Божественная комедия. Чистилище.
Песнь третья

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Чистилище. Песнь третья (старая орфография)

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ. 

Преддверие чистилища. - уши умерших под церковным отлучением. - Манфред, король Сицилии.

3	Лишь только бег внезапный по долине
	Разсыпал сонм, велев ему бежать
	К горе, куда сам разум звал их ныне,--
4	Я к верному вождю примкнул опять.
	Да и куда-б я без него помчался?
	Кто мог бы путь мне в гору указать?
7	Он за себя, казалось мне, терзался:
	О, совесть чистая! Как малый грех
	Тебе велик я горек показался!
10	Когда-ж поэт шагов умерил спех,
	Мешающий величию движений,--
	Мой дух, сначала скованный во всех
13	Мечтах своих, расширил круг стремлений,
	И обратил я взоры к высотам,
	Взносившим к небу грозные ступени.
16	Свет красный солнца, в тыл сиявший нам,
	Был раздроблен моим изображеньем,
19	И в бок взглянул я, мучим опасеньем.
	Что я покинут, видя в стороне,
	Что тень лишь я бросаю по каменьям.
22	И спутник мой, весь обратясь ко мне;
	Сказал: - "Опять сомненья? Следуй смело!
	Не веришь ли, что я с тобой везде?
25	"Уж вечер там, где плоть моя истлела, -
	Та плоть, за коей тень бросал я вслед;
	Брундузий взял, Неаполь скрыл то тело.
28	"И если тени предо мною нет,
	Тому должно, как сферам тем, дивиться.
	Где из одной в другую льется свет.
31	"Способность стыть, гореть, от мук томиться,
	Телам подобным разум дал Того,
	Кто скрыл от нас, как это все творится.
34	"Безумен тот, кто мнит, что ум его
	Постигнет вечности стези святые.
	Где шествует в трех лицах Божество.
37	"Доволен будь, род смертных, знаньем quia:
	Ведь еслиб мог ты зреть пути Творца,
	То для чего-б Тебе родить, Мария?
40	"И не безплодно-б чаяли сердца,
	Когда-б сбывались упованья тщетны,
	Которыми томятся без конца
43	"Платон, и Аристотель, и несметный
	Сонм мудрецов". - И, полн душевных смут,
	Поник челом и смолк он, безответный.
46	Мы подошли меж тем к горе. Но тут
	Нашли утес такой крутой, упорный.
	Что крепость ног пытать здесь - тщетный труд.
49	Пустыннейший, труднейший путь нагорный
	Между Турбией и Леричи был,
	В сравненьи с этим, лестницей просторной.
52	- "Кто знает то". мой вождь проговорил.
	Сдержав шаги, "каким горы откосом
	Всходить здесь легче без пособья крыл?"
55	И вот, пока, весь занят тем вопросом,
	А я блуждал очами над утесом,--
58	Увидел влево я от нас вдали
	Толпу теней, к нам подвигавших ноги,
	Но тихо так, что, кажется, не шли.
61	- "Взор подыми, учитель, без тревоги;
	Вон те", сказал я, "нам дадут совет,
	Уж если сам не знаешь ты дороги".
64	И, светлый взор подняв ко мне, поэт
	Сказал: - "Пойдем к ним; шаг их тих безмерно;
	A ты, мой сын, питай надежды свет".
67	Мы тысячу шагов прошли примерно,
	A все еще их сонм от нас стоял
	На перелет пращи из длани верной.
70	Когда-ж оне, к громадам твердых скал
	Прижавшись, стали неподвижно, тесно,
	Как тот стоит, кто в изумленье впал:
73	- "Род избранный, погибший благочестно!"
	Сказал Виргилий: "умоляю вас
	Тем миром, что вас ждет в стране небесной,--
76	"Куда, скажите, склоном подалась
	Гора, где можно лезть на те громады?
	Ведь все узнавшим дорог каждый час".
79	Как по два, по три, агнцы из ограды
	Идут за первым, прочие-ж стоят,
82	И где один, туда и все спешат,
	Теснясь к нему, лишь станет он, и, в кроткой
	Покорности, не знают, что творят -
85	Так, видел я, к нам подвигал не ходко
	С лицом стыдливым, с скромною походкой.
88	И первый строй, заметив на земле,
	Что луч направо от меня разбился,
	Так что я тень оставил на скале,--
91
	И сонм, за первым шедший по пятам,,
	Не зная сам - зачем, за ним столпился.
94	- "Я без разспросов объявляю вам,
	Что плоть на нем еще не знала смерти,
97	"Не удивляйтесь этому; но верьте,
	Что не без силы, свыше излитой,
	По тем стенам он мнит дойти до тверди".
100	Так мой учитель; их же честный строй:
	"Вернитесь же: вон там гора поката",
	И тылом рук нам подал знак немой.
103	- "Кто-б ни был ты, в мир ищущий возврата",
	Мне тут один из них проговорил:
	"Взгляни, не видел ли меня когда-то?"
106
	Был белокур, красив с лица и стана,
	Но бровь ему булат окровенил.
109	- "Не знаю, кто ты", прямо, без обмана,
	Сознался я. - "Смотри-ж!" он мне в ответ
112	И продолжал с улыбкой: - "Я Манфред;
	Я внук Констанцы, царский скиптр носившей!
	Сходи-ж, молю, когда придешь на свет,
115	"К прекрасной дочери моей, родившей
	И ложь разсей, всю правду ей открывши.
118	"Когда мне грудь пронзила вражья месть, -
	Я предался Тому в слезах страданий,
	Кто всем прощает. Невозможно счесть
121	"Моих грехов! Но розмах мощных дланей
	У Благости безмерной так велик,
	Что всех берет, кто слез несет Ей дани.
124	"И еслиб понял смысл священных книг
	Козенцский пастырь, - тот, кого из злости
127	"То и поднесь мои почили-б кости
	У Беневенто, во главе моста,
	Под грудой камней на пустом погосте.
130	"Теперь их моет дождь, во все места
	Мой бедный прах без звона и креста.
133	"Но их проклятье силы не имеет
	Пресечь нам путь к божественной любви,
	Пока хоть луч надежды сердце греет.
136	"Но, правда, всяк, кто кончил дни свои
	Под гневом церкви, если и смирится,
	Пребыть обязан вне святой семьи,
139	"Доколе тридцать раз не совершится
	Срок отлученья, если только он
142	"Так утоли-ж, коль можешь, сердца стон:
	Открой Констанце, возлюбившей Бога,
	Где зрел меня, a также тот закон:
145	Живые там помочь нам могут много".

