Стелла.
Действие первое

Иоганн Волфганг Гете

СТЕЛЛА

Драма для любящих

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Стелла.

Цецилия (вначале под именем мадам Зоммер).

Фернандо.

Люция.

Управляющий.

Станционная смотрительница.

Анхен.

Карл.

Почтальон.

Слуги.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

В ПОЧТОВОМ ДОМЕ

Слышен рожок почтальона.

Станционная смотрительница. Карл! Карл!

Входит

Мальчик. Чего вам?

Станционная смотрительница. Пропасти на тебя нету, где ты опять застрял? Ступай на улицу! Почтовая карета едет. Проводи сюда пассажиров, возьми их багаж! Да быстрее поворачивайся! Опять надулся?

Мальчик уходит. Станционная смотрительница кричит ему вслед.

Погоди, я еще выбью из тебя лень! Мальчик при почтовой гостинице должен быть шустрым, расторопным. Станет потом такой бездельник хозяином, толку от него никакого. Ежели я и выйду замуж, так только потому, что женщине одной с таким народом не управиться.

Мадам Зоммер. Люция в дорожном платье. Карл.

Люция (с саквояжем в руках, к Карлу). Оставь, мне не тяжело, возьми картонку у моей матушки.

Станционная смотрительница. Ваша слуга, сударыня! Вы рано приехали. Обычно карета прибывает позже.

Люция. Уж очень нам веселый почтарь попался, молодой, красивый, я бы с ним охотно весь свет объездила. А пассажиров было всего нас двое и багажа немного.

Станционная смотрительница. Ежели вам угодно покушать, будьте добры обождать. Обед еще не готов.

Мадам Зоммер. Можно мне попросить немного супа?

Люция. Я-то не спешу! Но, может быть, вы накормите сперва мою матушку?

Сию минуту.

Люция. Только очень крепким бульоном!

Станционная смотрительница. Самым что ни на есть крепким! (Уходит.)

Мадам Зоммер. Неужели нельзя без приказаний? Кажется, могла бы за путешествие поумнеть! Мы каждый раз платим больше, чем съедаем. И это при наших-то обстоятельствах!

Люция. Мы еще никогда не терпели недостатка.

Мадам Зоммер. Но были очень близки к этому.

Входит почтальон.

Люция. Ну, что скажешь, славный почтарь? За чаевыми пришел, да?

Почтальон. Я же вас, как со спешной почтой, мчал.

Люция. И потому поспешил за чаевыми? Так ведь? Были бы у меня лошади, я бы тебя своим лейб-кучером сделала.

Я и без лошадей к вашим услугам.

Люция. Вот, получи!

Почтальон. Премного благодарен, мамзель! Вы дальше не едете?

Люция. На этот раз нет.

Почтальон. Счастливо оставаться. (Уходит.)

Мадам Зоммер. Я по его лицу видела, что ты слишком много дала.

Люция. Ведь не хотели же вы, маменька, чтобы он остался недоволен. Он всю дорогу был так услужлив! Ежели я, как вы всегда говорите, своевольна, то хоть не своекорыстна.

Мадам Зоммер. Прошу тебя, Люция, пойми меня правильно. Я ценю в тебе прямоту не менее, чем веселый нрав и щедрость; но эти добродетели хороши только там, где они уместны.

Люция. Маменька, здесь мне очень нравится. А дом там, напротив, принадлежит, должно быть, той даме, у которой я буду жить в камеристках?

Мадам Зоммер. Меня радует, что место, где ты будешь жить, тебе по душе.

Верно, здесь очень тихо, это я уже заметила. Прямо как в воскресный день на главной площади! Но у хозяйки дома прекрасный сад, и сама она, говорят, хорошая женщина. Посмотрим, как мы с ней поладим. Что вы все вокруг оглядываете, маменька?

Мадам Зоммер. Ах, оставь меня. Счастливая ты девочка, ничто не наводит тебя на воспоминания! Тогда все было не так, как сейчас. Что может быть для меня тягостнее почтовой станции.

Люция. И всегда-то вы найдете, чем растравить себе душу.

