| Автор: | Данте А., год: 1321 |
| Категория: | Поэма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Ад. Песнь XXXIV (старая орфография)
ПЕСНЬ XXXIV.
Содержании. Наконец поэты вступают в последний четвертый отдел девятого круга - в Джиудекку, названную так по имени Иуды Искариотского; здесь совершается казнь над величайшими грешниками - изменниками своим благодетелям и Богу. В различных положениях совершенно затертые льдом, они просвечивают как пузырьки в стекле. Виргилий указывает Данту на творение, имевшее когда-то прекрасный лик - на Люцифера, который в сумраке воздуха представляется поэту вдали как мельница, движущая крыльями. Сильный ветр заставляет Данта укрыться за Виргилием. Меж тем гигантский образ Люцифера становятся явственнее: он до полугруди возстает над ледяной пещерой; на голове его три лица: красное, черное и бледно-желтое, и под каждым лицем по паре крыл безперых как у нетопыря: из-под них дуют три ветра и замораживают Коцит. В каждой пасти у него по грешнику: в красной Иуда, в черной Брут, в бледно-желтой Кассий. - Наступает ночь, и поэты, обозрев преисподнюю, готовятся в выходу из ада. Данте обхватывает руками шею Виргилия и в ту минуту, когда распахнулись крылья Люцифера, Виргилий хватается за шерсть его тела: таким образом он спускается сверху вниз до бедр чудовища. Достигнув этой точки, соответствующей центру земли и вселенной, Виргилий опрокидывается головою туда, где были его ноги, и отсюда как от центра тяжести начинает восходить снизу вверх к другому полушарию, хватаясь за клочья шерсти чудовища и идя по ним как по лестнице. Выйдя сквозь отверстие скал в цилиндрический узкий ход, ведущий на южное полушарие, Виргилий сажает ученика на уступ скалы; Данте поднимает очи и с изумлением видит ноги Люцифера, поднятые к верху. Виргилий объясняет ему это явление, а вместе с тем излагает космологию земного шара, замечая, что солнце уже взошло. Потом начинают они свое восхождение к южному полушарию по направлению потока, бегущого по цилиндрическому подземному ходу спирально в ад и оглушающого этот ход своим ропотом. Наконец Данте видит сквозь круглое отверстие бездны прекрасные светила, украшающия небо, и пред разсветом выходит к подножию горы Чистилища и созерцает звезды.
| 1 | "Vexilla regis prodeunt inferni |
| На встречу к нам!" сказал учитель мой; | |
| "Направь же взор к сему сквозь мрак вечерний." | |
| 4 | Как в час, когда ваш мир задернут мглой, |
| Являются в дали туманной взору | |
| Размахи крыльев мельницы большой: | |
| 7 | Такое зданье я узрел в ту пору. |
| Тогда я стал, от ветра, за вождем, | |
| За тем что в нем имел одну опору, | |
| 10 | Страшусь сказать: я был ужь там, где льдом |
| Со всех сторон затерты духи злые, | |
| Как пузырьки мелькая под стеклом. | |
| 13 | Лежат одни, приподняты другие; |
| Кто вниз ногами, кто главой поник; | |
| Кто, согнуть в лук, прижать ногами к вые. | |
| 16 | Как скоро вождь в те области проник, |
| Где он желал мне указать творенье, | |
| 19 | Стать пред собой он дал мне повеленье, |
| Сказав: "Бог Дис и вот страна, где вновь | |
| Вооружись отвагой на мгновенье." | |
| 22 | Как я немел, как леденела кровь, |
| Тебе, читатель, я сказать не в силах: | |
| То выразить ни чьих не станет слов. | |
| 25 | Не умер я, но жизнь застыла в жилах: |
| Вообрази ж, чем в ужасе я стал, | |
| И жизнь и смерть утратив в сих могилах. | |
| 28 | Владыка царства вечных слез возстал |
| До полугруди над льдяной пещерой, | |
| И пред гигантом я не так был мал, | |
