Из поэмы "Тристам и Изольда"

Заявление о нарушении
авторских прав
Автор:Готфрид Страсбургский, год: 1210
Примечание:Перевод Дмитрия Минаева
Категория:Стихотворение
Связанные авторы:Минаев Д. Д. (Переводчик текста), Бедье Ж. (Связанные мотивы творчества)

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Из поэмы "Тристам и Изольда" (старая орфография)

ГОТФРИД СТРАСБУРГСКИЙ.

Немецкие поэты в биографиях и образцах. Под редакцией Н. В. Гербеля. Санктпетербург. 1877.

Готфрид Страсбургский, прозванный так по городу, в котором он родился, жил в конце двенадцатого и начале тринадцатого века и потому был современником Гартмана, Фогельвейде и Вольфрама Эшенбаха. Впрочем, как кажется, Готфрид не был в интимных отношениях с этими аристократическими поэтами, блиставшими при дворах современных государей, а, напротив, быв незнатного рода, никогда не отделялся в житейском отношении от народа, из среды которого вышел. Равно он не делал из своего искусства средства к существованию, не заставлял платить за свои песни, подобно своим товарищам, и оставался всю жизнь независимым, свободным певцом, повиновавшимся только своему вдохновению. Что он не принадлежал к знатному роду, явствует из его собственных сочинений, a равно из прозвания meister, которое он носил и которое, как известно, было аттрибутом лиц исключительно мещанского сословия. Есть много оснований предполагать, что Готфрид принадлежал к духовному сословию и таким образом его отчуждённост от того образа жизни, который вели современные поэты, становится ещё понятней. На это же намекает и глубокая нравственность его произведений, из которых можно заключить, что любовь с её страстными наслаждениями была неизвестна Готфриду. Он умер, вероятно, не достигнув старости, если судить по его же произведениям, в которых почти не заметно ни малейшого изменения в характере и воззрениях поэта на жизнь, которых не избежал ни один писатель, писавший в течении долгих лет. Уцелевшие портреты Готфрида, на которых он изображон безбородым юношей, также не противоречат предположению, что вероятно он умер в молодых летах.

Замечательнейшим произведением Готфрида считается его эпическая поэма "Тристан и Изольда", написанная на сюжет, не один раз разработанный в литературах немецкой, французской и английской. Содержание её состоит в следующем:

Король Ривалин, убитый в сраженьи, оставляет вдову, которая через несколько времени родит сына. Придворные распускают слух, что ребёнок родился мёртвым, и отдают его, чтоб скрыть от нападения короля Моргана, в семейство маршала, жена которого притворно ложится в постель и выдаёт новорождённого за своё дитя. Имя этого мальчика - Тристан. Наречённые родители дают ему прекрасное воспитание, так-что по четырнадцатому году он уже знает несколько языков, умеет играть на лютне и приобретает ловкость во всех рыцарских упражнениях. Затем, украденный норвежскими купцами, он, во время сильной бури, разбившей корабль, попадает на берег и, встретив егерей короля Марка, попадает к его двору, где, скрыв своё звание, делается скоро любимцем короля. Между-тем его верный вассал Руал тщетно отыскивает в течении трёх лет украденного ребёнка и наконец, напав на его след, узнаётся им, не смотря на нищенское платье, в которое был одет для поисков. Он рассказывает королю историю Тристана, из которой оказывается, что он сын сестры короля Марка. Горя желанием отмстить похитителю своего престола, королю Моргану, Тристан с помощью дяди отправляется на него войною, побеждает его и, оставив наместником королевства верного Руала, возвращается ко двору Марка, где находит нового врага в лице короля Морольта, напавшого на Марка. Морольт ранит Тристана в единоборстве и восклицает: "Твоя рана нанесена отравленным мечём и вылечить тебя может только моя сестра Изольда, королева Ирландии." Но Тристан, собрав последния силы, убивает Морольта, над трупом которого Изольда и её муж Гурмун дают клятву, что всякий, прибывший из отечества Тристана в Ирландию, будет казнён. Между-тем рана Тристана ухудшается и он решается искать изцеления у Изольды, прибыв туда под чужим именем, как странствующий менестрель. Изольда, пленённая его игрой на лютне, обещает ему изцеление, а дочь королевы, по имени также Изольда, влюбляется в Тристана, рана которого между-тех заживает и он возвращается в отечество, где находит двор короля Марка раздираемым придворными интригами по вопросу о том, кому быть наследником бездетного короля. Тристан даёт дяде совет жениться на красавице Изольде. Марк соглашается и посылает Тристана сватать принцессу. Высадившись в Ирландии, Тристан узнаёт, что король обещал отдать Изольду в супружество тому, кто убьёт дракона, опустошающого Ирландию. Тристан берется за этот подвиг и убивает чудовище, но, утомлённый битвой, завязает без чувств в болоте. Битву эту между-тем видел один из рыцарей, побоявшийся сам вступить в борьбу с драконом. Увидев змея мёртвым, он разрубает его на куски и, возвратившись ко двору, выдаёт подвиг Тристана за свой. Изольда не верит его словам, сама отправляется на место битвы и, найдя Тристана всё ещё в безчувственном состоянии, привозит его обратно во дворец, где обнаруживает наконец его настоящее имя, а вместе с тем и то, что он был убийцей дяди принцессы, Морольта. Король и королева, узнав цель его приезда, соглашаются простить ему убийство брата, а равно отдать руку Изольды Марку. Тристан с торжеством увозит принцессу, но на корабле оба случайно выпивают любовное зелье, приготовленное матерью Изольды для будущих молодых, и влюбляются друг в друга. Далее следует ряд превосходных сцен, в которых описывается борьба чувства долга со страстью, кипевшею в молодых сердцах. Прибыв на берег, они не могут воздерживать своих чувств даже при дворе короля, за что Марк, убедясь в неверности Изольды, изгоняет обоих из пределов государства. Любовники поселяются в пустыне, где проживают счастливо многие годы. Раз Марк случайно попадает на охоте в их убежище и, простив обоих, возвращает ко двору. Там, заподозренные вновь в преступной любви, они решаются разстаться, причём Тристап обрекает себя на скитальческую жизнь, но нигде не находит покоя. Описанием его приключений заключается поэиа, которая в сущности всё-таки осталась неоконченной.

Из этого крайне-короткого обзора видно, что по содержанию поэма Готфрида совершенно подобна "Парцивалю" и другим рыцарским легендам, где, повидимому, всё внимание сочинителей обращалось на то, чтоб нагромоздить как можно более необыкновенных фактов, имеющих часто всего одну внешнюю связь. Но, однако, нельзя не заметить, что в "Тристане"факты всё-таки более между собою связаны, чем в произведениях его товарищей по ремеслу, Вольфрама и Гартмана. Равно в поэме Готфрида замечается большее стремление развить характеры отдельных лиц, так-что автор уже не довольствуется изображением мгновенных лирических порывов, как это мы видели в поэмах Вольфрама. Тристан не просто странствующий рыцарь, ищущий приключений, но человек, имеющий определённое стремление с самого начала поэмы и выдерживающий его до конца. Прочия лица поэмы имеют также определённые черты. Конечно, факты поэмы дышут детской наивностью средних веков, хотя бы, например, любовь Тристана и Изольды, возникающая из того, что оба выпили приворотное зелье; но это обстоятельство нельзя ставить в вину поэту, бывшему сыном своего века. Напротив, уменье поэтически выразить эту любовь, не смотря на нелепость её мотивировки, служит в похвалу его таланту. На ряду с уменьем Готфрида поэтически излагать отдельные сцены поэмы, следует отдать справедливость языку, которым поэма написана. В этом отношении Готфрид далеко опередил своих современников. Стихи его музыкальны и плавны, что очень много для того времени. Как высоко ценили "Тристана и Изольду" современники, служит доказательством то, что многие пытались окончить поэму. Более известным продолжателем поэмы был Ульрих Тюргейнский, но труд его вышел сух и крайне далёк по красоте от оригинала. То же следует сказать и о других продолжателях, доказавших ещё в тринадцатом веке, что надо довольствоваться тем, что оставил поэт, не занося руку на произведения истинного таланта, которые нас пленяют именно своей неподдающейся подражанью оригинальностью.

  ИЗ ПОЭМЫ
  "ТРИСТАН И ИЗОЛЬДА".
 
Окончив совещанье,
Король с князьями вышли из собранья;
Изольда все осталася одна,
Заботе и страданью предана,
Которые терзали и давили
Её своею тяжестью и были
Невыносимы. Честь свою спасти
Она должна во что бы то ни стало:
Ей нужно средство смелое найдти,
Чтоб оправдать себя - и обращала
Она все помышления свои
К Создателю, к источнику любви
Своей души волненье и тревогу.
Утомлена молитвой и постом,
Она просила Господа о том,
Чтоб он дал силы ей для испытанья.
На Бога не теряя упованья,
Прибегла к женской хитрости она,
Причём свой план таить была должна.
Она письмо Тристану написала,
В котором слёзно друга умоляла,
Чтоб в Карлиун явился утром он,
Желаньем быть полезным окрилён,
И ждал бы там Изолъды появленья.
Тристан исполнил в точности веленье
Изольды и, одет как пилигрим,
Но виду и лицу неузнаваем
И, словно чудом, став совсем другим,
Пришол туда, желанием сгораем
Изольде угодить по мере сил.
На корабле в то время подплывали
Марк и Изольда, стоя у перил.
Когда жь корабль свой бег остановил
Близь берега, то королева смело
Неведомого странника велела
Просить - когда согласен будет он
И ежели на столько он силён -
Перенести её чрез воду смело.
Хотя с ней были рыцари, другим
Она себя дать несть не захотела -
И потону был избран пилигрим.
"Эй! крикнул Марк: что медлишь? подойди же!
Спустись без опасения поближе
И, с корабля приняв мою жену,
Перенеси на пристань." И в одну
Минуту тот спешит повиноваться
И, королеву бережно подняв,
Спешит на берег с нею перебраться,
Изольды шопот чутко услыхав:
"Со мной упасть ты должен непременно
Чрез несколько шагов на берегу.
Моей ты воле следуй неизменно -
" На втором шагу
Её приказ исполнить он решился -
И на земле едва он очутился,
Как на песок с Изодьдою упал,
Причем в своих объятьях удержал,
Паденьем увлечённый, королеву.
Тогда, дав волю бешеному гневу
И потрясая палками, напал
Придворный люд на странника. Пропал,
Казалось, он! "Глупцы, остановитесь!"
Воскликнула Изольда. "Устыдитесь:
Ведь он старик безсильный и больной,
И здесь упал нечаянно со мной."
И трубный звук торжественно раздался
В Изольды честь - и каждый изумлялся,
Что бедняку не хочет мстить она,
Хотя б ему отмстить была должна.
Изольда же сказала, улыбаясь:
"Я, право, не была б возмущена,
Когда б, моим испугом потешаясь,
Меня нарочно странник уронил."
Как доброты сердечной выраженье -
И вызвал гул похвал и одобренья.
А Марк молчал и слушал. Между-тем,
Изольда продолжала: "Верно, всем
Теперь одно вам будет очень ясно:
Доказывать мне было бы опасно,
Что я в чужих объятьях никогда
Быть не могла и что со мною рядом
Один король лежать мог, господа."
Так продолжали путь. Насмешки градом
Посыпались на странника в пути,
Где всадники на шутки не скупились -
И странник молча должен был идти
До Карлиуна. Здесь остановились.
Сюда стеклись со всех сторон толпы:
Бароны, и монахи, и попы;
Блистали всюду рыцарския латы;
Сюда сошлись епископы, прелаты,
Чтоб совершить обряд священный свой
И дат суду свое благословенье.
Народ шумел, как море в отдаленьи,
То приливал, то снова отливал
И торжества неслыханного ждал,
Которое народу было ново.
Межь-тем, железо было ужь готово.
Всё золото своё и серебро,
