Письма Квинта Горация Флакка.
Книга 2.
Письмо 2. К Клию Флору. Извиняется Гораций, что к нему не писал, ни стихов ему своих не прислал.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Письма Квинта Горация Флакка. Книга 2. Письмо 2. К Клию Флору. Извиняется Гораций, что к нему не писал, ни стихов ему своих не прислал. (старая орфография)

ПИСЬМО II. 

К ЮЛИЮ ФЛОРУ.

Флоре, знаменитого верный друг Нерона!

Еслиб кто хотел тебе, в Габиях рожденна,

Иль в Тибуре юношу продать, и сказал бы:

"Детина сей чист, красив от лба до подошев;

"Отдам за восемь тебе сестерциев тысяч;

Проворен в господской он службе и прилежен,

"По взгляду хозяйскую волю разумеет,

"Отчасти погречески умеет и годен

"К всякому художеству; как из мягкой глины,

"Что похочешь из него вылепить ты можешь,

"К тому-ж умеет он петь, хотя неискусно,

"Однак довольно, чтоб дать при столе забаву.

"Знаю, что мало дают словам нашим веры,

"Когда чрез меру товар хвалим, кои сбыть ищем;

"Да ведай, что в деньгах мне нет никакой нужды,

"Хоть я убог, никому ничего не должен.

"Ни кто же тебе его за столь малу цену

"Не отдаст, ни всякому я отдать склонюся.

"Однажды он у меня только загулялся,

"И, как обычно живут, скрылся, опасаясь

"Плетей грозных, что висят у крыльца при всходе.

"Буде малая та в нем тебе непротивна

"Побегу похулочка, оточти мне деньги."

Если по таких словах раба того купить,

Продавец чисто товар свои продал и пени

Не боится: сказаны тебе все пороки

И добровольно купил ты с ними холопа;

Ты однакож тяжбою неправою мучишь

И позываешь на суд продавца и нудишь,

При отъезде я твоем сказал тебе прямо,

Что я чрезмерно ленив; сказал, что такия

Должности я исполнять совсем неугоден,

Чтоб ты гневен на меня не пенял, что писем

Не получаешь моих. Что-ж в том преуспел я,

Когда ты не держишься наших договоров?

Пеняешь к тому, что я, не додержав слова,

Стихи тебе не прислал, жданые тобою.

К походу скопленные малые деньжонки,

В ночь некую утружден, пока в сне глубоком

Храпит, до последней все потерял полушки;

Неистов и яростен в таковом уроне

На врага и на себя, голод в нем свирепость

Приращая, дерзостно на воинов царских

Напал и с места согнал, которое сильно

Было утверждено и богатством обильно.

Славен тем став, получил достойную почесть

И в дар, сверх того, больших сестерциев двадцать.

Случилось, что в время тож его воевода,

Не вем какую достать намерився крепость,

Стал его увещавать такими словами,

Что и малодушному, сильны придать смелость:

"Ну, дружок, ступай, куды тебя добродетель

"И храбрость твоя зовет; ступай, дружок, с Богом,

"И жди велику твоим заслугам награду.

"Что медлишь?" На то, хоть груб, поселянин хитро

"Отвечал: "Тот пусть идет, кто мешок утратил."

Научился я, сколь гнев Ахиллев был грекам

Вреден. Придали к тому Афины искусство

Мне прямую от кривой черты различати

И в академском лесу истину изследить.

Злы времена отвлекли с приятного места,

И междоусобные неистовство распри

Не искусного войны приписало к войску,

Слабому противиться Августовой силе,

На Филипповых полях побег разогнав нас,

Имения отческа и дому лишен я,

Обстрижены крылья мне, в несчастье покорна

Стихи писать смелая понудила скудость.

Ныне-ж, в довольстве себя достаточном видя,

Кое зелие мое истребит безумство,

Если лучше не взлюблю спать, чем писать вирши?

Грабят одну за другой забаву летящи

Лета; отняли уже мне игры, любови,

И пиры, и зрелища; теперь к стихотворству

Склонность ищут похитить; что велишь мне делать?

Лирически любишь ты стихи, а сей иамвы,

Той бионски сатиры черным полны ядом.

Подобны мне кажитесь трем гостям разгласным,

Кои, вкуса разного, просят ества много

Различные. Что им дать, что не дать - не знаю.

Противно то самое тебе, что другому

Приятно; то самое, что ты иметь хочешь,

Другим ненавистно двум и несносно мнится.

Сверх же всего чаешь ли, что живучи в Риме,

Можно мне стихи писать посреди столь многих

Попечений и трудах? Сей зовет в поруки,

Сей, всякое отложа дело, стихи слушать.

Один на горе живет Квиринской, другой же

На Авентина краю; обеих однакож

Должно посетить. Ты сам видишь, не величко

Тех мест разстояние. Но улицы чисты,

Скажешь мне, и идучи, ничто не мешает

Размышлять. Тут откупщик весь в поту с ослами

И с работником спешит; там ужасной ворот

Тут жалки спорят проход похороны сильным

Извощикам; там бежит бешена собака;

Там грязная уступать место свинья нудит;

Пойди, звонки складывай стихи, буде можешь.

