Ган Исландец.
Часть вторая.
Глава XLV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ган Исландец. Часть вторая. Глава XLV (старая орфография)

XLV

- Барон Ветгайн, полковник Мункгольмских стрелков, кто из солдат, сражавшихся под вашим начальством в ущельях Черного Столба, захватил в плен Гана Исландца? Назовите его трибуналу, так как ему надлежит получить тысячу королевских экю, назначенных за эту поимку.

С этими словами президент обратился к полковнику Мункгольмских стрелков. Судьи еще не разошлись, так как по древнему обычаю Норвегии, произнеся безапеляционный приговор, они не имели права оставить залу суда, прежде чем приговор не будет исполнен.

Перед трибуналом стоял великан, снова введенный в залу суда, с веревкой на шее.

Полковник, сидевший за столом секретаря, встал и поклонился суду и епископу, снова занявшему свое седалище.

- Господа судьи, Ган Исландец был взят в плен Ториком Бельфастом, вторым стрелком моего полка.

- Пусть же явится он за наградой, - сказал президент.

Молодой солдат в мундире Мункгольмских стрелков вышел из толпы.

- Ты Торик Бельфаст? - спросил президент.

- Так точно, ваше сиятельство.

- Это ты захватил в плен, Ган Исландца?

- Я, с помощью Вельзевула, ваше сиятельство.

В эту минуту на стол трибунала положен был тяжелый мешок.

- Точно ли ты уверен, что этот человек знаменитый Ган Исландец, - спросил президент, указывая на закованного в кандалы великана.

- Мне больше знакома рожица красавицы Кэтти, чем Гана Исландца. Но клянусь святым Бельфегором, если Ган Исландец существует, так наверно под видом этого гигантского демона.

- Подойди, Торик Бельфаст, - сказал президент: - вот тысяча экю, обещанных главным синдиком.

Солдат поспешно подошел к трибуне, как вдруг чей то голос послышался в толпе:

- Мункгольмский стрелок, не ты захватил Гана Исландца.

- Клянусь всеми чертями преисподней! - вскричал солдат, обернувшись: - у меня всего достояния трубка и минута, в которую говорю, но я обещаю десять тысяч золотых экю тому, кто, сказав это, докажет свою правоту.

Скрестив руки на груди, он самоуверенно поглядывал на толпу.

- Ну что же? Кто там говорил? Выходи.

- Я, - ответил какой-то малорослый субъект, продираясь сквозь толпу.

рыжия брови, ниспадали на лицо, открытые части которого внушали отвращение. Рук его совсем не было видно.

- А! Так вот кто, - сказал солдат, покатываясь со смеху. - Ну, красавчик, кто же по твоему захватил этого дьявольского великана?

Малорослый покачал головой и ответил с злобной усмешкой: - Я!

В эту минуту барон Ветгайн узнал в нем то странное таинственное существо, которое известило его в Сконгене о приближении бунтовщиков; канцлер Алефельд - обитателя Арбарских развалин; а секретарь - оельмского поселянина, одетого в такую же рогожу и так верно указавшого ему убежища Гана Исландца. Однако они не могли сообщить друг другу своих первых впечатлений, которые вскоре были разсеяны разницею в одежде и чертах лица малорослого.

- Так это ты! - иронически заметил солдат: - Если бы не твой костюм гренландского тюленя, по глазам, которыми ты просто ешь меня, я признал бы в тебе того уродливого карлика, который хотел было придраться ко мне в Спладгесте, дней пятнадцать тому назад, когда принесли труп рудокопа Жилля Стадта...

- Жилля Стадта! - перебил малорослый, вздрогнув.

- Да, Жилля Стадта, - безпечно продолжал солдат: - отвергнутого обожателя любовницы одного из моих товарищей, за которую он, как дурак, сложил свою буйную голову.

- Не было ли тогда в Спладгесте трупа одного из офицеров твоего полка? - глухо спросил малорослый.

