Причуды любви.
Глава XIII

Глава XIII

В гостиной, куда направились дамы, Зара продолжала держать себя с большим достоинством. Вначале все группой собрались у камина, и Эмили с Мэри делали трогательные усилия разговорить свою будущую невестку. Она им очень нравилась, и если бы Зара не думала, что они тоже играют роль, она была бы тронута их милым обращением. Но так как она была глубоко убеждена в этом, то становилась все холоднее, хотя и отвечала вежливо на их вопросы; а леди Этельрида, наблюдавшая за ней, все больше изумлялась.

Она не сомневалась, что эта прекрасная молодая женщина носит маску, поэтому когда леди Кольтсхерст, все время презрительно молчавшая и только разглядывавшая всех в лорнет, подозвала к себе молодых девушек и стала расспрашивать их о здоровье матери, Этельрида подошла к Заре и пригласила ее сесть на стоявшую поодаль французскую софу.

-- Я надеюсь, мы сумеем дать вам почувствовать, что очень рады вам, Зара, -- ласково сказала она. -- Вы мне позволите называть вас Зарой? Это такое красивое имя.

Странные глаза графини Шульской стали еще темнее - в них появился испуганный, подозрительный взгляд. Что означали эти речи?

-- Пожалуйста, мне будет очень приятно, -- холодно ответила она.

Но леди Этельрида решила не смущаться этой холодностью и взять барьер, если только это было возможно.

-- Наши английские обычаи должны казаться вам странными, -- заметила она. -- Но мы покажемся вам не такими уж неприятными людьми, когда вы нас поближе узнаете, -- и она ласково улыбнулась.

-- Человеку легко быть приятным, когда он счастлив и доволен, -- сказала Зара. -- А вы все кажетесь счастливыми - это хорошо.

И Этельрида про себя еще больше удивилась: "Такое прекрасное создание, почему она может чувствовать себя несчастной - молодая, здоровая, богатая и любимая Тристрамом?"

А Зара думала: "Она кажется очень милой и искренней, но разве можно быть в этом уверенной? Я ведь не знаю англичанок; может быть, она ведет себя так только потому, что хорошо воспитана!".

-- Вы еще не видели Рейтса? -- продолжала Этельрида. -- Я уверена, что он вас заинтересует; дом этот очень стар.

-- Рей... тса? -- запинаясь, повторила Зара.

Она никогда не слышала такого названия.

-- Возможно, я произношу не так, как произнесли бы вы, -- ласково продолжала Этельрида. Она была поражена, что Зара, по-видимому, никогда не слышала о Рейтсе. -- Я говорю о поместье Тристрама. Гвискарды владеют им со времен Вильгельма Завоевателя. Это один из редких случаев, когда поместье так долго не переходило из рук в руки. Это редкость даже в Англии, и титул до сих пор тоже переходил по мужской линии. Но Тристрам и Кирилл - последние в роду и если что-нибудь с ними случится, роду наступит конец. О, мы все так рады, что Тристрам женится!

Глаза Зары вспыхнули гневом. Она отлично поняла, что хотела сказать Этельрида - линия Танкредов должна продолжиться через нее! Но этого не будет никогда, никогда! Если они на это рассчитывают, то совершенно напрасно. Ее брак с Тристрамом только пустой обряд из материальных соображений, и на этот счет не должно быть никаких заблуждений. А что, если лорд Танкред тоже питает подобные надежды? Зара ужаснулась при этой мысли.

А кто такой был Кирилл? Зара и о нем имела столько же представления, сколько и о Рейтсе. Но ничего не спросила.

Если бы Френсис слышал этот разговор, он очень подосадовал бы на себя за свою непредусмотрительность. Конечно, он должен был сообщить своей племяннице все эти подробности, чтобы она не попадала в такое неловкое положение.

Этельрида испытывала величайшее изумление. Есть французское слово - ahori, которое отлично передает ее состояние и равнозначного которому нет в других языках. Невеста Тристрама, кажется, не имела ни малейшего представления ни о членах его семьи, ни о его поместье! В глазах Зары при упоминании о них появился недоверчивый и как будто испуганный взгляд, а Тристрам в то же время, по-видимому, страстно влюблен в нее. Как это все могло произойти? Да, здесь, несомненно, кроется какая-то тайна, и Этельрида почувствовала себя очень заинтересованной.

Френсис отлично понимал, что Заре будет трудно с ее гостями, и потому старался, насколько возможно, сократить послеобеденное кейфование своих гостей в столовой; Тристрам всячески помогал ему в этом, ибо стремился к одному - остаться наедине со своей невестой.

