Божественная комедия. Ад.
Песнь IV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Ад. Песнь IV (старая орфография)

ПЕСНЬ IV.

Содержание. Оглушительный гром пробуждает Данта на противоположном берегу Ахерона, на краю бездны, из которой несутся страшные стоны, заставляющие бледнеть самого Виргилия. Они сходят в первый круг - преддверие ада, Лимб, жилище умерших до крещения младенцев и добродетельных язычников. Данте, сострадая им, спрашивает Виргилия: был ли кто нибудь избавлен из этого круга? и узнает о сошествии Христа во ад и об избавлении праотцев: Адама, Авеля, Ноя, Авраама, Исаака, Иакова и Рахили с детьми, Моисея, Давида и других. Беседуя таким образом, поэты встречают на внешней окружности Лимба, в совершенной темноте, безчисленную толпу теней, которую Данте сравнивает с лесом: это души добродетельным, но неизвестных, не отмеченных славою язычников; они и в-лимбе остаются во мраке. Подаваясь далее к центру круга, Данте видит свет, отделяющий славных мужей древности от неизвестных. Из этого отдела Лимба, озаренного светом и окруженного семью стенами и прекрасным ручьем, раздается голос, приветствующий возвращающагося Виргилия, и вслед за тем три тени, Горация, Овидия и Лукана, под предводительством главы поэтов - Гомера, выступают к ним на встречу, приветствуют путников и, приняв Данта в свое число переходят с ним чрез ручей как по суше и чрез семь ворот города. Возводят его на вечно-зеленеющий холм героев. Отсюда обозревает Данте всех обитателей города; но из них поименовывает преимущественно тех, кой имеют отношение к отчизне Энея - Трое и к основанной им Римской Империи. Над всеми возвышается тень Аристотеля, окруженная учеными по разным отраслям человеческих знаний: философами, историками, врачами, естествоиспытателями, математиками, астрономами, - людьми различных наций: Греками, Римлянами, Арабами. Взглянув на героев и ученых языческой древности, Виргилий и Данте отделяются от сопровождавших их поэтов и сходят с зеленеющей горы Лимба во второй круг.