Мадам Зоммер. А разве не всегда есть для этого повод? Милая, ведь все было совсем не так, как сейчас, когда мы с твоим отцом ездили еще вместе, когда мы в лучшую пору нашей жизни, в первые годы брака, наслаждались путешествиями! Для меня тогда все имело очарование новизны. В его объятиях глядеть из экипажа на все время сменяющиеся картины! Тогда каждая мелочь оживлялась для меня его умом, его любовью!..

Люция. Я тоже очень люблю путешествовать.

Мадам Зоммер. И когда после утомительного дня, после непредвиденных случайностей, после тяжелой зимней дороги мы останавливались на ночлег в еще более захудалой почтовой гостинице, чем здешняя, мы вместе наслаждались самыми простыми удобствами, вместе сидели на деревянной скамье, вместе ели дрочену и вареную картошку… Да, тогда было не так, как сейчас.

Люция. Пора уже забыть его.

Мадам Зоммер. Ты понимаешь, что значит: забыть! Милая моя девочка, ты, слава богу, еще не теряла ничего такого, потерю чего нельзя возместить. С той самой минуты, когда я убедилась что он меня бросил, жизнь перестала меня радовать. Меня охватило отчаяние. Я потеряла веру в себя, я потеряла веру в бога. Уж и не помню, как все это было.

Люция. И я ничего не помню, помню только, что сидела у вас на кровати и плакала, потому, что плакали вы. Это было в зеленой комнате на маленькой кровати. Больше всего мне было жаль эту комнату, когда нам пришлось продать дом.

Мадам Зоммер. Тебе было семь лет, ты не могла чувствовать, что ты потеряла.

Входят Анхен станционная смотрительница, Карл.

Анхен. Вот суп, мадам.

Мадам Зоммер. Спасибо, голубушка! Это ваша дочурка?

Станционная смотрительница. Моя падчерица, сударыня, но она такая хорошая, что заменяет мне родную дочь.

Мадам Зоммер. Вы в трауре?

Станционная смотрительница. Три месяца, как я овдовела. А мы и трех лет не прожили вместе.

Мадам Зоммер. Но вы как будто уже немного утешились?

Станционная смотрительница. Ах, сударыня, нашей сестре некогда плакать, некогда, к сожалению, и молиться. Вертишься и в воскресные и в будние дни. Разве только поплачешь, когда пастор скажет проповедь на евангельские слова о смерти или услышишь заупокойное пение. Карл, принеси салфетки! Накрой на этом конце стола!

Люция. Чей это дом напротив?

Станционная смотрительница. Нашей баронессы. Добрейшей женщины.

Мадам Зоммер.

Станционная смотрительница. Вы, мамзель?

Люция. Ну да!

Станционная смотрительница. Я слышала, что она ждет камеристку. Но как вы решились?

Люция. А почему нет, если она приятная особа и мне поправится? Конечно, раз уж приходится идти в услужение, так я хочу к такой, что была бы мне по вкусу.

Станционная смотрительница. Странный был бы у вас вкус, ежели бы она вам не понравилась. Нельзя ее не полюбить с первого же взгляда. Будь моя девочка постарше, я бы такого места не упустила.

Люция. Тем лучше! Когда мне приходится приноравливаться к человеку, надо, чтобы я делала это охотно, от всего сердца, иначе ничего не выйдет.

Станционная смотрительница. Вот вернетесь от нее и скажете, права я была или нет. Жить у баронессы всякий почитает за счастье. Как подрастет моя дочка - пусть хоть несколько лет проживет у нее в прислугах; девочке от этого на всю жизнь польза будет.

Анхен. Вы бы ее только видели! Она такая, такая милая. Вы не поверите, как она вас ждет. И меня она тоже любит. Не хотите пойти к ней? Я бы вас проводила.

Люция. Мне надо сперва переодеться, и поесть хочется.

Анхен. А мне, мамаша, можно пойти? Я скажу баронессе, что мамзель приехала.

Ступай, ступай!

