Причуды любви.
Глава XXVI

Глава XXVI

В то время как для этой молодой пары вечер проходил так печально, для леди Этельриды и Френсиса он был совсем иным. На этот раз финансист за обедом не сидел рядом с хозяйкой, но если мужчина умеет пользоваться обстоятельствами, а женщина помогает ему в этом, то они легко могут найти случай остаться вдвоем.

Поэтому вышло так, что, не покидая своих гостей, леди Этельрида отошла в амбразуру окна в картинной галерее, где собрались все остальные гости, и разговаривала там со своим новым интересным другом, а что он становился для нее другом, она чувствовала, Он, казалось, удивительно все понимал, был так спокоен, ровен и сдержан, и при этом в нем чувствовалась сила и могучая воля.

Это благодаря его стараниям гости собрались в картинной галерее - он знал, что в длинном узком помещении гораздо легче отделиться от компании, чем в гостиной.

-- Почему у Зары сегодня такой печальный вид? -- спросила леди Этельрида. -- За обедом я смотрела на нее и удивлялась выражению ее глаз - взгляд их был страдальческим...

Френсис нахмурился; в последнее время он был так поглощен собственными интересами, что ему некогда было замечать выражение глаз своей племянницы. Если же в ее глазах была какая-то особенная печаль, то, значит, она получила тревожные известия о здоровье Мирко. И Маркрут мгновенно решил не говорить леди Этельриде об этом. Доктор Морлей предупредил его, что конец болезни Мирко может быть только один, а если Мирко умрет, то зачем говорить о нем и раскрывать таким образом позорную семейную тайну? И Маркрут медленно ответил:

-- Есть кое-что, что иногда ее тревожит, но это скоро пройдет, не обращайте внимания.

И леди Этельрида, недоумевая, перевела разговор на другую тему.

-- Могу ли я передать вам книгу завтра утром, до отъезда на охоту? -- минуту спустя спросил финансист. -- Завтра ведь ваш день рождения, и все гости не преминут, конечно, воспользоваться этим случаем, чтобы сложить свои дары к вашим ногам. Я хотел сделать это сегодня, после обеда, но не смог, потому что мы с вашим отцом слишком долго играли в карты. Завтра же я ожидаю еще несколько книг, которые мне бы хотелось вам подарить.

-- Это очень мило с вашей стороны. А мне хочется показать вам свою гостиную, чтобы вы убедились, что у ваших книг будет достойное помещение.

-- Когда вы мне разрешите прийти туда?

Вопрос был поставлен прямо, и леди Этельрида почувствовала вдруг всю пикантность положения - ей никогда в жизни еще не приходилось назначать свидание мужчине. Она подумала.

-- Завтра охотники выезжают в одиннадцать часов утра, и если будет хорошая погода, мы все поедем с вами. Так когда бы это было удобнее всего? -- спросила она, предоставляя ему самому выбрать наиболее подходящий момент.

-- Вы ведь завтракаете утром внизу?

-- Да, всегда; а завтра, в мой день рождения, вероятно, все будут завтракать внизу.

-- В таком случае, если я приду ровно в половине десятого, вы будете у себя?

-- Постараюсь. А как вы узнаете, как туда пройти?

-- О, у меня прекрасная способность ориентироваться. К тому же вы мне показывали ваши окна снаружи.

Леди Этельрида положительно почувствовала волнение при мысли об этом невинном свидании.

-- Туда ведет лестница... Впрочем, нет... -- она засмеялась. -- Я вам больше ничего не скажу. Докажите вашу способность находить путь в лабиринте.

-- Я найду его, будьте уверены, -- сказал он и снова многозначительно заглянул в ее милые серые глаза. Леди Этельрида поспешно встала и повела его к остальным гостям.

Между тем лорд Эльтертон, не теряя времени, продолжал ухаживать за Зарой. После обеда он сразу же подошел к ней и предложил посмотреть картины. Он вполне был согласен с финансистом, что длинные и узкие комнаты бывают иногда чрезвычайно удобны.