| 31 | Как мал гигант пред дланью Люцфера: |
| Представь же сам, каков был рост его, | |
| Коль члены в нем столь страшного размера. | |
| 34 | И если он, возстав на своего |
| Творца, там гнусен стал, как был прекрасен, | |
| То он отец конечно зла всего. | |
| 37 | О, дивный вид! как был мне Дис ужасен, |
| Один передний - был как пламя красен; | |
| 40 | Другия ж два сливались с тем лицем |
| В средине плеч и, сросшись у вершины, | |
| Вздымались гребнем над его челом. | |
| 43 | Был бледно-желт лик правой половины; |
| Но тот, что слева, цвет имел людей, | |
| Живущих там, где Нил падет в долины. | |
| 46 | Шесть грозных крыл, приличных птице сей, |
| Под каждым ликом по-два выходили: | |
| Таких ветрил не зрел я средь морей! | |
| 49 | Безперые, на крылья походили |
| Нетопыря: так ими он махал, | |
| Что из-под них три ветра бурей выли, | |
| 52 | Коцит же весь от стужи замерзал. |
| Шестью очами плакал он и током | |
| Кровавых слез три груди орошал | |
| 55 | Как мялами, он в каждом рте глубоком |
| Дробил в зубах по грешнику, зараз | |
| Казня троих в мучения жестоком. | |
| 58 | |
| Сноснее лап, которыми по кож | |
| Спявы его он проводил под час. | |
| 61 | И вождь сказал: "Вон тот, казнимый строже, |
| С главой внутри, с ногами ими зубов,-- | |
| Искариот на раскаленном ложе! | |
| 61 | Из двух других висящих вниз духов - |
| Вот Брут торчит главой из пасти темной: | |
| Смотря, как там крутится он, без слов! | |
| 67 | А тот плечистый - Кассий вероломный. - |
| Но сходит ночь: уже пора нам в путь; | |
| Все видели мы в бездне сей огромной." - | |
| 70 | Он мне велел припасть к нему на грудь |
| И, выждав миг, чтоб распахнулись крылья, | |
| К косматым ребрам поспешил прильнуть. | |
| 73 | И в след за тем, усугубив усилья" |
| По клочьям шерсти и коре льдяной, | |
| Как с лестницы, спускалась тень Виргилья. | |
| 76 | Когда же мы достигли точки, той, |
| Где толща чресл вращает бедр громаду,-- | |
| 79 | Где он стоял ногами, и по гаду, |
| За шерсть цепляясь, стал всходить в-жерло: | |
| Я думал, вновь он возвращался к аду. | |
| 82 | "Держись, мой сын!" сказал он, тяжело |
| Переводя свой дух от утомленья! | |
| "Вот путь, которым мы покинем зло." | |
| 85 | Тут в щель скалы пролез он, на каменья |
| Меня ссадил у бездны и в виду | |
| Стал предо мною полн благоволенья. | |
| 88 | Я поднял взор и думал, что найду, |
| Как прежде, Диса; но увидел ноги, | |
| Стопами вверх поднятые во льду. | |
| 91 | Как изумился я тогда в тревоге, |
| Пусть судит чернь, которая не зрит, | |
| Какую грань я миновал в дороге. | |
| 94 | "Встань на ноги," заговорил пиит: |
| "Наш дальный путь тяжел и дня светило | |
| Ужь третий час как на небе горит." | |
| 97 | Не во дворце идти нам должно было, |
| Где рыхло дно, где солнце не светило. | |
| 100 | "Пока в сей бездне мы идем во тьме," |
| Сказал я, встав: "премудрыми речами | |
| Свет истины разлей в моем уме. | |
| 103 | Скажи, где лед? как погружен ногами |
| Вверх Люцифер? как к утру царь планет | |
| В столь краткий срок достиг уже над нами?" | |
| 106 | "Ты думаешь," учитель мне в ответ: |
| "Что ты еще за центром, где вцепился | |
| Я в шерсть червя, что точить целый свет, | |
| 109 | Ты был за ним, пока я вниз стремился; |
| Когда ж всходил я, центр ты миновал, | |
| Куда весь груз отсюду устремился. | |
| 112 | И ты теперь под эмисферой стал, |
| Напротив той, что облеклась когда-то | |
| Великой сушей, где на выси скал | |
| 115 | Был распят Тот, кто жил и умер свято. |
| Ты здесь стоишь на сфере небольшой,-- | |