- Вот именно. До смерти не забуду я этого дня. Я заболтался в Спладгесте и чуть не был разжалован, вернувшись в крепость. Там был труп капитана Диспольсена...

При этом имени секретарь поднялся с своего места.

- Эти люди истощают терпение трибунала. Мы просим господина председателя прекратить это безполезное пререкательство.

- Клянусь честью моей Кэтти, я только и жду, - вскричал Торик Бельфаст: - чтобы ваше сиятельство присудили мне тысячу экю, обещанные за голову Гана, захваченного мною в плен.

- Ты лжешь! - вскричал малорослый.

Солдат схватился за саблю.

- Счастлив ты, чучело, что мы в суде, где всякий солдат, будь он даже мункгольмским стрелком, должен стоять без оружия, как старый петух.

- Награда должна принадлежать мне, - хладнокровно возразил малорослый: - так как без меня не иметь бы вам головы Гана Исландца.

Обозлившийся солдат клялся, что именно он захватил Гана Исландца, когда тот, упав на поле битвы, стал приходить в сознание.

- Что ты врешь, - возразил солдат: - не ты, а какой-то дух в звериной шкуре сшиб его с ног.

- Это был я!

- Нет, нет!

Председатель приказал обоим замолчать и снова спросил полковника Ветгайна, точно ли Торик Бельфаст захватил в плен Гана Исландца.

Получив утвердительный ответ, объявил, что награда присуждается солдату.

- Ну так что же? - спросили судьи.

Малорослый обратился к великану.

- А то, что этот человек не Ган Исландец.

Ропот изумления пронесся в толпе зрителей. Президент и секретарь безпокойно переглянулись.

- Да, - настойчиво продолжал малорослый: - деньги не принадлежат проклятому мункгольмскому стрелку, потому что этот человек не Ган Исландец.

- Алебардщики, - приказал председатель: - выведите этого безумца, он сошел с ума.

Епископ вмешался.

- Позволю себе заметить, уважаемый господин председатель, что, отказываясь выслушать этого человека, мы можем лишить осужденного последней надежды на спасение. Я требую, напротив, чтобы очная ставка продолжалась.

- Досточтимый епископ, трибунал уважит ваше ходатайство, - ответил председатель. - Ты назвался Ганом Исландцем, - продолжал он, обратившись к великану: - подтвердишь ли ты перед смертью свое признание?

- Подтверждаю, я Ган Исландец, - отвечал подсудимый.

- Вы слышите, ваше преосвященство?

В эту минуту малорослый закричал:

- Ты лжешь, кольский горец, ты лжешь! Не носи имени, которое раздавит тебя; вспомни, что оно уже чуть-чуть тебя не погубило.

- Я Ган Исландец, родом из Клипстадура, - повторил великан, безсмысленно уставившись на секретаря.

Малорослый приблизился к мункгольмскому стрелку, который, подобно остальным зрителям, с интересом следил за ходом препирательства.

- Кольский горец, говорят, что Ган Исландец пьет человеческую кровь. Если ты, действительно, Ган, на, пей ее!

С этими словами откинув свой рогожный плащ, он вонзил кинжал в сердце стрелка и кинул его бездыханное тело к ногам великана.

Крик испуга и ужаса огласил своды залы. Стража, окружавшая великана, невольно отступила назад. Малорослый быстрее молнии кинулся на беззащитного горца и новым взмахом кинжала свалил его на труп солдата. Затем, скинув свой рогожный плащ, сорвав парик и накладную бороду, он обнажил свои жилистые члены, покрытые отвратительными отрепьями звериных шкур, и лицо, распространившее между зрителями больший ужас, чем окровавленный кинжал, страшное лезвее которого он занес над своими жертвами.

- Ну, судьи, кто из нас Ган Исландец?

- Стражи, схватите чудовище! - закричал перепуганный председатель.

Малорослый кинул свой кинжал на пол.

С этими словами он без сопротивления отдался в руки алебардщиков и полицейских, которые толпились вокруг него, как будто готовясь на приступ к городу. Чудовище приковано было к скамье подсудимых, а обе жертвы, из которых одна еще дышала, были вынесены на носилках.