Зара, довольная тем, что может отвлечься, охотно пошла с ним.

-- Я наблюдал за вами во время обеда, -- говорил лорд, -- и думал, что вы представляете собой прекрасное олицетворение бури в вашем сером платье, причем ваши глаза можно было сравнить с грозовыми тучами...

-- Да, иногда чувствуешь себя бурно настроенной, -- отозвалась Зара.

-- Люди скучны, потому что их обычно уже через полчаса видишь насквозь. Но вряд ли кто-нибудь когда-нибудь мог бы отгадать, о чем думаете вы!

-- Никто никогда и не захотел бы отгадывать...

-- Разве ваши мысли так мрачны? -- и лорд Эльтертон улыбнулся, решив отвлечь Зару от ее мыслей. -- Как жаль, что я не встретил вас давным-давно, потому что сейчас, конечно, я не могу сказать вам всего, что мне хочется, а то Тристрам опять приревнует. Ведь все мужья одинаковы!

-- Если бы я был женат, -- продолжал лорд, -- то постарался бы сделать свою жену такой счастливой и так бы ее любил, что ей незачем было бы вызывать во мне ревность.

-- Как вы легко говорите о любви. И что, по-вашему, собственно, значит любовь: когда доставляешь удовольствие себе или любимому существу?

-- Обоим, -- сказал лорд Эльтертон и так нежно заглянул ей в глаза, что старый герцог, стоявший поблизости, решил, что пора положить конец этим нежностям.

-- Зара, я хочу показать вам портрет предков Тристрама с материнской стороны, -- сказал он, подойдя к ним, и, галантно предложив ей руку, увел ее с собой.

-- Да, -- продолжал он, когда они отошли, -- нравы меняются! Теперь уже совсем не то, что было во времена моей молодости. Послушайте, Тристрам, -- подозвал он своего племянника, который стоял с леди Анингфорд, -- пойдемте-ка с нами и помогите мне показать вашей жене ваших предков. Да, так вот я говорил, что нравы очень переменились с тех пор, как я привез сюда после свадебного путешествия свою дорогую супругу. В те времена я снял бы голову с каждого, кто осмелился бы взглянуть на нее! Вы же проводите время с этой пустой вертушкой Лаурой, а Артур Эльтертон ухаживает за вашей женой! Недурно, право! -- и он укоризненно рассмеялся.

Тристрам саркастически улыбнулся и ответил:

-- У вас старомодные взгляды, дядя. Впрочем, может быть, тетя Кориланда не походила на современных жен...

Зара молчала, но взгляд черной пантеры, погаснувший было в последние дни, вдруг снова вспыхнул в ее глазах.

-- О, никогда не следует обвинять женщин, -- сказал герцог. -- Если они таковы, каковы есть, то в этом виноваты мужчины. Что касается меня, то я очень заботился о том, чтобы моя герцогиня любила меня. Да, знаете, смешно сказать! Я, по крайней мере, целый год ревновал ее даже к ее горничной.

И Тристрам подумал, что он пошел еще дальше, так как ревновал Зару к воздуху, которым она дышала.

Зара же продолжала молчать, и герцог понял, что между супругами есть какая-то очень серьезная рознь и что его вмешательство не поможет. Поэтому он обратил внимание Зары на портреты и переменил разговор; а Тристрам в первый же удобный момент отошел от них, вернувшись к леди Анингфорд, сидевшей у камина.

Лаура Хайфорд, оставшаяся с лордом Эльтертоном в конце длинной картинной галереи, почувствовала необходимость как-то отвести душу. Она не могла не говорить о том, что заполняло все ее мысли. Она уже поняла, что сделала непоправимую ошибку и не знала, как ее исправить, поэтому испытывала непреодолимую потребность говорить с кем-нибудь об этом.