| Другом лиц Джудекки, льдом объятой. | |
| 118 | |
| А тот, чья шерсть нам лестницей служила, | |
| Как я сперва, повергнут вниз главой. | |
| 121 | Сюда он пал пред громом Михаила, |
| И та земля, что прежде здесь была, | |
| 124 | И к эмисфере нашей отошла; |
| А часть земли из бездны сокровенной | |
| Над ним в испуге гору вознесла." | |
| 127 | Есть ход в земле, на столько удаленный |
| Незримый, в нем журчит во мгле сгущенной | |
| 130 | Сквозь щель скалы бегущий ручеек: |
| Прорыв скалу извивистой волною, | |
| Он в бездну мчит по склону бурный ток. | |
| 133 | |
| Спешили свой выйдти, в Божий свет, | |
| И, не предавшись ни на миг покою, | |
| 136 | Взбирались вверх, он первый, я во след, |
| Пока узрел я в круглый выход бездны | |
| 139 | И вышли мы, да узрим своды звездны. |
1. Vexilla regis prodeunt inferni - начало несколько измененного Дантом католического гимна; слова эти значат в переводе: знамена Ада приближаются к нам.
4--6. Не без умысла сравнен Люцифер с мельницею, если вспомним, что он зубами дробить по грешнику в каждом из трех своих зевов. Копиш.
"Адский ветр, волновавший, как мы видели, сперва море житейское (Ада I, 22--24), потом укрощенный блеском божественной молнии, (Ада III, 133--134) и наконец явлением божественного посла (Ада IX, 64--72), теперь с большею яростию повеял на поэта; но он берет в защитники Виргилия, разум человеческий, и смело идет ему на встречу." Копиш.
10--13. Поэты вступают в последнее отделение Коцита, в так-наз. Джиудекку (ст. 117), где казнится грех высочайшого эгоисма - измена благодетелям и Богу. "Здесь полнейшая замкнутость души самой в себе: все горе здесь тяготеет прямо на сердце; здесь грешники вполне оцепенели во льду своих грехов; здесь никакое человеческое движение не имеет уже места: все тут окаменело как от окаменяющого взгляда Медузы (Ада IX, 56--61 и примеч.) Копиш.
17--18. Это создание, когда-то прекраснейшее и светлейшее из Ангелов, теперь безобразнейшее чудовище, есть сам Люцифер, Вельзевул, Дис (имена у Данта однозначущия); возмутившись против своего Создателя, он вмести с своим воинством был свергнут в эту пропасть Архангелом Михаилом (Ада VII, 12).
30--33. Приняв величину гигантов, по вышеприведенному расчислению (Ада XXXI, 59 и пр.), в 54 париж. фута, а длину человека обыкновенного роста в 72 дюйма или 6 футов, найдем, что рука Люцифера по малой мере должна равняться (54x64)/6 или 405 пар. футам, а как рука составляет 1/3 длины тела, то выходить, что весь рост Люцифера равняется 1458 париж. футам, или 810 браччиям. Филалетес.
è ora brutto; простой народ в Неаполе и до сих пор называет Сатану brutto falto.
38--44. Древние комментаторы видели в красном лице символ гнева, в бледно-желтом символ зависти, в черном символ праздности и лени. По толкованию Ломбарди, различные цвета лиц обозначают три тогда единственно известные страны старого света, на которые жадными глазами смотрит Люцифер: красное сооответствует розовому цвету лица Европейцев, бледно-желтые цвету азиатского или монгольского племени, черный цвету Мавров и Негров. Если допустить, что поэты спустились в адскую бездну из Италии, обратившись лицем к Иерусалиму (через который, по представлению Данта, проходить продольная ось ада), и теперь, описав почти полную спираль (как можно заключать из Ада XIV, 127), опять идут в прежнем своем направлении, т. е. обратившись лицем к Иерусалиму, то лице Лиюцифера, обращенное к Азии, направлено на право, а лице, обращенное к Африке, - на лево. Филалетес.