Весь лик творцов любит лес и бегает градов,

Бакха дети верные тень и сон любяща,

Ты посреди денного и ночного шуму

Хочешь, чтоб я пел и след топтал стихотворцев,

Чуть уж незаглаженый? Человек разумный,

Кои праздные изобрал к жилищу Афины

И семь лет наукам дал и состарел в книгах,

Углубляя мысль всю в них, часто молчаливей

Кумира по улицам идя, весь смеется

Ему народ. Как уж мне здесь, посреди бури

И в непрестанных волнах мятежного града,

Отважиться прибирать и сочинять речи, на

Кои б можно сладостным петь под звуком лиры?

Были в Риме некогда два братья, которых

Один витий, а другой стряпчий, оба столько

А тот сего Муцием называл и чаял.

Не то-ж ли неистовство видим в стихотворцах?

Я громогласны пишу, сей плачевны песни,

Буде-ж верим друг другу, обоих чудесны

Труды и дело руки девяти муз самых.

Посмотри, с какою мы пыхою, с какою

Поважностию глаза в Аполлове храме

Обводим, римских ища в оном стихотворцев,

И пуст чаем, когда мы из него выходим.

Следуй нам, буде досуг, и с дали послушай,

Что чтем и за что венец плетем мы друг другу,

Как борцы самнитские при светилах бьемся,

Принимая и дая безвестны удары.

Калимахом чту его, он меня Алцеем;

Если больше что желать покажется, тотчас

Мимнермом зову его, и всякое имя

Не щажу угодное расти его славу.

Когда я стихи пишу, таких имен много

С собой ношу и похвал, и много ласканья,

Покорностью, получить в пользу свою голос.

Там же труды те кончав и в себя пришедши,

Заткну всем уши мои чтецам бесконечным.

Насмеваемся мы тем, кои худы пишут

Стихи; но они в себе, пиша, веселятся

И почитают себя, и к тому-ж блаженны

Сами; буде мы молчим, хвалят, что ни пишут.

Но кто ищет правильно творение выдать,

К разсмотру приняв свои тетради, вдруг приимет

Сердце честного судьи, и речи, которы

Или мало явственны, иль слабы, иль подлы,

Бладушно выхерит, хоть те неохотно

Покинут место свое, хоть те неисходны

Весты тайнолюбные кроются в затворех.

Ласков на свет выведет мрачные народу

Речи многосильные, которы знакомы

Катонам и Цефегам, а теперь под плеснью

Гнусною и древностью забытой стенают.

Присвоит и новые, которых однакож

Быстр и светел, и реки подобнейший чистой,

Излиет сокровища, и ублажит римлян

Славное отечество языком обильным;

Все, что в сочинениях излишно, убавит;

Здравым украшением все, что в них сурово,

Изгладит и умягчит, и что не приятно,

Не важно, немилостив, выкинет и вытрет.

Станет казаться играть он, но в самом деле

Будет в поту мучиться, как изображаяй

Сатира иль Циклопа лесного плясальшик.

Я-б предпочел, скажешь мне, безмозглым и слабым

Творцом слыть, только-б мои меня услаждали

Пороки, иль были бы хоть мне неизвестны,

Чем много смысля сносить столь тяжкую муку.

Был в Аргосе некто муж неподлого роду,

Коему казалося непрестанно слышать

Дивные трагедии, и затем дни целы

Весел провождал в пустой зрелищной палате

Внимая с прилежностью, нудясь, бья в ладони;

Честен в нравах, добр сосед, к гостям своим ласков,

Снисходителен к жене, к слугам не суровый,

Удобен вины прощать их и не взъярится,

Печать свою сломанну на стклянице видя,

Силен к тому миновать пропасть и колодезь.

Сей, когда кровных своих помочью, трудами

Исцелел, и зельями безумство изгнали,

В себя пришел, сказал им: "Друзья погубили,

"Не пользу мне дали вы, лучшую утеху

"Отторгнув жизни моей, и сильно отнявши

"Ума заблуждение, столь чувствам приятно."

Правда, разум в том одном состоит и польза,

Чтоб, безделки отложа, оставить ту детям

Игру сходну летам их, ни прибирать речи,

Кои бы под звуком струн латинских петь можно,

Но изследить истинной жизни строй и меру.

Для того молча в себе так я разсуждаю

И сам себе говорю: если твою жажду

Ни кое обильство вод утолить не может,

Никому открыть твои грех, когда сколько больше

Богатств имеешь, столь ты больше иметь жаждешь?

Если корень и трава показанна раны

Твоей боль не облегчит, уж себя не пустишь

Лечить безполезным тем коренем и зельем.

Слышал ты, что кому в нас боги много дали

Богатств, того пало вдруг вредное безумство;

И хоть ты ничем умней стал, как стал богатей,

Однакож наставников слушаешь ты тех же.