Мадам Зоммер. И скажи, голубушка, что сразу же, как отобедаем, мы придем засвидетельствовать ей свое почтение.

Анхен уходит.

Станционная смотрительница. Моя дочка очень к ней привязана. И то сказать, лучше нее на свете не сыщешь; вся ее радость в детях. Она учит их рукодельничать, учит петь. Берет в услужение деревенских девушек, обучает их, как ходить за господами; потом подыскивает им хорошее место; вот так и проводит время с тех пор, как ее муж уехал. Просто не понять, как она при всем своем горе такая ласковая, такая хорошая.

Мадам Зоммер. Разве она не вдова?

Станционная смотрительница. Это одному богу известно. Ее супруг три года, как уехал, и о нем ни слуху ни духу. А она его безумно любит. Мой муж как начнет, бывало, о них рассказывать, никак кончить не может. Еще бы! Я и сама говорю, такого сердца на всем свете не сыщешь. Каждый год в тот день, когда она его в последний раз видела, она никого до себя не допускает, сидит запершись, а когда о нем говорит, просто за душу берет.

Мадам Зоммер. Бедная, бедная!

Станционная смотрительница. Толков всяких много ходит.

Мадам Зоммер. О чем?

Станционная смотрительница. Да говорить-то не хочется.

Мадам Зоммер. Я вас очень прошу.

Вам я скажу, только вы не выдавайте меня. Тому уже больше восьми лет, как они сюда приехали. Они купили здесь поместье; никто их не знал, называли просто господами, его считали офицером, который разбогател на военной службе в чужой стране и желает пожить спокойно. Она была тогда совсем юная, лет шестнадцати, не старше, и прекрасна, как ангел.

Люция. Так теперь ей должно быть не больше двадцати четырех?

Станционная смотрительница. Для своего возраста она пережила много горя. Была у нее девочка, да рано умерла. Похоронили ее в саду, просто зеленый холмик, а с тех пор, как уехал супруг, она построила около усыпальницу и наказала себя там похоронить. Мой покойный муж был не очень чувствительный и уже в летах, но ни о чем не рассказывал он так охотно, как об их счастье в ту пору, что они жили здесь вместе. «Сам другим человеком становишься только от того, что видишь, как они друг друга любят», - говаривал он.

Мадам Зоммер. И в моем сердце отзывается ее горе.

Станционная смотрительница. Что поделаешь! Толковали, будто у него чудны́е какие-то взгляды. Во всяком случае, в церковь он не ходил, а ежели кто к религии не привержен, в том и бога нет и никаких законов он не соблюдает. Потом стали говорить: «Муж от нее уехал». Уехал и не вернулся.

Мадам Зоммер (про себя). Та же картина, что и у меня!

Станционная смотрительница. Все только об этом и судачили. Я как раз тогда вышла замуж и приехала сюда; в Михайлов день три года будет. И всякий свое болтал, шептались даже, будто они не венчаны. Только не выдавайте меня! Вроде бы - он знатный барин, вроде бы она сбежала с ним. И чего только не говорили. Да, ежели молодая девица решится на такой шаг, ей всю жизнь придется искупать свой грех.

Входит Анхен.

Анхен. Они очень просят вас пожаловать, не откладывая; им желательно только посмотреть на вас, только минутку побеседовать.

Люция. Неприлично являться в дорожном платье.

Станционная смотрительница.

Люция. Ты меня проводишь, девочка?

Анхен. С радостью!

Мадам Зоммер. Люция, на два слова!

Станционная смотрительница отходит в сторону.

Только не проговорись ни о нашем звании, ни о нашей судьбе! Держи себя почтительно.

Люция (тихо). Будьте покойны! Отец был купцом, уехал в Америку, там умер, и потому наши обстоятельства… Будьте покойны; мне уже не впервой повторять эту сказку. (Громко.) Вы, кажется, хотели немного отдохнуть? Вам это необходимо. Хозяюшка отведет вам комнатку с постелью.

Станционная смотрительница. У меня в саду есть как раз уютная, тихая комнатка. (К Люции.) Желаю, чтобы наша баронесса вам понравилась.