3. Разум, по некоторым комментаторам, разумеется здесь божественный, воля Божия; по другим - человеческий, человеческая мудрость, олицетворяемая в следующих стихах в образе Виргилия. Духи спешат к горе сами; Данте, как человек, еще нуждается в руководителе.

5. Т. е. как бы мог я, еще не вполне просвещенный божественной силой (Беатриче), взойти на крутую вершину без помощи высочайшого, чистого разума?

7. "Сам Виргилий, олицетворение чистого разума, увлекшись пением Казеллы, следовательно обыкновенным земным наслаждением, забыл на время о возложенном на него руководительстве Данте, a потому и стыдится как этого проступка, так и непосредственного следствия его - ускоренного бега по долине, служащей основанием горы Чистилища". Штрекфусс.

8--9. Сличи Juven. Sat. VIII, v. 140 и сл.: 

12. T. e. скованный, или, собственно, ограниченный (ristretta), вследствие ли воспоминания о пении Казеллы, или вследствие упрека, сделанного Катоном.

15. "Взносившим к небу грозные ступени". В Раю (XXVI, 139) гора чистилища названа: Il monte che si leva più dall' onda. Выражение "грозные ступени" здесь употреблено переводчиком в значении громадных, грандиозных.

10. Солнце, как увидим ниже, уже несколько часов как взошло на небо; a так как поэты идут теперь с востока к западу, то солнце должно им светить в тыл.

"где солнца луч умолк" (Ада I, 60 и след.); вскоре затем наступила ночь (Ада II, 1).

19--21. "Это опасение Данте есть предчувствие скорого исчезновения Виргилия (Чистилища XXX, 42--57)", Копиш.

22--24. "Необходимость руководительства со стороны человеческого разума на пути к усовершенствованию здесь превосходно выражена опасением Данте быть покинутым разумом (Виргилием)". Копиш.

25. "Где плоть моя истлела", т. е. в Неаполе, где, как уверяют, погребено тело Виргилия. "Согласно с примечанием к Чистилищу II, 1, теперь в Неаполе вечер, в Иерусалиме солнце уже закатилось, на горе чистилища оно уже взошло. Приблизительно теперь 8 ч. утра". Филалет.