45. Т. е. было черно, как у народов, обитающих у водопадов Нила.
55. Мяло (maciulla), орудие, которым мнут лен, или пеньку.
"Чудовищный образ Люцифера задуман по идее весьма глубокомысленной. Вооруженный безперыми крыльями, свойственными только птицам ночи, чем более усиливается он взлететь на них, тем более чувствует вечную свою неволю; ибо поток греховный, им же возбуждаемый (Ада XIV, 112 и прим.), обратно устремляет к нему свои волны, которые и замерзают в мертвый лед от веяния крыл его - прямая противоположность тому потоку блаженства, который, исхода свыше, животворит вселенную (Рая XXX, 61). Как прекрасен был некогда Люцифер, так теперь он гнусен. Безобразно-страшным чудовищем воздымается он в средоточии вселенной, в центре тяжести амфитеатра адских кругов - исполинский символ самой черной совести. В каждом из трех своих зевов он терзает по одному грешнику; но, сам мучитель, плачет, на себе испытуя жесточайшую муку, плачет кровавыми слезами, орошающими три соединенные вместе лица его! Мудрость божественная уже не светит ему, мысль о Божием всемогуществе есть его огненная мука, а от святой любви божественной он сам отложился: таким образом испытует он сам на себе все казни своего тройственного царства - тьму, жар и холод (Ада III, 87 и пр). Из очей его черного лица льются слезы его чувственного ослепления, слезами кроваво-огненного лица он оплакивает свое дерзновенное насилие; бледно-желтый заливается слезами его Этим трем греховным побуждениям соответствуют и три бури, возбуждаемые его крылами; им же соответствуют и три чудовища первой песни: обезумливающий сладострастием Барс, угрожающий насилием Лев и, мать обмана, губительная своею скупостью Волчица. Три грешника испытывают злейшую муку в тройственной власти Люцифера: в передней - Иуда, предатель своего Божественного Благодетеля и царствия Божия: за то и казнь ему из всех жесточайшая; другие два виновны веред светскою властию Римской Империи, как изменники своей верховной главе и благодетелю Цезарю; они висят вниз головами: увлеченный страстями Брут из черной, действовавший по холодному ращету Кассий из бледно-желтой пасти. Так на самом дне ада Данте является в одно время и Христианином и гибеллином." Копиш.
68. И так время теперь между 5 и б часов вечера 26 Марта, 6 или 9 Апреля; след. теперь опять ночь, как и в начале замогильного странствования, из чего заключить должно, что Данте находился в аду 24 часа, из которых 12 употреблено на прохождение шести верхних и 12 на прохождение трех нижних кругов (Ада II и XI). Филалетес.
76--77. Т. е. до бедренного сочленения, которое положением своим соответствует почти средине тела.
78--80. Если вообразим себя в центре земли, то для того, чтобы перейдти на другое полушарие, мы действительно не можем представить себе другого средства, кроме того, к которому прибегает теперь Виргилий, т. е. мы должны перевернуться так, чтобы голова была там, где прежде были ноги. Поэтому очень естественно, что Виргилий опускался вниз до тех пор, пока не достиг центра земли; а потом, перепрокинувшись, и миновав эту точку, должен был подыматься вверх, хотя и в том и в другом случае двигаться все по одной линии. Столько же естественно и то, что так как средина Люцифера совершенно соответствует центру земли, и так как верхняя половина его тела находится внутри нашего, а нижняя внутри другого полушария, то путники, перешедши этот пункт, должны видеть ноги Люцифера поднятыми вверх. Впрочем все это имеет и нравственный смысл. Средоточие земли, по представлению поэта, есть не только центр тяжести физической, но и духовной, - центр, к которому тяготеет все материальное, греховное, тогда как все очищенное от греха, все чистое и духовное, представителем коему сам Данте, стремится к небу и притом дорогой диаметрально противоположной той, которая ведет к началу греха - Люциферу. Это две духовные силы центробежная и центростремительная господствуют во всей поэме. Штрекфусс.