1	Громовый гул нарушил сон смущенный
	В моей главе и, вздрогнув, я вскочил,
	Как человек, насильно пробужденный.
4	И, успокоясь, взор я вкругь водил
	И вглядывался пристально с стремнины,
	Чтоб опознать то место, где я был.
7	И точно, был я на краю долины
	Ужасных бездн, где вечно грохотал
	Немолчный гром от криков злой кручины.
10	Так был глубок и темен сей провал,
	Что я, вперив глаза в туман, под мглою
	В нем ничего на дне не различал.
13	"Теперь сойду в слепой сей мир с тобою,"
	Весь побледнев, так начал мой поэт:
	"Пойду я первый, ты или за мною."
16	Но я, узрев, как он бледнел, в ответ:
	"О как пойду, коль духом упадаешь,
	"
19	И он мне: "Казнь племен, в чей мир вступаешь,
	Мне жалостью смутила ясный взгляд,
	А ты за ужас скорбь мою считаешь.
22	Идем: вам путь чрез тысячи преград."
	Так он пошел, так ввел меня в мгновенье
	В круг первый, коим опоясан ад.
25	Там - сколько я разслушать мог в томленье -
	Не плач, по вздохов раздавался звук
	И воздух вечный приводил в волненье.
28	И был то глас печали, но не мук,
	Из уст детей, мужей и жен, в долине
	В больших толпах теснившихся вокруг.
31	Тут добрый вождь: "Почто ж не спросишь ныне,
	Кто духи те, которых видишь там?
	Узнай, пока придем мы к их дружине:
34	Безгрешные, за то лишь небесам
	Они чужды, что не спаслись крещеньем,--
	Сей дверью веры, как ты знаешь сам.
37	До христианства жив, они с смиреньем,
	И к ним и я причтен святым веленьем.
40	Сим недостатком, не другим грехом,
	Погибли мы и только тем страдаем,
	Что без надежд желанием живем."
43	Великой скорбью на сердце снедаем,
	А видел здесь, у роковой межи,
	Толпу теней, отвергнутую раем.
46	"Скажи, мой вождь, учитель мои, скажи!"
	Так начал я, да утвержуся в вере,
	Разсеявшей сомненье каждой лжи:
49	"Отверз-ли кто себе к блаженству двери
	Заслугою своей, или чужой?"
	И, тайну слов постигнув в полной мере,
52	Он рек: "Я внове с этой был толпой,
	Когда притек Царь силы, пламенея
	Венцем победы, и вознес с Собой
55	Тень праотца к блаженствам эмпирея
	И Авеля и Ноя и закон
	Создавшого владыку Моисея.
58
	С отцем Израиль и с детьми своими
	Рахиль, для ней же столько сделал он,
61	И многие соделались святыми*
	Но знай, до них никто из всех людей
	Не пощажен судьбами всеблагими."
64	Так говоря, мы шли стезей своей
	И проходили темный лес высокий,
	Лес, говорю, безчисленных теней
67	Еще наш путь отвел нас недалеко
	От высоты, когда я огнь узрел,
	Полуобъятый сводом мглы глубокой.
70	Еще далеко он от нас горел,
	Но разсмотреть я мог уж с разстоянья
	Почтенный сонм, занявший сей предел.
73	"Честь каждого искусства и познанья!
	Кто сей народ, возмогший приобресть
	Такой почет от прочого собранья?"
76	И он в ответ: "Их имена и честь,
	Что в жизни той звучат об них молвою,
	"
79	Меж тем раздался голос надо мною:
	"ВозДанте честь певцу высоких дум!
	Отшедший дух нам возвращен судьбою."
82	И вот четыре призрака на шум
	К нам двинулись, чтоб ввесть в свою обитель:
	Был образ их ни светел ни угрюм.
85	Тогда так начал мой благий учитель:
	"Узри того, что шествует с мечем,
	Ведя других как некий повелитель.
88	То сам Гомер, поэтов царь; потом
	Гораций, бич испорченному нраву;
	Назон с Луканом вслед идут вдвоем.
91	Одно нам имя всем снискало славу,
	Как здесь о том вещал один глагол;
	Затем и честь мне воздают по праву."
94	Так собрались певцы прекрасных школ
	Вокруг отца высокого творенья,
	Что выше всех летает как орел.
97	Поговорив друг с другом, знак почтенья
	На то смотрел с улыбкой одобренья.
100	И был почтен я высшей похвалой:
	Поставленный в их сонме, полном чести,
	Я был шестым средь мудрости такой.
103	Так к свету шли мы шесть певцев все вместе,
	Беседуя, но сказанных речей
	Не привожу, в своем приличных месте.
106	Вблизи от нас был дивный град теней,
	Семь раз венчанный гордыми стенами,
	И вкруг него прекрасных волн ручей.
109	Пройдя поток как сушу с мудрецами,
	Чрез семь ворот вошли мы в град, где луг
	Муравчатый открылся перед нами.
112	С величием там тени бродят вкруг,
	И строгое медлительно их око
	И сладостен речей их редких звук.
115	Там, в стороне, взошли мы на высокий,
	Открытый всюду, озаренный дол,
	Откол всех я видеть мог далеко.
118
	Великих сонм, скитавшийся пред нами,
	И, видя их, в восторг я вдруг пришел.
121	Электра там со многими друзьями,
	Меж коих был и Гектор и Эней
	И Цезарь, тень с сокольими очами.
124	Камилла там, Пентезился с ней,
	И царь Латин, поодаль возседавший
	С Лавинией, со дщерию своей.
127	Там был и Брут, Тарквиния изгнавший,
	Лукреция с Корнельей средь подруг
	И Саладин, вдали от всех мечтавший.
130	Я взор возвел и мне явился дух -
	Учитель тех, что в мудрость ум вперяют,
	И с ним семья философов вокруг.
133	Все чтут его, все на него взирают;
	Один Сократ с Платоном от других
	К нему всех ближе место занимают.
136	И Демокрит, что мир судьбой воздвиг,
	И Диоген, Зенон с Анаксагором,
139	Диоскорид, прославившийся сбором,
	И Цицерон и Ливий и Фалес
	И моралист Сенека перед взором;
142	И Птоломей, измеритель небес,
	И Гиппократ, с Галеном, с Авиценной,
	И, толкователь слов, Аверроэс.
145	Но кто ж исчислит весь их сонм почтенный?
	Мой долгий труд торопит так меня,
	Что часто речь полна несовершенно.
148	Тут лик шести умалился двумя,
	И я вошел, вслед за моим поэтом,
	Из тишины туда, где вихрь, шумя,
151	Кружит в стране, неозаренной светом.