Но еслиб умным тебя или меньше жадным

И боязливым могли учинить богатства,

Краснел бы ты, еслиб кто был тебя скупее.

Если то, что деньгами в вес мы получаем,

Наше бывает добро; если по в законе

Искусных мнению, нам всяку присвояет

Вещь долго владение; всяка, что питает

Тебя земля, твоя есть, и Орбиев пахарь,

Когда поле боронит, тебе хлеб готовя,

Господином признает тебя. Даешь деньги,

Кадь вина. Сиречь, таким образом по малу

Скупаешь землю себе, которая в триста

Тысяч стала, может быть, сестерции иль свыше.

Чем рознится, живешь ли деньгами, которы

Теперь отчет иль давно? Кто землю веенску

И арицинску купил за долгое время,

Куплено на стол ему зелие приходит,

Хоть инако мыслит он; купленными к ночи

Дровами студеный он котел нагревает.

Да своим место зовет пота, где осина

Ближняя препятствует соседния ссоры

Известными гранями. Как бы свое было

То, что быстро времени в малейшую точку,

Иль просьбою, иль ценой, иль силой, иль смертью

Пременит хозяина, и в ину власть пойдет.

Так понеже никому дано владеть вечно,

И наследника другой наследник находит,

Как волна волну; к чему пользуют поместье

Иль житницы? и к чему прибавлять к луканским

Пожинает золотом ад неумолимый?

Суть кои ни бисеров, ни мрамор, ни косий

Слоновой, ни лепленных в Тиренах кумиров,

Ни живописных таблиц, ни сосуд сребряных,

Ни в гестульской крашеных парчей багрянице

Не имеют, суть кои иметь не пекутся.

Для чего с двух брат один праздность, игру, масти

Предпочитает садам Иродовым тучным;

Другой, хоть столько-ж богат, вечно безпокоен,

От всхода до запада солнечного поле

Расчищает дикое огнем и железом?

Знает дух, рождения правящий светило,

Бог естества нашего, в каждом из нас смертный,

Пременчив, по всякого лицу бел иль черен.

Я употреблять свое добро и из кучи

Умеренной стану брать все, что мне ни нужно,

Не мысля, как обо мне наследник мои станет

Судить, что не больше он, чем дано мне, найдет.

Но однакож тот же я пекуся знать, сколько

И в чем разнят меж собой скупой с домостройным.

Много-бо различия меж мотом, что мечет

На все стороны свое, и тем неразсудно

Иждивает, не ища приращать богатство,

Или, лучше сказать, кто, как в Минеринн праздник,

Младенц ты делывал, украдкой приятным

Малым наслаждается временем охотно.

Только-б нищета в дому гнусном не стесняла,

Мало о прочем пекусь; в малом иль в великом

Плывя судне, стану плыть ни больше, ни меньше.

Не бежим способным мы ветром в полный парус,

Но ниже противны нам дышут в пути ветры.

Силой, пригожьством, умом, рождением, нравом,

Имением хотя мы в главнейших последни,

В последних мы первые. Не скуп ты, изрядно -

Да чаешь ли, что с тем все прочие пороки

Бежали? не мучат ли тебя тщетны славы,

Любовь, страх смерти и гнев? смеешься ли снам ты,

Ночным привидениям, чудесам, волшебным

Охотно ли числишь ты рождения леты?

Прощаешь ли недругам? сколь к старости больше

Ближишься, столь больше ли кротк и добр бываешь?

Что пользует лишь один терн вырвать из многих?

Если ты не знаешь жить право, оставь место

Знающим; довольно ты уже прохлаждался,

Довольно ты ел и пил, уже тебе время

Отойти, чтоб юноши, которым пристали

Сласти и веселие, тебе не смеваясь,

Не досаждали, когда напьешься излишно.

II. Юлиус Флорус, отъезжая с Тиберием в поход в Панонию (лета по создании Рима 742), просил Горация, чтоб к нему почасту писал и посылал ему стишки свои; и хотя Гораций ничего ему не обещал, по и извинялся недосугами, слабостию своею, однако Флор в наступающее лето стал на Горация пенять, что от него совсем забыт. Гораций настоящим письмом на те жалобы ответствует и себя оправдает многими доводами. К тому оправданию примешивает много забавных насмешек против стихотворцев тогдашних, обнажая их гордость и друга к другу глупые похлебства, присоединяет к тому изрядные правила для сочинений стихотворных, которых показывает трудность, и от того повод получает внушать Флору, что гораздо полезнее есть прилежать порядочную жизнь вести, чем соглашать и сочинять слова, стихи пишучи. Не забывает притом полезные советы предписать против страху смерти, против высокомыслия, сребролюбия, гнева, суеверия и против других злонравий, наипаче Флору обыкновенных. Юлий Флор есть тот самый, к которому писано письмо 3 книги 1, где смотри об нем.

Ст. 1. Знаменитого верный друг Нерона. В латинском стоит bono claroque fidelis amice Neroni, верный друг доброго и знаменитато Нерона. Bonus в латинском языке иногда значит не только доброго, но и храброго.

