Причуды любви.
Глава XXII

Глава XXII

В этот вечер в Монтфижете, когда дамы одевались к обеду, было много беготни из одной комнаты в другую - гости обменивались впечатлениями о молодой жене Тристрама. Впечатление в общем было благоприятное для нее. Все сходились во мнении, что она красива и очаровательна, но расходились в вопросе о ее характере, и только одно злое сердце осталось при особом мнении, отнюдь неблагожелательном.

Тристрам вовремя был готов к обеду, но постучать к своей жене не решался. Если она сама через некоторое время не даст ему знать, что готова, он пошлет Хиггинса узнать об этом у горничной Зары.

Его глаза сияли гордой радостью - Зара держала себя безукоризненно, он даже не мог себе представить, что она будет так мила и будет так много разговаривать. И все его старые друзья искренне восторгались ею, а Артур Эльтертон даже слишком...

Но затем его радостное волнение угасло. Чем ему, собственно, было гордиться, когда он даже не осмеливался постучать в ее дверь? Теперь он очень жалел, что под влиянием оскорбленной гордости дал ту клятву в их свадебную ночь, потому что она мешала ему делать какие бы то ни было шаги к сближению.

Зара же чувствовала себя почти счастливой. Это был первый вечер в ее жизни, когда она одевалась без тяжелого чувства. Ее инстинкт самозащиты мог некоторое время отдохнуть, ибо эти новые родственники, по-видимому, не только казались, но и на самом деле были добрыми людьми. Единственно, кто ей совсем не понравился, это леди Хайфорд - она уже успела сделать ей несколько ядовитых комплиментов, в которых Зара почувствовала враждебность к себе.

Что же касается ее мужа, то тут Зара оставалась в недоумении. Было совершенно очевидно, что здесь его любили решительно все, начиная от герцога и кончая старым сеттером, гревшимся у камина. И Зара не понимала, как можно было любить человека, способного на такую низость, как женитьба на ней. Или, может быть, она в чем-то и здесь ошибается? При первом же случае необходимо спросить об этом у дяди, который, она была уверена, скажет ей правду.

Обед начинался в половине девятого и к этому времени следовало быть одетой, но комната была так уютна, в ней было так много прекрасных старинных вещей, что Заре захотелось еще немного посидеть в ней.

И все же надо одеваться. К счастью, Заре не приходилось возиться с прической - волосы можно было быстро свернуть в узел. Когда она закончила свой туалет, Генриетта в восторге воскликнула:

-- Миледи сегодня очаровательна, милорд будет гордиться миледи!

И он действительно гордился.

Ровно в половине девятого Зара послала Генриетту постучать в дверь Тристрама, и в тот же самый момент Тристрам посылал Хиггинса к ней с тем же поручением. Как горько смеялся он над несуразностью этого положения - посылать слуг, чтобы уведомить друг друга, что они готовы, тогда как он сам должен был помогать своей жене выбирать украшения и украдкой от горничной целовать ее!

Нелепый фарс!.. Но через все это надо пройти, чтобы потом уехать в Рейтс и найти там забвение в добросовестном исполнении обязанностей крупного землевладельца. Кроме того, можно будет с головой уйти в политику, чтобы никто никогда не догадался, какую ужасную ошибку он совершил.

которого служила великолепная брошь, подаренная Этельридой.

Было очень милым проявлением внимания к хозяйке дома, что Зара надела именно эту брошь, и Тристрам тотчас оценил ее такт. Впрочем, он все в ней ценил.

Гости в доме герцога всегда были пунктуальны, по этому, когда Зара с Тристрамом вошли в гостиную, почти все уже были в сборе. На мгновение в комнате наступило молчание, как будто присутствующие замерли в восхищении, а затем все разом заговорили и засмеялись, и вскоре двинулись в столовую. Запоздали только двое: леди Хайфорд и еще одна дама.

Когда Зара под руку с герцогом шла по белой гостиной, у нее было такое ощущение, точно она после долгой разлуки и тяжкой борьбы вернулась в знакомую обстановку и могла наконец свободно вздохнуть.