7--8. Долина ужасных бездн. Архитектура ада так ясно определена в Дантовой поэме, что внимательный читатель без всякого дальнейшого описания легко может составить полную об нем идею. Впрочем, для того, чтоб читатели менее внимательные не затруднялись в составлении этой идеи (что возможно только по прочтении всей поэмы), мы предлагаем здесь краткое описание Дантова ада. Впоследствии мы будем говорить подробнее как об архитектуре и размерах ада, так и вообще о космологии Divina Commedia, причем к концу издания приложим необходимые рисунки. - Ад, по представлению поэта, согласному впрочем с верованиями средних веков, помещен внутри земли, так, что дно его находится в центре земного шара, который сам, по системе птоломеевой, составляет средоточие вселенной (см. прим. к Ад.I, 127 и II, 83). Это воронкообразная пропасть, прикрытая с верху шарообразным сводом, или корой обитаемого нами полушария. Воронка эта, опускаясь к центру земли, постепенно съуживается и около земного центра оканчивается цилиндрическим колодезем. Внутренняя стена воронки разделена на уступы или ступени, которые в виде кругов опоясывают бездну. Таких уступов или кругов девять, из которых девятый составляет упомянутый выше колодезь: на них-то и размещены грешники по роду своих грехов, а в конце колодезя, на самом дне ада, погружен Люцифер. Каждый круг сверху ограничен утесистой стеной, к низу граничит с пустотой бездны Чем ближе к центру, тем более съуживаются концентрические круги ада, тем жесточе наказание. Седьмой круг, где наказуется насилие, разделен сверх того на три меньшие круга (gironi); восьмой-же, в котором казнятся различные виды обмана, распадается на 10 также концентрических рвов или долин (bolge), но притом так, что все они соединены между собой утесистыми отрогами или мостами, идущими от стены вышележащого рва к стене нижележащого. Наконец, девятый круг или цилиндрический колодезь, в коем наказуется величайший грех по Данту - измена, состоит из четырех отделений. В XXIX и XXX песнях Ада есть указания, по которым можно вычислить размер всего ада и каждого круга в отдельности. - Нравственное значение архитектуры Дантова ада подробно изложено в ХИ песни. Чем тяжеле преступление, тем ниже в аду оно наказуется, так что величайший грех - измена казнится в девятом кругу, а виновник греха - Люцифер составляет центр земли и воспринимает наивеличайшее наказание. Все круги с уживаются к центру: это потому, что чем тяжеле преступление, тем реже оно встречается и, стало быть, тем меньше нужно места для помещения причастных ему грешников. По этой же причине, несметная толпа людей ничтожных занимает, как мы видели, самое обширное пространство; весь верхний объем адской воронки (см. примеч. к Ад. III, 21). Таким образом геометрическое строение Дантова ада согласуется с его нравственным значением.

9. Здесь, у самого обширного отверстия пропасти, крики всего ада сливаются как у отверстия огромного рупора и превращаются в гром, прерывающий сон поэта. В более глубоких, отдельных кругах, этот общий гром криков уже не так явствен, потому что отражается выдающимися краями кругов. Копишь.

13. Данте называет подземный мир елптиий,

24. Поэты входят в преддверие ада или Лимб, где, по понятиям католической церкви, помещены добродетельные язычники и невинные дети, умершия до принятия св. Крещения (Чист. ѴП, 31 - 36 и Рая XXXII, 79--81). Этот круг есть уже начало ада, тогда как пространство, где помещены ничтожные и трусы, а также река Ахерон, находятся совершенно вне ада (см. прим. Ада, III, 21). По представлению поэта, Лимб разделен на два концентрические круга, внешний, более обширный покрыт вечным мраком и вмещает в себе язычников добродетельных, но не известных, ни чем не прославившихся в жизни, а также детей неокрещенных; которой круг, прилежащий ближе к адской бездне, озарен светом, отделен от первого семью стенами и ручьем, имеет вид зеленеющого холма. Постепенно возвышающагося, и служит обителью для героев и других славных мужей древности.

37. Живя до Р. X, они не воздали надлежащого поклонения истинному Богу, ибо не веровали, подобно добродетельным Евреям, в пришествие Мессии (Рая XX, 103 и XXXII).

42. Естественное состояние людей неверовавших. "Достигнув всего земного, они не имеют предчувствия и надежды увидеть высший свет; а как ничто земное не в силах успокоить духа и удовлетворить его стремлений, то вся жизнь их проходит в вечном томлении, в безплодном стремлении к неведомой цели. Так и души, заключенные в преддверии ада, которое собственно не есть еще место казни, не смотря на зеленеющий вечно холм и прекрасный ручей, напоминающие им красоту земли, не смотря на искусства, которыми жизнь наша становится краше, не смотря даже на свет, их окружающий, тем не менее томятся желанием небесного света." Штренфуес.