Ст. 2. , ил в Тибуре. Габий местечко, о котором смотри примеч. под ст. 10-м, письма II, книги I. Тибур, ныне Тиволи называемый, город близ Рима над рекою Анитою, сабинам порубежный.

Ст. 3. Юношу. Латинское слово Verna значит слугу, рожденного от служанки в доме хозяйском, сына сиречь холопья.

Ст. 5. За восемь сестерциев тысяч. Nummorum millibus octo. Nummi u sestertia тоже значит; восемь тысяч нуммов учинят около двести рублей; цена та холопу гораздо умеренная, понеже иногда продавались по три и по четыре тысячи рублей.

Ст. 9. Отчасти погречески умеет. Чтоб способнее холопа продать" можно, обычаи был научать их письменам, а наипаче письменам, греческим, ибо греческой язык был в особливой чести у римлян.

Ст. 21. Плетей грозных, что висят. Римляне, чтоб наипаче в страхе содержать своих рабов, обычай имели держать повешены при входе крыльца плети, которыми рабов бивали, чтоб непрестанно пред, глазами имели орудие своего наказания.

Ст. 26. Сказаны тебе все пороки. В латинском стоит: сказан тебе закон, dicta tibi est lex, где слово lex не значит закон, но договор, на котором продажа учинена.

Ст. 30. Когда отъезжал в Панонию.

Ст. 31. Такия должности. Должность, сиречь письма, которую учтивость и любопытность налагает.

Ст. 37. Стихи тебе не прислал. Дасиер примечает, что когда Гораций употребляет слово carmen, или carmina, одно без всякого другого, разумеет тем словом свои песни, свои лирические стихи.

Ст. 38. Воин Лукуллов. Л. Лукуллус, знаменитый римской воевода, счастливо воевал против Митридата, царя понтийского и против Тиграна. царя армянского. Славен к тому превеликим богатством.

Ст. 44. На воинов царских. На воинов Митридата или Тиграпа.

Ст. 48. Больших сестерциев двадцать. Bis dena sestertia, разуметь должно magna. Двадцать больших сестерциев содержали двадцать тысяч палых, которые учинят триста рублей.

Ст. 49. Его воевода. Его Претор, сиречь Лукулл.

Смелость. Приметно, что здесь Гораций употребляет слово meus вместо мужества, храбрости, смелости.

Ст. 56. На то, хоть груб, поселянин хитро отвечал. Ille catus quantnmvis rusticus.... inquit. Слово от слова: он воин, сколько ни был груб мужик, хитро отвечал. Catus хитрый, пронырливый, лукавый.

Ст. 57. Кто мешок утратил. В латинском стоит: кто пояс утратил. Zona, пояс, кишкою сшитой нарочно, чтоб в нем деньги носить. И у нас такие поясы в обыкновении.

Ст. 58. В Риме мне счастье дало. Себе приуподобляет Гораций образец Лукуллова воина. Пока я убог был, говорит он, прилежал стихи писать; теперь же, видя себя в довольном достатке, крайное бы было мое безумство, буде покой свой не предпочту сочинению стихов.

Ст. 59. Научился л, сколь гнев Ахиллев. То есть, что он в Риме, у учителей своих, читал Омирову Илиаду, которая описывает осаду троянскую и претерпенные греками беды за гнев Ахиллев против Агамемнона. Молодые люди обыкновенно в Риме науки свои начинали питанием того Омирова сочинения, и долго тот обычай и после основания христианства продолжался.

Ст. 60. Придали к тому Афины.

Ст. 61. Прямую от кривой черты различат. Геометрию тем разумеет, в которой о чертах прямых и кривых изследуется.

Ст. 62. К академском лесу истину изследить. Академия называло её загородное место в Афинах, приятное за изрядным лесом и многими древними украшениями, в котором Платон ученикам своим философию толковать первый начал. От того места все последователи Платоновы академическими философами названы. Имя того места произошло от первого его хозяина - Акдема.

Ст. 63. Злы времена отвлекли. Но злые времена отвлекли меня от того приятного места, из Афин сиречь. Злыми временами разумеет междоусобную войну, которую произвело убийство Юлия Кесаря. Когда тот император убит, Гораций, в 22-м годе своего возраста, обучался в Афинах. Брутус несколько месяцев спустя отъехал в Македонию, и проезжая сквозь Афины, взял его и многих других греческих юнош с собою в поход.

Ст. 65. Неискусного войны. Когда Гораций к Бруту пристал, еще никакого знания военных дел не имел, понеже никогда пред тем, в службе военной не бывал. Однакож полковником он учинен, по чему легко судить, сколь великая нужда в офицерах имелась в войске Брутовом.

Ст. 67. На Филипповых полях побег. Брутус и Кассиус, разбиты бывши оружием Августа Кесаря на полях Филиппических, Гораций, по образцу других, бежал, покинув и щит свой на месте побоищном. Необинуяся здесь так о том засвидетельствует, как и о бедности, в которую потом впал и которая принуждала его стихотворству вдаться.