-- Вы не теряйте надежды, Артур, -- сказала Лаура с горькой улыбкой. -- И ваше дело еще не проиграно, потому что этот брак не продержится дольше нескольких месяцев - они и теперь уже ненавидят друг друга.

-- Что вы говорите? -- с невинным видом воскликнул лорд Эльтертон. -- А я думал, что они страстно влюблены друг в друга!

Он говорил это нарочно, чтобы вызвать Лауру на разговор, и хотя знал, что нельзя и наполовину доверять тому, что она говорит, но надеялся извлечь из ее болтовни что-нибудь полезное для себя.

-- Как же, влюблены! -- засмеялась она. -- Тристрам у нее даже не на первом месте. У нее есть один очень красивый иностранец, похожий на Ромео, которым она гораздо больше заинтересована. Бедный Тристрам! Ему, вероятно, предстоит сделать еще много открытий!..

-- Откуда вы все это знаете? Вы удивительная женщина, леди Хайфорд. У вас всегда такие интересные сведения!

-- Я случайно увидела их на вокзале Ватерлоо. Они, по-видимому, только что откуда-то приехали, а Тристрам думал, что она в Париже! Бедняжка!

-- И вы ему, конечно, об этом сказали!

-- Я только намекнула.

-- Это было очень умно с вашей стороны, -- и лорд Эльтертон насмешливо улыбнулся. -- Он, конечно, вам очень благодарен? -- сочувственно спросил он.

-- Сейчас нет, но когда-нибудь будет!

Светлые глаза Лауры сердито сверкнули, а Эльтертон снова рассмеялся и насмешливо прибавил:

-- Да, Тристрам тупое животное, если не почувствовал к вам за вашу доброту вечной благодарности. Я бы на его месте почувствовал! Однако нам, кажется, пора идти, а то все уже начинают расходиться.

И когда они поспешно направились к остальным гостям, лорд Эльтертон думал: "Да, мужчины могут быть браконьерами, вроде меня, но, черт возьми, среди них все-таки нет таких лисиц, как эта женщина!"

 -- об отношениях между Зарой и Тристрамом. Обе теперь были вполне убеждены, что молодые супруги несчастны, но что разделяло их и почему у Зары был такой грустный, страдальческий взгляд они, конечно, не знали и могли только строить более или менее вероятные догадки.

Зара тем временем сидела у себя в комнате в старинном кресле и, крепко стиснув руки, пыталась уяснить себе свое положение.

Она явственно чувствовала, что в ее отношении к мужу наступил кризис. Судьба возложила на ее плечи новый крест: когда вечером герцог говорил о своей жене, Зара внезапно поняла истину - она любит своего мужа...

животным. И вот теперь сама стала таким животным... Ведь у нее не было решительно никаких оснований любить своего мужа, ведь они совершенно чужды друг другу... Она всегда думала, что любовь может возникнуть только тогда, когда хорошо знаешь объект своей любви и чувствуешь к нему уважение и преданность. Теперь она знала, что это был ложный взгляд - любовь, по-видимому, и самая нежная, и глубокая, может вспыхнуть сразу, с одного взгляда.

Они оставались чужими друг другу, однако это странное, жестокое чувство, называемое любовью, расплавило лед в ее сердце и зажгло в нем пламя. Заре хотелось ласками стереть с лица Тристрама то суровое напряженное выражение, которое теперь было на нем; ей хотелось самой упиваться его ласками, чувствовать, что она принадлежит ему. Она страстно мечтала о том, чтобы он сжал ее в объятиях и поцеловал. То обстоятельство, что он женился на ней из-за денег, потеряло для нее всякое значение: она сознавала, что даже если это и так, то ведь он же потом полюбил ее! А она... оттолкнула его любовь!

И в эту ночь пришел ее черед смотреть с тоской на запертую дверь и в душевной муке метаться по постели.