Нынче я хотел прокрасться к милой;
На замок закрыты были двери,
Но ведь ключ всегда при мне в кармане!
Дверь желанную открыл я тихо.
Я любимой не нашел в гостиной,
В спальне также не нашел любимой,
Наконец я тихо отворяю
Двери задней комнаты и вижу:
На диване спит она одетой.
За работой милая уснула,
Руки нежные на грудь сложила,
Выронив и спицы и вязанье.
К ней подсев неслышно, стал я думать,
Надо ли будить ее сейчас же,-
А меж тем смотрел, каким покоем
Полны были сомкнутые веки,
Тихой верностью дышали губы,
Прелесть на щеках была как дома,
И невинность с добротой сердечной
Грудь то опускали, то вздымали.
Сна божественный бальзам разнежил
Вольно разметавшееся тело.
Радостно смотрел я - и желанье
Разбудить ее сковала прочно
Думал я: «Любимая, так, значит,
Даже сон, предатель всякой фальши,
Уличить ни в чем тебя не может,
Повредив во мненье друга хрупком?
Ведь сейчас глаза твои закрыты
И приворожить не могут взглядом,
Губы нежные не разомкнутся
Ни для слова, ни для поцелуя,
И распались колдовские кольца
Обвивающих меня объятий,
И, наперсница дразнящей ласки,
Нежная рука лежит недвижно.
Будь ошибкой то, чем ты мне мнишься,
Будь моя любовь самообманом,
Все бы мне сейчас могло открыться:
С глаз повязка спала у Амура».
Долго я сидел и любовался
Неподдельностью ее достоинств,
Радуясь моей любви, не смея
Той, что так мила во сне, коснуться.
Тихо положив два апельсина
И две розы рядом с ней на столик,
Ускользнул я прочь неслышным шагом.
Чуть глаза любимая откроет,
Пестрое увидит приношенье,-
В дом, а двери и не отпирались.
Ночью мы увидимся, мой ангел,
Возместит твоя любовь мне вдвое!
1788