Люция и Анхен уходят.

Мадам Зоммер. Моя дочь еще немного самоуверенна.

Станционная смотрительница.

Мадам Зоммер. Тем хуже.

Станционная смотрительница. Если угодно, я провожу вас, мадам.

Обе уходят.

Слышен рожок почтальона.

Фернандо в офицерской форме. Слуга.

Слуга. Прикажете сразу же запрягать и укладывать вещи?

Фернандо. Принеси вещи сюда, я же сказал - сюда. Мы дальше не поедем, слышишь?

Слуга. Не поедем? Вы же изволили говорить…

Фернандо. Я говорю, скажи, чтобы тебе отвели комнату, и отнеси туда мои вещи.

Слуга уходит.

(Подходя к окну.) И вот я снова гляжу на тебя? Упоительная картина! И вот я снова гляжу на тебя! Место моего блаженства! Какая тишина в доме! На террасе, где мы так часто сидели вместе, никого! Видишь, Фернандо, ее дом кажется монастырем, ты можешь ласкать себя надеждой! Неужели она предается воспоминаниям о тебе, коротает время в одиночестве думами о своем Фернандо? Заслужил ли ты это? О, мне кажется, будто я снова пробудился к жизни после долгого, холодного, могильного сна; таким новым, таким значительным представляется мне все. Деревья, фонтан, все, все, как было тогда. Вот так же из этих труб струилась вода, когда я - ох, сколько раз! - стоял в задумчивости рядом с ней у окна и мы оба, погрузившись в свои мысли, молча глядели на бегущую воду! Ее журчание звучит для меня мелодией, мелодией, вызывающей воспоминания. А она? Она, конечно, та же, что и была. Да, Стелла, сердце говорит мне, что ты не изменилась. Как оно бьется в ожидании встречи с тобой! Но я не хочу, я не смею! Я должен сперва прийти в себя, должен сперва убедиться, что я действительно здесь, что это не грезы, так часто и во сне и наяву переносившие меня сюда из самых дальних краев. Стелла! Стелла! Я иду! Чувствуешь ты, что я здесь, рядом? Иду позабыть обо всем в твоих объятиях! И если ты, дорогая тень моей несчастной жены, витаешь тут, возле, прости, покинь меня! Ты ушла в прошлое, дай мне забыть тебя в объятиях моего ангела, забыть все превратности судьбы, твою утрату, мою боль и раскаяние… Я так близко от нее и так от нее далеко!.. И через минуту… Я не могу, не могу! Я должен прийти в себя, не то я у ног ее задохнусь от волнения.

станционная смотрительница.

Станционная смотрительница. Не угодно ли, сударь, откушать?

Фернандо. У вас есть, чем меня накормить?

Станционная смотрительница. Конечно! Мы ждем одну молодую особу. Она пошла напротив, к баронессе.

Фернандо. Как здоровье баронессы?

Станционная смотрительница. Вы ее знаете?

Фернандо. Несколько лет тому назад я бывал здесь. Что делает ее супруг?

Станционная смотрительница. Одному богу известно. Странствует по свету.

Фернандо. Уехал?

Станционная смотрительница. Ну да! Покинул бедняжку! Да простит ему бог!

Фернандо.

Станционная смотрительница. Вы так думаете? Видно, мало вы ее знаете. Все то время, что я с ней знакома, она живет как монахиня, в полном уединении. Ни посторонние, ни соседи у нее, можно сказать, не бывают. Живет одна со своей прислугой, зовет к себе здешних детей и, невзирая на душевную боль, всегда со всеми обходительна.

Фернандо. Надо ее навестить.

Станционная смотрительница. Обязательно навестите! Иногда она изволит нас приглашать - супругу судьи, пасторшу и меня, и обо всем с нами беседует. Мы, конечно, остерегаемся упоминать о ее супруге. Один-единственный раз обмолвились, только господу богу известно, что с нами было, когда она начала говорить о нем, хвалить его, плакать. Мы все, сударь, как дети, плакали и никак не могли успокоиться.

