Брама, мудрый и всесильный,
Прародитель всех живущих,
Разве ты, жизнеобильный,
Лишь браминов всемогущих
Одарил блаженством многим,
Лишь раджей да магараджей,
Или обезьянам так же,
Как и нам, дал свет, убогим?
Ни родства у нас, ни права,
Ибо - в скверне от рожденья;
То, что для других отрава,
Нам от смерти избавленье.
Мы презренны, нищи, немы.
Но тебе ль с высот надзвездных
Презирать наиничтожных,
Для кого ничтожны все мы?
Так услышь господним слухом
Сына в простоте сердечной
Приобщиться к правде вечной.
Ты ведь и живущим в блуде
Баядерам дал богиню,
Вот и мы взываем ныне
О твоем прослышать чуде.
Ходит чистая, как утро,
За водой жена брамина,
Многославного своими
Благородством и умом.
Из реки священной Ганга
Зачерпнет воды послушной
И обратно, а в ладонях
Ни кувшина, ни ведра.
Но сама волна в ладонях
Набожных ее сверкает,
Собираясь в шар хрустальный,
И легко идет жена,
Сердцем нежная и статью,
Вот и нынче над потоком
Наклоняется с молитвой,
Но внезапно лик мгновенный
Отражается в воде,-
Из глубин небес возникший
Облик юноши прекрасный,
Тот, которого Всевышний
Мыслью изначальной вызвал
И вовне запечатлел.
И волненье овладело
Ею в тот же миг, смятенье,
Смотрит, смотрит, убегает,
Гонит образ - он нейдет.
И опять к реке подходит,
Трепетной рукой стараясь
Зачерпнуть воды - но тщетно.
Ей ли, волю потерявшей,
Воду в пальцах удержать?
И глядит она со страхом,
Плещется и прочь бежит…
Руки слабы, шаг неверен.
Эта ли тропинка к дому?
Поспешить или помедлить?
Где понять, когда и мысль
Отказала ей в совете.
Так стоит, бледна как смерть,
И молчит. В глазах супруга -
Приговор. Он меч хватает
И на холм ее влечет,
Где преступников карают.
В чем оправдываться ей -
Ей, неверной без измены
И виновной без вины?
И в тоске с мечом кровавым
В дом идет он опустелый.
Сын навстречу: «Что случилось?
Чья тут кровь? Отец, отец!»
«Кровь неверной». - «Нет, неправда!
А по лезвию струится,
Как из свежей раны. Мать!
Мать! иди сюда скорее!
Справедлив отец! Скажи,
Что он сделал? На кого он
Поднял меч?» - «Молчи, молчи!
Это кровь ее, несчастный,
Матери твоей». - «Отец!
Что ты говоришь? Опомнись!
Нет, ни слова, дай мне меч!
Ты жену казнить был вправе,
Но не мать мою убить!
За возлюбленным супругом
На костер идет жена,
А за матерью любимой
Верный сын идет на меч!»
«Стой! - отец кричит безумный.-
Время есть! Беги скорее!
Голову приставишь к ране
К жизни возвратится мать».
Весь дрожа, не узнавая,
Видит сын тела двух женщин
Обезглавленных. О, боги!
Выбора страшнее нет!
Материнскую схватил он
Голову и, не целуя,
К телу ближнему приставил
И благословил мечом.
И восстал гигантский образ.
С материнских уст нежнейших,
Дивно-сладостных, слетели
К сыну скорбные слова:
«Сын, такая торопливость!
Мать твоя лежать осталась
Рядом с дерзкой головою -
Жертвой правого суда.
А меня навек привил ты
К телу женщины преступной.
Буду жить я средь богов.
Так небесно пред очами
Образ юноши витает,
В сердце тайно проникая,
Будит сладострастье в нем.
Век он возвращаться будет,
То взмывать, то опускаться,
И мрачнеть, и просветляться,
Как Всесильный пожелал.
Лику ясному велел он,
Пестрым крыльям, стройным членам
Божеству - меня, земную,
Наважденьем искушать;
Ибо шлет соблазн и небо,
Если боги захотят.
Вот и я, жена брамина,
Неба головой касаюсь,
Но, как пария, - всем телом -
Тяжесть чувствую земли.
Возвращайся и запомни:
Ни раскаянье слепое,
Ни бездушная гордыня
Пусть не связывают вас.
Через все миры пройдите,
Через все века и земли,
Возвестите и ничтожным,
Что для Брамы все равны.
Нету для него ничтожных.
Кто б ты ни был: сир, убог ли
Или разумом расстроен,
Будь ты парией, брамином,
Духом темен, телом наг,
Лишь на небо взгляд поднимешь
И увидишь над собою
Тысячи очей горящих,
Тысячи ушей всесущих,
Для которых нету тайн.
Я взойду к его престолу,
Им же пересотворенной,
Будет вечно милосерден,
А поэтому - и к вам.
И молить я буду кротко,
И кричать ему свирепо,
Что мне скажут мои чувства,
А чего мне это стоит -
Будет тайною моей».