96. Третий час (в подлин.: a mezza terza), т. е. 2 1/2 часа по восхождении солнца (т. е. уже утро), смотря по тому, в каком месяце примем начало странствия Данта - в Марте или Апреле: если в Марте,то теперь на южном полушарии 1/2 9 часа утра, а на нашем 1/2
105. Поэты употребили только 2 1/2 часа на путешествие по клочьям шерсти Люцифера, а между тем солнце перешло уже от вечера к утру: это удивляет Данта; но Виргилий (ст. 118) объясняет ему, что если за одном полушарии ночь, то на другом день, особенно у антиподов. Так как поэты вышли на южное полушарие в точке совершенно противоположной той, в которой они вошли в ад на нашем полушарии, то очевидно, что на сколько вперед подвинулся день на одной стороне земли, на столько подвинулась ночь за другой.
108. Грешную землю Данте представляет яблоком, которого сердцевину точит червь, - отец греха. Копиш.
114. По представлению поэта, Иерусалим с горою Голгофою составляет средоточие и высшую точку нашего (европейского) полушария, тогда как противоположное полушарие, согласно с мнением тогдашних географов, покрыто морем. "Ista est Jerusalem, in medio gentium posui eam et in circuitu ejus terram." Vulg. Ezech. V, 5.
115. Имя Христа ни разу не упоминается во всем дантовом Аде. Ломбарди.
116--117. Центр земли помещен, с одной стороны, между Коцитом или Джиудеккою, а с другой - между тем местом, куда вышли поэты, миновав центр (ст. 85): это-то место и называет Данте другим лицем Джиудекки, ибо оно имеет тоже положение, туже величину и настолько же отстоит от центра земли, как и самая Джиудекка.
121--126. Различное отношение двух полушарий произошло, по представлению Данта, следующим образом: Люцифер свергнут с неба за полушарие, противоположное европейскому, при чем он погрузился в землю, как стрела, годовою вниз, так, что голова его обращена к европейскому, а ноги к южному полушарию. Часть суши, покрывавшей до его падения южную половину земного шара, в ужасе устремилась к нашему полушарию и на нем поднялась в гору Сион; большая же часть суши покрылась морем. Но часть земли, вытесненная Сатаною, отхлынула в вышину позади падшого, образовав в земле цилиндрический ход, в котором теперь поэты, а на южном полушарии, обращенном к поэтам, поднявшись в гору Чистилища.
127--128. От Люцифера ведет на другой полушарие цилиндрический ход, коего длина равняется длине всего ада, или, другими словами, отдаление от поверхности земли вашего полушария до средины Люцифера равняется отдалению средины Люцифера до поверхности другого полушария, именно и то и другое равно радиусу земли, или половине её диаметра.
Чистилища и течет в ад до его центра. Этот ручей означает, по объяснению комментаторов, слезы раскаяния, текущия в мрак забвения и замерзающия у ног Вельзевула, отца грехов.
139. Так как время, когда вышли поэты из ада, близко к восходу солнца, как показывает первая песнь Чистилища, то значить, что теперь 27 Марта, 7 или 10 Апреля (рано утром на южном полушарии, или вечер в Иерусалиме), смотря потому, какое примем из трех мнений касательно первого дня замогильного странствования Данта. Из этого далее видно, что Данте употребил еще 24 часа для восхождения от центра земли к южному полушарию: медленность эта объясняется трудностию восхождения, а с тем вместе имеет и глубокий нравственный смысл. "Lata porta, et spatiosa via est, quae ducit ad perditionem, et multi sunt, qui intrant per eam. Quam angusta porta, et areta via est, quae ducit ad vitam, et pauci sunt, qui inveniunt eam!" Vulg. Evang. sc. Matth. Cap. VII. 13--14.
19 Марта 1844
Москва.