Невозможно описать разнообразных ощущений ужаса, изумления и негодования, которые в продолжение описанной страшной сцены волновали народ, стражу и судей. Но когда разбойник спокойно сел на роковую скамью, любопытство взяло верх над прочими ощущениями и воцарилась полная тишина.

Почтенный епископ поднялся с своего седалища.

- Господа судьи, - начал он.

Разбойник перебил его:

- Дронтгеймский епископ, я Ган Исландец, не трудитесь защищать меня.

Секретарь встал в свою очередь.

- Господин председатель...

Чудовище перебило и его:

- Секретарь, я Ган Исландец, не трудись обвинять меня.

Весь в крови, он окинул свирепым, смелым взором трибунал, стражу и толпу зрителей, и можно сказать все эти люди вздрогнули от испуга при одном взгляде этого безоружного, скованного человека.

- Слушайте, судьи, и не ждите от меня длинных разсуждений. Я Клипстадурский демон. Моя мать - старая Исландия, остров огнедышащих гор. Некогда она была только горою, но ее раздавил великан, который, падая с неба, оперся рукой на её вершину. Мне нет нужды рассказывать вам про себя; я потомок Ингольфа Истребителя и во мне воплотился его дух. Я убивал и поджигал более, чем вы в свою жизнь произнесли несправедливых приговоров. У меня есть тайна с канцлером Алефельдом... Я с удовольствием выпил бы всю кровь, текущую в ваших жилах. Во мне врождена ненависть к людям, мое призвание всячески вредить им. Полковник Мункгольмских стрелков, это я известил тебя о проходе рудокопов через ущелье Черного Столба, уверенный, что ты перебьешь там массу народа; это я истребил целый баталион твоего полка, кидая в него обломки скал. Я мстил за моего сына... Теперь, судьи, сын мой умер и я пришел сюда искать смерти. Дух Ингольфа тяготит меня, так как я один ношу его и, не имея наследника, мне некому передать его. Мне надоела жизнь, потому что она не может служить примером и уроком потомку. Довольно насытился я кровью; больше не хочу... А теперь я ваш, вы можете пить мою кровь.

Он замолчал и все глухо повторяли каждое из его страшных слов.

Епископ сказал ему:

- Сын мой, с каким намерением совершил ты столько преступлений?

Разбойник захохотал.

- Клянусь честью, почтенный епископ, не с тем, чтобы разбогатеть, как твой собрат епископ Борглумский {Некоторые летописцы утверждают, что в 1625 году прославился своими грабительствами епископ Борглумский, который, как говорят, держал на откупу пиратов, разорявших берега Норвегии.}. Не знаю, но что то тянуло меня к преступлению.

- Бог не всегда присутствует в служителях своих, - ответил смиренно благочестивый старец: - Ты хочешь оскорбить меня, я же хочу тебя защитить.

- Напрасно тратить время. Это скажет тебе твой другой собрат, Скальготский епископ в Исландии. Странное дело, клянусь Ингольфом, два епископа заботились обо мне, один при моем рождении, другой при казни... Епископ, ты выжил из ума.

Огорченный до глубины души епископ опустился в кресло.

- Ну, судьи, - продолжал Ган Исландец: - чего же вы ждете? Если бы я был на вашем месте, а вы на моем, я не заставил бы вас так долго ждать смертного приговора.

- Вот так то лучше, - сказал разбойник: - канцлер Алефельд, а знаю, что за тобой водится не мало грешков, которые заслуживают не меньшей кары. Но живи себе на здоровье, так как ты вредишь людям. Ну, теперь я уверен, что не попаду в Нистгим {По народному поверию Нистгим был ад для тех, кто умирал от болезни или от старости.}.

Секретарь приказал страже заключить Гана в башню Шлезвигского Льва, пока приготовят для него тюрьму в казармах Мункгольмских стрелков.

- В казармах Мункгольмских стрелков! - радостно проворчало чудовище.