Ст. 69. Обстрижены крылья мне. Обыкновенно Гораций себя птице приуподобляет. В самом деле, обстригли крылья Горацию в бою на Филиппических полях, понеже потерял он тогда чин полковничий

Ст. тот же и 70. Впадши я в несчастье, уже покорного меня, усмиренного, скудость понудила стихи писать. Покорна вместо покорного, чрез сокращение. По словам Горациевым, может кому показаться, что он прежде боя Филиппийска стихов не писывал; но не должно так точно слова те разуметь. Гораций говорит, что он тогда начал за нужду стихи писать, что начал сочинением стихов кормиться, пред тем для забавы своей стихи писывал. Смелая скудость. Понеже нужда заставляет силы свои превышать и дерзать на то, что без нужды делать не покусился бы.

Ст. 74. Грабят одну за другой. Другая причина, которая Горацию стихи писать мешает, его возраст. Имел он, когда письмо сие писал, слишком пятьдесят пять лет, и два года спустя умер.

Ст. 75. Игры. Иоси, забавы, потехи, одним словом юношества веселые упражнения.

Ст. 78. К тому же не всем одна вещь. Третья причина, для которой стихи писать не может, различие мнений и желаний тех, кои от него стихов требуют.

Ст. 79. Лирически любишь ты стихи, сей гамвы. Что лирические стихи суть, я что ямвы, выше сего в примеч. на 31 ст., пис. 19, книга I, изъяснено.

Ст. 80. Бионски сатиры. Бион, философ и стихотворец, был столь склонен к злословию, что и богам своим не спущал; не пощадил он в своих стихах и Омира, которой у греков за князя стихотворства почитался.

Сверх же всего чаешь ли. Четвертая причина, для которой стихи не пишет, шум римской и безпокойное того города житие.

Ст. 90. Стихи слушать. Большая часть стихотворцев тогдашних времен гораздо любили читать свои стихи при великом собрании людей, и для того с докуками прашивали знакомых и незнакомых к тому чтению.

Ст. 91. На горе Квиринской. Гора Квиринальская лежит на краю Рима к воротам Коллинским, ныне называется monte Cavalio.

Ст. 92. На Авентина краю. Гора Авентинска лежит на противном краю Рима, к Тибру реке. Распространяется та гора от ворот Тригеменских до Капенских. Для того Гораций, чтоб означить большее месторазстояние, говорит: extremo in Aventino, на самом дальном краю Авентина.

Ст. 93 и 94. Видишь, не величко тех мест разстояние. Смеяся Гораций о весьма не малом разстоянии говорит, что оно не величко.

Ст. 94. Но улицы чисты. Сам себе противополагает Гораций, говоря: правда, велико разстояние меж Авентином и Квириналом; да дорога чиста, никаких препятствий на ней нет, и потому ничто не мешает идучи размышлять и сочинять стихи.

Ст. 96. Ответ на вышепоказанное противоположением, которым Гораций описывает препятства, встречаемые на римских улицах.

Ст. 99. Тут жалки спорят проход. Тут жалкие похороны спорят проход извощикам. Гораций уже в другом месте описал, какие на улицах римских препятствии происходили от встречи похорон с извощиками.

. . . . . . . . . . . .at hic, si planstra ducenta

Concurrantque foro tria fanera.

Сатира VI, книги I.

Ст. 104. Весь лик творцов. Все стихотворцы, которые суть дети бога Бакха, любящого тень и сон, сиречь тишину и покой, любят лес, уединение, и бегают городов, то есть мятежа и шуму городского. Бакхус почитался богом стихотворцов, для того один верх Парнасса горы ему был посвящен.

Ст. 106 и 107. След топтал стихотворцев, чуть уже незаглаженый, Чтоб подражал древним стихотворцам, которым уже след чуть не заглажен, то есть которых сочинения почти совсем забыты.

Ст. 107 и пр. Человек разумный. Ты хочешь, говорит Гораций к Флору, чтоб я в Риме посреди шуму и безпокойства в улице ядучи стихи сочинял; знаешь ли что, еслиб в Афинах самих, городе почти пустом и тихом, человек разумный, который наукам чрез семь лет прилежал и состарел над книгами, хотел в улицах показаться углублен в размышлениях, весь народ ему смеяться станет, сколь наипаче мне в Риме смеяться станут, видя меня в таком состоянии

Ст. 116. Гораций, извинялся стихи писать, уже четыре тому причины Флору представил. Вот уже пятую производит от самолюбия и хвастовства стихотворцов, и оттого, что они гнусно друг друга хвалят. Тем поводом их приятно пересмевает, начиная приуподоблением двух братьев, из которых один был стряпчий, другой вития, и которые друг друга со всей силы выхваляли.

Ст. 118 и 119. Сей того Грахом, а тот сего Муцием называл. Стряпчий называл брата своего вития Грахом, а витий называл брата своего стряпчого Муцием. Кагус Трахус был славной витий римской, брат Тиберия Граха вития, оба дети Корнелии, знаменитые Сципиона дочери. Публиус Муциус один из основателей гражданского права, которое описал в десяти книгах. Цицерон его почитает за искуснейшого из всех римлян в законах и в обычаях римских. Я стряпчим называю юрис-консульта, понеже то имя у нас знакомее.