с ним, в ее глазах появлялось откровенное презрение. Это страшно бесило и возбуждало Тристрама, так что когда гости стали пить за здоровье обрученной пары и желать ему счастья, он залпом осушил бокал старого бренди, мысленно произнеся клятву-молитву: "Не пройдет и года, как я заставлю ее полюбить себя; помоги мне, Боже!"

Наконец, мужчины встали и толпой направились в гостиную, где в этот момент Этельрида говорила:

-- Северное их поместье, Морнуэль, далеко не так красиво, как Рейтс...

Увидев входящих мужчин, она тотчас встала, уступая свое место Тристраму, который с радостью опустился на софу рядом со своей невестой.

Однако им не пришлось остаться вдвоем, потому что Джимми Денверс решил, что как раз настало время подойти к своей будущей родственнице и сказать ей какую-нибудь любезность.

-- Я буду очень строгим шафером, графиня, -- произнес он, подходя к Заре. -- Тристрам у меня уже не опоздает в церковь, он будет там за целых полчаса до начала венчания, и кольца не обронит - в этом отношении вы можете быть совершенно спокойны! -- И Джимми нервно рассмеялся, так как лицо Зары оставалось холодным и равнодушным.

-- Графиня Шульская не знает нашего английского обряда, Джимми, -- быстро перебил его Тристрам, -- она, вероятно, даже не знает, что такое шафер. Если бы мы жили в Америке, то устроили бы репетицию брачного обряда, как это проделала нынешняя леди Дорнвуд!

-- Да, это, должно быть, было очень занятно, -- сказал Джимми.

-- Но там это еще имело смысл, потому что церемония венчания у них очень сложна, с большим количеством шаферов и дружок, а у нас все будет очень просто, не правда ли, Зара? Я терпеть не могу всей этой торжественности и пышности, а вы?

-- Я тоже, -- ответила она. И это было все, что она сказала. Сэр Джеймс попробовал сделать еще несколько замечаний и, почувствовав себя совершенно уничтоженным, отошел в сторону, а Зара встала и в качестве хозяйки направилась к леди Кольтсхерст и заговорила с ней.

Тристрам же подошел к герцогу и завел с ним разговор о политике; и хотя его дядя и сделал вид, что ничего не замечает, и с интересом поддержал разговор, но в глубине души очень пожалел своего любимого племянника.

-- Мистер Маркрут, меня все это очень тревожит, -- говорила между тем леди Этельрида хозяину дома, идя с ним по комнате к висевшей на стене картине известного мастера. -- Ваша племянница, вероятно, очень интересная особа, но она, мне кажется, очень страдает. Пожалуйста, объясните мне, в чем дело? О, я помню обещание, которое дала вам за обедом, но вы действительно уверены, что они когда-нибудь найдут счастье друг с другом?

Френсис Маркрут наклонился, как бы для того чтобы указать на орнамент, лежавший на столе, под картиной, и сказал низким, дрогнувшим голосом:

-- Я клянусь памятью человека, теперь покойного, которого я очень любил и который проклял бы меня, если бы я допустил этот брак, не будучи уверенным, что Зара будет в нем счастлива.

-- Если это так, я больше не буду сомневаться, -- сказала Этельрида. -- Я доверяю вам.

-- Вы милая, благородная леди, -- проговорил он, -- и я горячо благодарю вас! И финансист позволил своим глазам выразить то чувство, которое он питал к ней, и сразу же переменил разговор.

Через несколько минут леди Кольтсхерст объявила, что пора уходить и что она завезет домой Эмили и Мэри. Карета герцога тоже уже ждала его, поэтому все стали прощаться, и хозяин дома шепнул Джимми Денверсу:

-- Пожалуйста, уведите с собой Танкреда. Моя племянница очень утомлена, и я хочу, чтобы она тотчас же легла спать.

-- Не оставайтесь даже для того, чтобы попрощаться, будьте благоразумны. Разве вы не видите, что Зара близка к обмороку? Уходите вместе с остальными, а завтра утром приезжайте за ней и повезите ее к своей матери.

и поцеловал ее руку.

-- Вы прекрасно держали себя, моя дорогая! -- сказал он и, положив ее руку на свою, повел в комнату. Зара шла как автомат.

Но некоторое время спустя, когда Маркрут уже ложился спать, его слух поразили рыдающие звуки "Грустной песни". Зара сидела за роялем, из глаз ее струились слезы, а душа со страстной мольбой обращалась к матери:

 Мама, -- молила она, -- просите Бога дать мне силы пройти через это испытание, раз это необходимо для нашего Мирко...