48. Сомнения, т. е. кажущееся противоречие Церкви между её учением о бесконечности адских мук и избавлением праотцев.

52. Виргилий умер за 52 года до смерти Христа (см. прим. в Ада I, 70--72)

53. Царь силы, в подл.: un Poetente. Имя Христа ни разу неупоминается во всем Аду, но всегда заменяется перифразом.

59. Иаков 14 лет служил Лавану для получения руки его дочери Рахили.

61. Рая XXXII.

66. Толпу хотя добродетельных, но неизвестных язычников Данте не без основания называет лесом теней, конечно имея в виду темный лес первой песни. (Ада I, 2 и примеч. к II, 34--36). Копишь.

67--68. Т. е. от того места, где находился Данте, когда Виргилий сказал ему: "Теперь сойду с тобою", ст. 13.

68. Огонь. Где-то среди мрака, покрывающого Лимб, горит пламя, которое и освещает обитель героев. - Полу-объятый сводом мглы глубокой, в подлин.: Ch'emisperio di tenebre vincia. Я перевел это темное место согласно объяснению Копиша: если свет озаряет какое нибудь место, тогда окружающий мрак, на подобие небесного свода, будет лежат над светом и давать ему вид полушария.

71. Почтенный сонм.

80--81. Этот голос есть приветствие Виргилию, который и в обители славы приемлется с подобающею честию.

86. Меч в руке Гомера есть символ воспетых им битв.

91. Т. е. имя певца (ст. 80.)

93. Великия натуры воздают честь друг другу, низкия друг другу завидуют. Копиш.

104--105. Задушевные думы поэтов, зародыши будущих творческих их созданий, не должны быть преждевременно высказываемы. Копишь.

106. Дивный град (в подлин: un nobile сastello) есть зеленеющий холм, который, будучи озарен светом и окружен семью стенами, возвышается во внутренней окружности Лимба над адской бездной. Семь стен, по толкованию Ландино и Веллутелло, означают семь добродетелей, доступных и язычникам: благоразумие, воздержание, справедливость, силу, разум, науку и мудрость, или, по объяснению Даниелло, семь свободных искусств, составлявших в средние века так наз. trivium и (грамматику, реторику, диалектику, арифметику, музыку, геометрию и астрономию). Ручей объясняют как эмблему красноречия. Копишь принимает первое объяснение; он говорит: кто не обладает этими добродетелями, тот не может проникнуть в обитель героев, потому и ручей вокруг города служит для того только, чтоб защитить обитель славных от вхождения в нее людей недостойных, не прославившихся никакою доблестью.

181--123. Электра (Electra scilieet, nata magni nominis, regis Atlantis. Dante, De Monarchia, 2), дочь не Агамемнона, но Атланта, супруга Аталана, основавшого, по словам Рикордано Малеспини, древнейшого летописца флорентинского, город Фиезоле, из которого возникла впоследствии Флоренция (Ада XV. 72). Она мать Дардана, основателя Трои, потому и окружена троянцами: Гектором, защитником Трои, Энеем, основателем Римской Империи (Ада II, 13--27), и Цезарем, первым её императором (примеч. в Ада I, 70--72), который, родом от Иула, сына Энеева, также был троянского происхождения.

123. Светоний говорить о черных, живых глазах Цезаря - "nigris vegetisque oculis."

124. Камилла, воинственная дочь Метаба, царя Вольсков, пала за Лациум; Пентезился, царица Амазонок, сражалась и пала за Трою.

127. Луций Юний Брут. Лукреция, супруга Коллатина, обезчещенная Секстом Тарквинием. Корнелия, мать Гракхов. - В подлиннике еще поименованы: Юлия, дочь Цезаря, супруга Помпея Великого, и Марция, супруга Катона Утического (Чист. I, 79).

129. Саладин, султан вавилонский, благородный противник христианского Рима, естественно находится один вдали от прочих римских героев. Поместив его в число славных мужей, Данте хотел выразить свое безпристрастие.

130 - 131. Учитель

136. Демокрит из Абдеры полагал, что мир возник из случайного соединения атомов. - В подлин: che 'l mondo а caso роnе (который основал мир на случае).

139. Диоскорид, греческий врач, писавший о свойствах трав и камней, о ядах и противоядиях.

143. Птоломей, географ и астроном, основатель системы мироздания, которой следует Данте в своей поэме.

144. Аверроэс из Кордовы, арабский философ, известный в средние века своим толкованием на Аристотеля.