Ст. 125. В Аполлове храме. В другом месте уже изъяснено, что Август Кесарь при храме Аполлове книгохранителыищу посвятил, в которой собирал все знатных писателей лучшия сочинения. Та книгохранительница была обыкновенное сходбище плохих стихотворцев в Горациевы времена.

Ст. 127. И пуст чаем, когда мы из него выходим. За самолюбием своим плохие стихотворцы чаяли, что в той книгохранительнице ни одного хвального творения не находится, пока их сочинении туды не будут внесены.

Ст. 130. Как борцы самнитские. Худых стихотворцев приуподобляет гладиаторам, то есть единоборцам, которые по ружью своему самнитами называлися. Обыкновенно их употребляли при домашних торжествах, и бивалися при свечах, или при факелах, в ночи, не прямыми палашами, но притворными тупыми, чтоб друг друга не вредить. Я не вижу, какое сходство меж теми борцами и стихотворцами. Депре толкует, что как те борцы друг друга своим оружием, так стихотворцы язвят друг друга безстыдными похвалами.

Калимахом чту его, он меня Алцеем. Калимах Циценской, славной греческой стихотворец во временах Птоломея Филадельфа. Писал он многия жалостные песни, за которые князем элегиаческих творений почитан. Алцей знатнейший лирической стихотворец, полюбовник Сапфы стихотворчицы. Никто его в сочинении песней не превзошел.

Ст. 134. Мимнермом зову его. Смотри об нем в конце письма 6, книги 1.

Ст. 151. Хоть те неисходны Весты тайнолюбны. Не оставляй херить, исправлять твои сочинении, хотя ты их скрытых у себя в чулане своем бережешь. Даром, что никто не видит твои сочинении, исправляй оные, чтоб повадиться писать исправно. Гораций называет затворами Весты чулан, где пишет, кабинет, для того, что в храме Весты богини никто кроме великого священника не дерзал входить в святилище, столь тайно было то место.

Ст. 153. Ласков на свете выведет. Гораций советует стихотворцу возобновлять употребление старинных забытых речей. Цицерон и Квинтилиан суть того же мнения; но должно беречися, чтоб те речи не искать в гораздо отдаленной древности. Можно возобновлять в стихах речи, которые народ забывать начинает, а не те, которые совсем позабыты, и то когда те речи многу силу в себе имеют и других подобных не находим.

Ст. 155. Катонам и Цееегам. Древним витиям. Маркус Корнелиус Цефегус был консулом, вместе с Публием Семиронием, в лето по создании Рима 549, за 140 лет прежде рождения Горациева. В его временах латинской язык был гораздо груб; однакож Цицерон много хвалит Цефегово красноречие. Для того Гораций советует возобновлять некия речи, от него Цефега и Катона употребленные. Маркус Порциус Катон витием, добрым сенатором, и славным воеводою.

Ст. 157. Присвоить и новые, которых однакож. Не только стихотворец должен многосильные древния речи воскрешать, но и новые присвоят; однакож те новые речи такия быть имеют, которые народ произвел, которые сиречь народу могут быть вразумительны.

Ст. 166. Станет казаться играть он, но в самом деле. Доброта творения из того познается, когда оно таким образом сочинено, что всяк чаял бы себя в состоянии тож учинить с многою удобностию, но когда попытается за дело приняться, найдет в нем много труда. Должно, чтоб в сочинениях труд наш был не виден, чтоб все текло свободно, а то самое многого труда требует.

Ст. 167. Как изображали, Сатира иль Циклопа. Как тот, что танцуя изображает повесть какого сатира или циклона, например, Полифемову. Были у римлян плясальщики, которые одним движением своего тела представляли все дела человека какого, все его страсти, все его намерении, и безсумнительно многой трудности было в том быть удачливым. То, что зрителям казалося легко, много поту стоило такому действителю.

Ст. 168. Я-б предпочел и пр. Гораций поставляет, что Флорус ему сие говорит, который, устрашаяся стольких трудностей, которые искусный стихотворец одолеть должен, ответствует, что он лучше желал бы худые стихи сочинять, только бы ими сам мог быть доволен, чем, искусным будучи, столько труда сносить и мучиться.

Ст. 173. Был в Аргосе некто муж. Муж тот назывался Пинас.

Ст. 182. Печать свою сломану на склянице видя.

Ст. 183. Силен к тому миновать. Сиречь не столько был безумен, чтоб не остерегался идучи не впасть в яму или в колодезь.

Ст. 190. Правда, разум в том одном и пр. Гораций уже Флору отвечает, и пользуясь состоянием, в которое его привел изъяснением всех трудностей, которые в искусном сочинении преодолеть должно, вступает в дело и доказывает ему, что смысл здравый не в том состоит, чтоб стихи писать и учреждать речи, но отложить помысл о вещах суетных и учредить свое поведение, жизнь свою. Стих 172. Чем много смысла сносить столь тяжкую муку, подал повод сему ответу.

