Зло и прозреют,

Чтоб благодать

С нами познать.

Мефистофель (спохватываясь)

О, что со мной! Как Иов, весь в нарывах,

Я страшен сам себе и все же горд

И радуюсь, уверившись, что черт -

В наследственных своих основах тверд

И спасся от соблазнов нечестивых.

Зараза дальше кожи не пошла.

Огни отполыхали все дотла,

Я отрезвлен и всем вам без изъятья,

Как подобает, шлю свое проклятье.

Хор ангелов

Пламя священное!

Кто им охвачен,

Добра предназначен.

Воздух очищен.

Братья, в полет!

Дух сей похищенный

Вольно вздохнет.

Мефистофель (оглядываясь кругом)

На крыльях унеслись, озорники!

А где душа? Украли воровски!

Так вот зачем, почуяв дух приманки,

Они у ямы вытянулись в ряд

И стерегли бесценные останки?

Какой удар! Но сам я виноват.

Со мной побившаяся об заклад

Ценою участи своей небесной

Высокая душа, залог наград,

Украдена из рук моих бесчестно,

Кому теперь я жаловаться стану?

На старости стать жертвою обмана!

Но я позором поделом покрыт.

Погибло сразу все, единым махом,

Труд стольких лет, надежды, тьма затрат!

Развесить уши пред толпой ребят

Влюбленным, поглупевшим вертопрахом!

Прожженный старый черт с такой закалкой

Сыграл к концу такого дурака!

Ведь эта глупость до того жалка,

Что даже потерпевшего не жалко!

Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года говорит по поводу церковной символики в этой и в следующей, заключительной, сценах: «Вы должны согласиться, что конец, когда спасенная душа поднимается ввысь, очень трудно изобразить; мы имеем здесь дело с такими сверхчувственными, едва чаемыми вещами, что я легко мог бы расплыться в неопределенности, если бы мой поэтический замысел не получил благодетельно-ограниченной формы и твердости в резко очерченных образах и представлениях христианской церкви».

Один из лемуров: Кто строил заступом в песке / Такой барак дырявый? Лемуры (хором): Жильцу в пеньковом сюртуке / Довольно и канавы. - вольное подражание разговору гробовщиков в «Гамлете» Шекспира.

Пасть адову несите мне сюда! - Адова пасть изображалась во всех средневековых кукольных театрах; в дальнейшем описании ада Гете воспроизводит традиционные образы, почерпнутые из Дантовой «Божественной комедии» (оттуда, в частности, взят образ «огненного города») и из мистических трактатов Сведенборга, которыми Гете так широко пользовался в первой части трагедии.

«бесплотность» ангелов как их гермафродитизм.

Ремарка: Подымаются к небу, унося бессмертную сущность Фауста. - Термин «бессмертная сущность» заимствовав из богословского языка средневековья.

Автор:	Гёте И. В.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница