Ган Исландец.
Часть вторая.
Глава XXXVI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ган Исландец. Часть вторая. Глава XXXVI (старая орфография)

XXXVI

Обезьяна, попугаи, гребешки и ленты, все приготовлено у графини Алефельд к приезду поручика Фредерика. Она выписала даже за дорогую цену последний роман знаменитой Скюдери. В роскошном переплете с позолоченными чеканными застежками он положен был по её приказанию среди флаконов с духами и коробочек с мушками на элегантном туалете с золочеными ножками и с мозаичной инкрустацией в будущем будуаре её ненаглядного Фредерика.

Исполнив таким образом эту мелочную материнскую заботливость, которая смягчила на время её злобную натуру, она стала обдумывать, как бы вернее и скорее погубить Шумахера и Этель, которые с отъездом Левина лишились своего последняго защитника.

В короткий промежуток времени в Мункгольмской крепости произошло несколько событий, о которых графиня Алефельд имела самые смутные понятия. Кто этот раб, вассал или чужак, которого, судя по уклончивым и загадочным словам Фредерика, полюбила дочь бывшого канцлера? В каких отношениях мог находиться барон Орденер к Мункгольмским узникам? Что за непонятная причина его странного отсутствия в то время, когда оба королевства заняты были его близкой свадьбой с Ульрикой Алефельд, которой он повидимому чуждался? Наконец, что произошло при свидании Левина Кнуда с Шумахером?...

Ум графини терялся в догадках и предположениях. В конце концов, чтобы выяснить себе эти тайны, она решилась лично отправиться в Мункгольм, побуждаемая с одной стороны женским любопытством, с другой - ненавистью к врагам.

Однажды вечером, когда Этель находилась одна в саду крепости и в шестой раз принималась чернить алмазом своего перстня какие-то таинственные буквы на черном столбе у входа, на пороге которого в последний раз видела она своего Орденера, дверь отворилась.

Молодая девушка вздрогнула. В первый раз еще отворялась эта дверь, с тех пор как она захлопнулась за Орденером.

Бледная, высокая женщина, одетая в белое платье, стояла перед Этелью, с сладостной, как отравленный мед, улыбкой, с кротким, доброжелательным взглядом, в котором сверкало по временам выражение ненависти, досады и невольного удивления.

Этель смотрела на нее с изумлением, граничащим с страхом. После смерти её старой кормилицы, скончавшейся на её руках, это была первая женщина, которую видела она в мрачных стенах Мункгольмской крепости.

- Дитя мое, - нежно спросила незнакомка: - вы дочь мункгольмского узника?

Этель невольно отвернулась. Незнакомка не внушала ей доверия, ей казалось, что даже дыхание этого нежного голоса было отравлено ядом.

- Меня зовут Этель Шумахер, - ответила она после минутного молчания, - отец говорил мне, что в колыбели меня называли графиней Тонгсберг и княжной Воллин.

- Ваш отец говорил вам это!.. - вскричала незнакомка с выражением, которое поспешила смягчить, добавив, - сколько горя вытерпели вы!

- Горе постигло меня при моем рождении, - ответила молодая девушка. - Батюшка говорит, что оно не оставит меня до могилы.

Улыбка мелькнула на губах незнакомки, которая продолжала сострадательным тоном:

- И вы не ропщете на тех, кто бросил вас в эту темницу? Вы не проклинаете виновников вашего несчастия?

- Нет, наши проклятия могут накликать несчастие на тех, которые заставляют нас страдать.

- А знаете ли вы, - безстрастно продолжала незнакомка, - кто виновник ваших страданий?

После минутного раздумья Этель сказала.

- Все делается по воле Божией.

- Ваш отец никогда не говорит вам о короле?

- О короле?.. Я не знаю его, но молюсь за него каждое утро и вечер.

Этель не поняла, отчего при этом ответе незнакомка закусила себе губы.

- Я никогда не слыхала таких имен.

- А известно ли вам имя Левина Кнуда?

Воспоминание о сцене, происходившей два дня тому назад между Дронтгеймским губернатором и Шумахером, было еще слишком живо в уме Этели, чтобы она забыла имя Левина Кнуда.

- Левин Кнуд? - повторила она. - Мне кажется, батюшка больше всех любит и уважает этого человека.

- Как!

- Да, - продолжала молодая девушка, - этого Левина Кнуда с жаром защищал третьяго дня батюшка против наветов Дронтгеймского губернатора.

При этих словах удивление незнакомки удвоилось.

- Против Дронтгеймского губернатора. Не издевайтесь надо мной, моя милая; я пришла сюда для вашей же пользы. Не может быть, чтобы отец ваш защищал генерала Левина Кнуда от наветов Дронтгеймского губернатора!

- Генерала! Мне кажется капитана Левина Кнуда... Ах, нет! Ваша правда. Мой отец, - продолжала Этель - показал столько же любви к этому генералу Левину Кнуду, сколько ненависти к Дронтгеймскому губернатору.

- Вот еще странная тайна! - подумала бледная высокая женщина, любопытство которой росло с каждой минутой. - Милое дитя, что же произошло между вашим отцом и Дронтгеймским губернатором?

Эти вопросы утомили бедную девушку и она пристально посмотрела на незнакомку.

- Разве я преступница, что вы допрашиваете меня таким образом?

Этот простой вопрос повидимому смутил незнакомку, которая почувствовала, что коварство изменило ей. Тем не менее она продолжала слегка обиженным тоном.

- Вы бы не сказали мне этого, если-бы знали, для чего и для кого пришла я сюда...

- Как! - вскричала Этель, - Вы от него? Вы принесли мне весточку от...

Вся кровь бросилась ей в лицо; сердце её сильно забилось в груди, волнуемой нетерпением и безпокойством.

- От кого? - спросила незнакомка.

Молодая девушка не решилась произнести имя своего возлюбленного. В глазах незнакомки приметила она блеск мрачной, как бы адской радости и сказала печально.

- Так вы его не знаете!

Выражение обманутого ожидания второй раз появилось на ласковом лице посетительницы.

- Бедная девушка! Чем могу я помочь вам?

Этель не слушала ее. Мысли увлекли ее в северные горы за отважным путешественником. Голова её поникла на грудь, руки невольно скрестились.

Она дважды повторила этот вопрос, пока Этель вышла из задумчивости.

- Да, - ответила она.

Слезы навернулись на её глазах.

Глаза незнакомки сверкнули при этом ответе.

- Надеется, говорите вы! Как?.. Каким образом?.. Когда?..

- Он надеется, что смерть освободит его из тюрьмы.

Иной раз простота юной невинной души оказывается настолько могущественной, что разрушает хитросплетения заматерелого в коварстве сердца. Мысль эта должно быть пришла на ум незнакомки, которая вдруг изменилась в лице и, положив свою холодную руку на плечо Этели, сказала почти чистосердечно:

- Послушайте, знаете ли вы, что жизни вашего отца грозит новая опасность? Что его подозревают как подстрекателя в мятеже северных рудокопов?

Этель не поняла этого вопроса и с удивлением устремила свои большие черные глаза на незнакомку.

- Что вы хотите сказать?

- Я говорю, что ваш отец составил заговор против правительства; что его виновность почти дознана, что его преступление влечет за собою смертную казнь...

- Смертную казнь! Преступление!.. - вскричала несчастная девушка.

- Преступление и смертная казнь, - торжественно повторила незнакомка.

- Мой отец! - вскричала Этель: - мой несчастный благородный отец, который проводит целые дни, слушая как я читаю ему Эдду и Евангелие, он заговорщик? Что он вам сделал?

- Не смотрите на меня таким образом; повторяю вам, я не из числа ваши врагов. Я только предупреждаю вас, что вашего отца подозревают в тяжком преступлении. Быть может, вместо ненависти, я скорее заслуживаю благодарности.

Этот упрек тронул Этель.

- О, сударыня, простите меня! До сих пор мы не встречали ни одного живого существа, которое бы не относилось к намь враждебно. Простите меня, если я недоверяла вам.

Незнакомка улыбнулась.

- Как, дитя мое! До сих пор вы не встречали еще ни одного дружеского существа?..

Щеки Этели вспыхнули румянцем. Одну минуту она колебалась в нерешимости.

- Да... Богу известно, что мы нашли только одного друга...

- Одного? - поспешно спросила незнакомка. - Прошу вас назовите мне его; вы не знаете как это важно... для спасения вашего батюшки... Кто этот друг?

Незнакомка побледнела.

- Вы насмехаетесь надо мной, между тем как я хочу вам помочь. Подумайте, дело идет о жизни вашего отца. Кто он? Скажите мне, кто этот друг, о котором вы мне говорили?

- Бог мне свидетель, сударыня, что я знаю только его имя: Орденер.

Этель произнесла эти слова с таким затруднением, которое испытываем мы, открывая постороннему человеку священное имя, пробуждающее в нас самые отрадные воспоминания.

- Орденер! Орденер! - с странным волнением повторила незнакомка, конвульсивно теребя белые кружева своего покрывала. - А как зовут его отца? - спросила она, запинаясь.

- Не знаю, - ответила молодая девушка. - Что мне за дело до его семьи и отца. Орденер, сударыня, самый благородный человек в мире!

Увы! Тон этих слов открыл сердечную тайну Этели.

Незнакомка приняла спокойную важную осанку и спросила, устремив на молодую девушку пристальный взгляд.

- Слышали вы о скорой свадьбе сына вице-короля с дочерью нынешняго великого канцлера, графа Алефельда?

Она принуждена была повторить свой вопрос, чтобы привлечь на него внимание Этели, мысли которой блуждали вдали.

- Кажется слышала.

Её спокойствие и равнодушие повидимому до нельзя поразили незнакомку.

- Ну, что же вы думаете об этом союзе?

Невозможно было приметить хотя бы малейшую перемену во взорах Этели, когда она ответила.

- По правде сказать, ничего. Дай Бог, чтобы союз их оказался счастливым.

- Но ведь граф Гульденлью и граф Алефельд, родители помолвленных, заклятые враги вашего отца.

- Все же я желаю счастия их детям, - тихо повторила Этель.

- Мне пришло в голову, - продолжала коварная незнакомка, - так как жизнь вашего отца находится в опасности, вы могли бы, по случаю предстоящого брака, просить помилования у сына вице-короля.

- Бог наградит вас за вашу добрую заботливость, сударыня. Но разве просьба моя дойдет до сына вице-короля?

Искреннее простодушие этих слов до такой степени поразило незнакомку, что та вскрикнула с изумлением.

- Как! Разве вы его не знаете?

- Этого вельможу! - удивилась Этель: - Вы забываете, что до сих пор я не делала шагу из этой крепости.

были видеть сына вице-короля, он был здесь.

- Может быть, сударыня. Но из всех, приходивших сюда я не знаю никого, кроме моего Орденера...

- Вашего Орденера!.. - перебила незнакомка и продолжала, как бы не примечая смущения Этели. - Знаете вы молодого человека с благородной открытой физиономией, с стройным станом, с важной твердой поступью? Взор его величествен и благосклонен, лицо нежное как у молодой девушки, волосы каштановые?..

Говорил вам, как горячо я люблю его? Увы! У несчастной узницы нет другого утешения в этом мире!.. Великодушный друг! Нет еще недели, как стоял он на этом самом месте в зеленом плаще, под которым билось его благородное сердце, с черным пером, так красиво развевавшемся над его прекрасным челом!..

Этель вдруг замолчала. Она приметила, что незнакомка дрожит, бледнеет и краснеет; и наконец услышала эти безжалостные слова.

- Несчастная! Ты любишь Орденера Гульденлью, жениха Ульрики Алефельд, сына смертельного врага твоего отца, вице-короля Норвегии.

Этель упала без чувств.