Наряды, драгоценные каменья,
Всё ей принадлежащее добро,
Изольда раздала без сожаленья,
Моля Творца ей милость оказать.
Изольда одного могла желать,
Чтоб, испытанье выдержав со славой,
Остаться ей невинною и правой.
Так прибыла Изодьда на собор
И выслушала там свой приговор,
Решимости и силы не теряя,
И красотой, и юностью сияя.
Склонив своё чело, погружена
В мольбу благоговейную, она
Лежала на земле недвижно, в тяжкой
Не доходившей до полу едва
И на которой были рукава
Поддёрнутые: руки оставались
Открытыми всё время до локтей.
Сердца у иногих жалостью сжимались
И слёзы выбегали из очей
При виде королевы, принуждённой
Лежать пред ними полуобнажонной.
Явилась и святыня, где должна
Перед народом клятву дать она,
Чтоб снять с себя всю тяжесть обвиненья,
Не совершивши клятвопреступленья:
Исполнить нужно было приговор ---
Иль доказать невинность, иль позор
Нести до гроба. Богу поручая
И жизнь, и честь, и дорогой покой,
Почти ни в кон участья не встречая,
Готовая мученьем и рукой,
На испытанье отданной, открыто
С себя вину и грех тяжолый снять,
Судебной пытки. Мрачно и сердито
В толпе смотрели многие, когда,
Прекрасна, беззащитна, молода,
Изольда ожидала испытанья.
Её волненье, трепет и страданье
Ей ставили завистники в вину,
Как верную улику преступленья.
Смотрел на королевскую жену
С улыбкой гадкой кравчий Мариодо
И осыпал её среди народа
Обидными насмешками. Нашлись,
О королеве мнения - и слова
Обидного о ней остереглись.
Межь-тем, среди всеобщого движенья,
О форме клятвы шумные шли пренья
Так споры все ведутся с давних пор!
Одни за королеву заступались,
Ей повредить. Тогда она сама,
Для прекращенья споров всех и крика,
Сказала королю: "Король-владыка!
К чему теперь напрасный спор вести?
Ведь коятву я должна произнести,
До споров мне нет никакого дела
И вас самих прошу прослушать я,
В чём клятва заключается моя.
Я вот какую клятву дать желаю:
Что мужу я, как честная жена,
Была и в помышлениях верна,
Что своего супружеского ложа
Не забывала я, что для меня дороже
И никогда чужих объятий я,
За исключеньем странника, не знала:
Вы видели сегодня, что упала
Я на
Держал в своих объятьях королеву,
А я молю теперь Святую Деву,
И Господа, и всех его святых
Помочь мне, дабы правде слов моих
Вам и того, что я сейчас сказала,
Я поклянусь, как вы велите мне."
Марк отвечал тогда своей жене:
"Довольно! Обсуждая дело строго,
Достаточную клятву. Подтверди
Свои слова, железо взявши в руку
И, приговор исполнивши, иди.
Да будет Бог судьёй тебе, коль муку
"Аминь!" произнесла
Прекрасная Изольда и взяла
Железо раскалённое свободно,
Но им руки своей не обожгла,
Чем доказала явно, всенародно,
Произнося, нечистые уста
Решаются на клятвопреступленье,
Что бесконечно кротко Провиденье
Для добрых и испорченных сердец:
Внимал преступным клятвам и обетам
И не карал преступников при этом,
Великий только милостью одной.
Так было и с коварною женой:
Она не устрашилась клятвы ложной,
Но снят с неё был тяжкий приговор
И стала королева с-этих-пор
Избавлена от всякого упрёка
Любима, уважаема опять.
Старался ей он ласки расточать,
Оказывал своё благоволенье,
Дарил ей дорогия украшенья,
И дни тоски и подозрений чорных
Обоих их не возмущали вновь.
 
Д. Минаев.