Ст. 194. Истинной жизни. То есть благоразсудной, покойной, блаженной.

Ст. 195. Для того молча. Гораций притворяется себе самому говорить, чтоб тем приятнее учинить свой совет Флору и удобнее исправить его скупость, высокомыслие и протчия злонравия, которым Флор был подчинен. Смотри письмо 3, книги I.

Ст. 196. Если твою жажду и пр. по стих 200. Буде ты великую, неутолимую жажду чувствуешь, тотчас врача призовешь, чтоб узнать болезнь свою и искать способ оную исцелить. Для чего, когда тебя скупость мучит, таким же образом не ищешь избыть той душевной болезни?

Ст. 201. Если корень и трава и пр. Когда ты на теле имеешь рану и употребишь, какой данной тебе, для излечения, корень или зелие без всякой пользы, отставить то лекарство как неполезное и станешь искать другое, которое бы могло залечить ту твою рану. Не тож делаешь с ранами душевными. Ведаешь, что приумножение богатств не может насытить твою скупость, твое лакомство, однакож ты непрестанно трудишься богатство приумножать, которое, сколь больше растет, столь больше с ним растет и твоя скупость.

Слышал ты, что кому в нас и пр. Стоические философы говаривали, что тот только богат, кто мудр. Но были другие философы, сиречь, светские люди, которые опровергали то предложение, и подтверждали, что тот только мудр, кто богат. Гораций сего последняго неосновательство показывает: "Слышал ты, говорит он, что богач глуп быть не может, что богатства с собою разум и здравое разсуждение приносят; но ты видишь, что ты не стал умнее с тех пор, как стал богатее, однакож всегда тем твоим наставникам ты веришь, которые тебя обманули."

Ст. 208. Но еслиб умным тебя. Еслиб богатства сильны были прибавить нам смысла и отнять нам страх, лакомство и прочия страсти, то всевозможные старательства бы мы приложили, чтоб мы всех были богатее; но понеже богатства ту пользу не приносят, для чего не прилежим оных бегать и гнушаться?

Ст. 209. И боязливым могли. Повторить бы должно наречие меньше, меньше жадным и меньше боязливым.

Ст. 211. Если ты, что деньгами. Тут Гораций начинает обличать сребролюбие тех, кои деньги копят, чтоб купить земли, вотчины, и доказывает, что те, кои ни пядью земли не владеют, владеют однакож всеми теми вотчинами, которых плоды они деньгами своими покупают.

Ст. 213. Там всяку присвояет вещь долго владение. Для пресечения многих тяжеб бесконечных, законодавцы разсудно установили, что владение какой либо вещи чрез некое учрежденное число годов служит вместо крепости и дает тому, в чей власти то добро, полное право к сохранению себе оного.

Ст. 215. Орбиев пахарь. Орбиус сей был человек весьма богат землями, с которых продавал великое число хлеба повсягодно.

Ст. 220. .... сестерциев. То есть 75,000 рублей.

Ст. 222 и 223. Деньгами, которые теперь отчел или давно. Теперь отсчитаешь деньги, которыми покупаешь повседневно хлеб, вино, мясо, живность, зелий и проч.; давно отчел деньги, которыми купил поместье.

Ст. 223 и 224. Кто землю веенску и арицинску купил. Кто поместья не имеет, покупает по малу ту землю, которой плоды он получает своими деньгами, хоть того сам не примечает; так и помещик Арициний и Веиев, покупает, хоть сам того не чувствует, все то, что с тех поместей получает, зелие, курицу, яйцо и проч, за все платит годовые деньги. Только меж ними разницы, что сей выдал наперед и все вдруг деньги за те припасы, а другой платит по малу, когда товар получает. Ариция малой городок близ долгой Альбы, ныне Рица называемый. Beiи уезд Тосканской.

Ст. 228. Да своим место зовет. Противополагает Флор, говоря: правда, помещик покупает все, что с поместья ему приходит деньгами, которые вдруг и наперед выдал; да тем приятнее ему то владение, что ту землю свою собственною звать может по такой-то или другой знак, коим рубежи означены; например, пота где осина стоит.

Ст. 230. Как бы свое было. Сие есть ответ на предъидущее противоположение. Не можно звать собственным все то, что в мгновение ока из наших рук в другия перейти может. Потому хозяин земли не больше владеет землею, чем тот, кто плоды её покупает.

Ст. 232. Иль просьбою, иль ценой, , иль смертью. Четыре способа, которыми вещь какую или какое имение приобретать можно. Ибо или получаем оное в дар чрез просьбу, или ценою покупаем оное, или силою, чрез тяжбы неправные, или чрез оружие, выгоняя прежних владетелей, или смертью, сиречь чрез наследство после умершого сродника или приятеля.

Ст. 235. Наследника другой находит. Один наследник на другого находит, наступает, как волна на волну. Слово находит здесь значит наступает, а не обретает, как обыкновенно говорим: находить на кого.

