| Автор: | Дан Ф. Л., год: 1888 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА Х
Долго они сидели молча. Наконец Хельхал прервал молчание.
- Выйдя из палатки, - начал он, спокойно смотря на убийцу, - ты сказал гуннам, что брат, упившись вином, по неосторожности наткнулся на меч. Не все этому поверили. Некоторые вздумали было роптать...
- Но я не дал им времени. В тот же день начал я войну с Византией, с остготами, с маркоманами, с сарматами...
- У Бледы детей не было, - прервал его Хельхал. - Вдова, оставшаяся беременной, под строгим надзором была отправлена в изгнание. И кто у нее родился, никому не известно.
Аттила с досадой взглянул на него.
- Мальчик... он умер, - нетерпеливо тряхнув головой, сказал он. - А я во всех четырех войнах одержал победу. С тех пор гунны всюду слепо следуют за мной, когда я, размахивая мечом, еду впереди. Они знают, что этот меч Бледа мне оставил в наследство. Да, это победоносный меч?.. Еще ни разу я не был разбит. Ни разу! - вдруг грозно закричал он, топнув ногой, - ни разу. Даже там, в Галлии, когда римляне составили с вестготами свой бессмысленный союз... Ты пожимаешь плечами, старик?.. Ни разу! говорю я тебе. Разве они преследовали нас, когда мы отступали? И на четвертый день в четвертый раз я мог бы напасть на них (у меня еще довольно было гуннов), если бы ночью (в эту ночь кровь хлынула у меня горлом, и я едва не умер) мне во второй раз не явился бог войны. - А через три года приходи снова, втрое сильнейший, и победи!
И будущей весной я пойду снова и одержу победу.
А мои завистники решили, что мой меч бессилен против одного врага - против римского папы.
в которых я также не верую? У нас, как и у германцев, есть пословица: "кто попадет в Рим, становится римлянином или умирает". Давно уже знаю я эту пословицу и ни во что не ставлю. А правда, когда в Мантуе отдал приказание идти на Рим, мне было как то не по себе. В тот же день вечером попался мне на встречу римский епископ с священниками. Они умоляли меня о пощаде и, став на колени, предлагали подарки. Но совсем не потому я отступил. Во всю эту ночь я не мог сомкнуть глаз: во всю ночь мне слышались просьбы и предостережения какого-то старца. Только под утро я забылся и тут как раз увидел сон (а ты знаешь, что сны под утро бывают в руку). Мне снилось, будто из высокой заросли покрытой камышом реки поднимается царственная голова юноши. Белокурые кудри спускались до самых плеч. Он стряхнул с мокрых волос приставший к ним камыш и раковины и, грозя пальцем, сказал: "Берегись Аттила! Имя мое - Аларих. Я когда-то напал на Рим, но тотчас же умер. Больше ничего не скажу волны мешают". И он исчез в волнах.
Вдруг над моей головой раздался треск. Я проснулся и в испуге вскочил с постели. Был уже день. Я увидел, что у моего лука, висевшего у изголовья, оборвалась крепкая тетива. Концы ее висели, покачиваясь из стороны в сторону.
- Дурной знак, - ужаснувшись, прошептал Хельхал.
Я тоже принял это за дурной знак и приказал отступить. Так вот чем я был побежден, а не папой римским, не Аэцием и не вестготами.