Фернандо (про себя). Ты это заслужил за нее! (Громко.) Вы указали моему лакею комнату?

Станционная смотрительница. Этажом выше, второй номер. Карл, покажи господину комнату!

Фернандо и Карл уходят.

Входят Люция и Анхен.

Ну как?

Люция. Очаровательная особа. Мы с ней поладим. Вы не преувеличили. Она не отпускала меня. Я должна была ей твердо обещать, что сразу же после обеда мы с маменькой и со всем нашим багажом придем к ней.

Станционная смотрительница. …

Люция. Нисколько. С военными я больше, чем со всеми прочими, люблю иметь дело. Они, по крайней мере, не притворяются, так что с первого взгляда знаешь, кто хороший, а кто плохой. Маменька спит?

Станционная смотрительница. Не знаю.

Люция. Пойду взгляну. (Уходит.)

Станционная смотрительница. Карл! Опять позабыл поставить солонку! Посмотри на стаканы! Это называется вымыты? Надо бы их разбить о твою голову, да ты не стоишь того, что стоит стакан.

Входит Фернандо.

Та особа вернулась. Она сейчас сядет за стол.

Фернандо. Кто она?

Станционная смотрительница. Не знаю. На вид из хорошей, но несостоятельной семьи. Она будет жить в камеристках у баронессы.

Фернандо. Вы говорите, молодая?

Станционная смотрительница. Совсем молоденькая и бедовая. Ее матушка тоже здесь.

Люция.

Люция. К вашим услугам!

Фернандо. Я счастлив сидеть за столом в таком приятном обществе.

Люция кланяется.

Станционная смотрительница. Сюда, мамзель! А вы, будьте любезны, сюда!

Фернандо. А вы, хозяюшка, не окажете нам честь?

Станционная смотрительница. Где мне сидеть сложа руки, - тогда и все в доме сложат руки. (Уходит.)

Фернандо. Значит - tête-à-tête!

Люция. И между нами стол, - одобряю.

Фернандо. Вы решили поступить в камеристки к баронессе?

Люция.

Фернандо. А ведь вам нетрудно было бы найти компаньона более увлекательного, чем баронесса.

Люция. Мне он не нужен.

Фернандо. Совершенно честно?

Люция. Сударь, я замечаю, вы такой же, как и все мужчины.

Фернандо. То есть?

Люция. То есть вы очень самоуверенны. Все вы, мужчины, считаете, что без вас не обойтись. Уж не знаю, я-то ведь выросла без мужчин.

Фернандо. У вас уже нет отца?

Люция. Я, можно сказать, почти не помню, что у меня был отец. Я была маленькой, когда он нас оставил, поехал в Америку, и, как мы слышали, его корабль потонул.

Фернандо. И вы так равнодушно об этом говорите?

Люция. хотела быть на месте моей матушки, она убита горем.

И вам не на кого опереться, не у кого искать помощи?

Люция. А зачем? Наше состояние с каждым днем становится все меньше, зато я с каждым днем становлюсь все больше. Я не боюсь, что не смогу прокормить свою мать.

Меня поражает ваше мужество!

Люция. Ах, сударь, мужество приобретается. Когда часто чувствуешь себя на краю гибели и всякий раз удается спастись, начинаешь верить в свои силы!

Фернандо.

Люция. К сожалению, она его потеряла, а не я. Я благодарна отцу уже за то, что родилась, я люблю жизнь и радуюсь ей. Но матушка… ведь ему она отдала все надежды, ему в жертву принесла цвет своей юности и теперь покинута, покинута так внезапно… Чувствовать себя покинутой - это, должно быть, ужасно!.. Я еще ничего не теряла, судить об этом я не могу… Вы как будто задумались?

Фернандо. Да, дорогая, кто живет, тот теряет но он и приобретает. Дай вам бог сохранить мужество! (Берет ее руку.) Вы удивили меня. О, дитя мое, какое счастье!.. Мне тоже пришлось так много, так часто терять… и надежды… и радости… Ведь всегда… И…

Люция.

Фернандо. (Уходит.)

Люция.