Ст. 236 и проч. К чему пользуют поместье ил житницы. К чему пользует закупать поместьи, распространять оные прикупая земли к землям? К чему пользует копить хлеб в житницах и другое всякое богатство, когда ад (сиречь смерть), которого ни золотом умолить не можно, всех равно пожинает, малых и великих, сильных и слабых, богатых и убогих?

Ст. 237 и 238. Прибавлять к луканским лугам калабрски. Калабрия и Лукания суть две провинции на краю Италии, ныне части Неапольского королевства.

Ст. 241. Ни лепленных в Тиренах кумиров. Маленьких образчиков, деланных в Тоскане. Древний толкователь примечает, что тоскане первые из всех италианских народов начали мрамор резать и делать кумиры; но Гораций здесь не о мраморных статуях говорит, но о глиняных, или деланых из золоченой кожи, изобретенные ими же, тосканями, и которыми украшали надъдверия капищ.

Ст. 243. В гетулеской крашеных.... багрянице. Murex малая рыбка, в которого рте находится краска багряничная. Такая рыба наипаче ловится при берегах афрических, в которой знатная провинция Гетулия.

Ст. 245. Для чего с двух братьев мнениях наших, в наших правах столькая разница усмотревается. Причину тои разницы Гораций приписует духу всякого человека.

Ст. тот же, Праздность, игру, масти. Игра, забава, увеселение, утеха. Масть благовонные духи, чем волосы и тело древние мазывали.

Ст. 256. Предпочитает садам Иродовым тучным. Лучше любить иметь прохлад, веселиться, наслаждаться житием своим, чем без того владеть самым обильнейшим богатством. Из всех земель иудейских плодоноснейшая была страна Иерихонская, в которой лежал дом Иродов близ лаврового лесу. Ирод. Царь иудейской, в которого временах родился Спаситель наш. Получил он царство от Августа Кесаря и сената римского, чрез заступление Антониево в 713 лето по создании Рима, царствовал 35 лет, ибо умер в 752, два года после Рождества Христова.

Ст. 250. Знает дух. В другом месте уже изъяснено, что дух, genius, у древних за бога почитался.

Ст. тот же. Рождения правящий светило жизнь его правит больше чем сила положения звезд при рождении.

Ст. 251. Бог естества нашего. Так бога гения называет, понеже дух, вина и начало всему.

Ст. тот же. . Гораций говорит, что бог Гений во всяком из нас умирает, ибо редко бывает, чтоб два человека вместе, или один после другого нашлися иметь подобные страсти и подобный ум и склонность. Люди гораздо в том более расличествуют чем обличием.

Ст. 252. Пременчив, по всякого лицу.

Ст. тот же. Бел иль черен. Добр или зол, или и впрямь был бел или черен, но цвету тела человеческого.

Ст. 258. . Хотя я осуждаю скупость и чрезмерную бережность, однакож знаю поставлять истинное различие между великодушным человеком и между мотом.

Ст. 258. Веселый приемный муж. Simplex hilarisque, здесь слово simplex значит человека, которой живет просто, свободно, иждивает свои деньги без сожаления и охотно употребляет свое имение.

Или, лучше сказать, кто, как в Шинервин праздник, и проч. Повторить должно меж тем, или лучше сказать меж тем, кто как в Минервин праздник. Гораций приуподобляет того, кто благоразсудно иждивает свое имение неища приращать оное, младенцу, которой наслаждается коротким, но приятным временем праздника Минервина. В тот праздник, которой продолжался чрез пять дней и назывался Квинквартус, младенцы имели свободу гулять и не ходили в школу, которая свобода сколь приятна младенцам всяк знает, кто свое младенчество помнит.

Ст. 264. . Ухваткой, kaptim, как бы опасался, чтоб из рук не ушло, чтоб другой кто не отнял.

Ст. 266. Только-б нищета в дому. Только-б не находился в крайнем убожестве, а впрочем ему все равно в великом ли или в малом судне будет плыть по морю жития сего. Гораций хвалил всегда умеренность, но не любил убожество, нищету.

Способным ветром. Aquilone secundo. Aquilo, ветр восточно-северный, вместо всякого ветра здесь употреблен, как ниже сего Auster ветр полуденный.

Ст. 278. Басням фесалийскимФесалия часть Македонского царства.

Ст. 279. Охотно ли числишь ты рождения леты.

Ст. 282. Что пользует лишь один терн вырвать. Что пользует, не быть уже скупым, когда ты еще высокомыслен, яростен, суеверен, трус.

Ст. 283. . Буде ты не умеет жизнью наслаждаться, вкушая все позволенные забавы и сласти и убегая оную огорчевать печальми и безпокойством, которое производят лакомство, высокомыслие и ярость.

Ст. тот же. Оставь место знающим. Уступи место молодым людям, которые знают наслаждаться забавами и прохладами, не меньшая в них них горесть помянутых страстей.

Довольно ты прохлаждался, довольно ты ел и пил. В сих словах заключает забавы столовые и любовные.