27. Брундузий, по-латыни Brundusium и Brundisium, теперь Brindisi, в Колабрии. В этом городе умер Виргилий в 19 г. до Р. X.; тело его перенесено отсюда в Неаполь, где и погребено. Могилу его доныне показывают на Пазилиппо около известного грота. На ней надпись, на которую намекает Данте:

Вообще однакож очень сомнительно, чтобы Виргилий был погребен в Неаполе (Comраretti, Virgilio nel medio evo, Livorno. 1872), хотя уверенность в этом была всеобщая в средние века. В Мантуе до конца XV века пелись в церквах следующие стихи во время мессы Св. Апостола Павла:

29--30. По астрономическим понятиям того времени, небо состоит из девяти друг над другом находящихся сводов, или полых сфер, совершенно прозрачных, нисколько не препятствующих прохождению лучей сквозь них (См. Рая XXX, 108, примеч.). Итак, если эти сферы, в средоточии которых мы, жители земли, находимся, не мешают нам видеть отдаленнейшия звезды, то точно так и легкия тела теней, состоящия лишь из отражения души во внешних элементах, пропускают лучи солнца.

даже самим Платоном и Аристотелем и раскрытую для нас лишь верою во Христа (ст. 39). Схоластики много трудились над разъяснением вопроса, каким образом адский огонь, принимаемый ими за действительный, стихийный огонь, может действовать на невещественную душу, по отделении её от тела. О мнении по этому предмету Фомы Аквинского см. Филалета II, S. 15, Not. 9.

37. "3наньем quia". "Аристотель различает два рода знаний: одно - знание, что вещь есть (ἐπίστασϑαι τὸ ὅ τι), и другое - знание, почему она есть (τὸ διότι). Первое знание приобретается, когда мы заключаем по действию о причине (а posteriori), второе - по причине о действии (а priori). Оба эти понятия переданы в старо-латинском переводе, которому следовал Фома Аквинский, выражениями scire quia (в низшей латыни quia часто употребляется вместо quod) и scire propter quid. Отсюда в школы вошли выражения: demonstratio quia и demonstratio propter quid". Филалет. Итак, смысл этого стиха будет: вы, люди, постоянно хотите знать причину даже таких вещей, где у разума нет основ для суждения.

38--39. Т. е. если бы тут было достаточно человеческого ума, то не нужно было бы откровения.

40--44. Здесь высказывается та мысль, что томление благородных душ древности, находящихся в лимбе, состоит в том, что неразрешенное одним разумом сомнение не было разсеяно для них верою. Виргилий сам принадлежит к числу этих душ, для полного блаженства которых недостает одной лить веры, почему он и угнетен такой скорбью (Ада IV, 40).

48. В подлиннике: Che indarno vi sarien le gambe pronte - т. e. здесь всякая прыткость ног была бы безполезна.

у морского залива Спеццио; вторая - с западной стороны, недалеко от г. Монако.

52--54. Первые шаги на пути к нравственному совершенствованию, к нравственной свободе, которую Данте отыскивает в своем загробном странствовании (Чистилища I, 71), необычайно трудны. Самый разум, олицетворенный в Виргилии, не знает, где найти к нему дорогу, и потому приходит в смущение, отыскивая ее". Ноттер.

59. "Как видно из ст. 135--141 этой песни, толпу эту составляют души людей, умерших под проклятием (анафемой) церкви. Она идет медленно, потому ли, что и в жизни медлила обратиться к Богу, или потому, что процесс очищения её должен совершиться весьма медленно". Фратичелли.

66. "Слова эти служат Виргилию как-бы утешением самому: в появлении теней он видит, что он непокинуть высшею помощью на трудном пути, где он до этого находился в таком безпомощном состоянии (ст. 52 и далее), не зная, какое взять на нем направление". Ноттер.

"К громадам твердых скал" (в подлиннике: a'duri massi Dell'alta ripa), т. е. к выступающим утесам, из которых сложена гора Чистилища.

72. "Они изумлены тем, что поэты идут в направлении, противоположном тому, какому следуют души и, стало быть, удаляются от входа в чистилище, как увидим ниже". Фратичелли.

73. "Погибший благочестно" (в подлиннике: О ben finiti, o giа spiriti eletti), т. е. умершие с покаянием в грехах и с верой во Христа, a не так, как сам Виргилий, умерший, не зная веры Христовой". Ноттер.

78. "Чем более человек познает, тем более дорожит он временем". Фратичелли, также Копиш.

79--84. "Как в аду мы видели души, погрязшия в грехах, повсюду в борьбе и взаимной ненависти, так, наоборот, здесь души очищающихся находим во взаимном любовном общении, соединенными взаимно друг с другом. Действительно, любовь есть первый плод серьезного стремления к нравственной свободе". Штрекфусс.

"Счастливых стадо" (в подлиннике: quella mandra fortunata); слово "стадо" поэт употребляет здесь в соответствие с сравнением толпы теней с овцами.

88. "Поэты повернули к душам, шедшим к ним слева (ст. 58); потому крутой склон утеса, который сначала был перед ними, теперь должен находиться от них направо". Филалет.

98. Т. е. Данте приходит сюда не самовольно, как Улисс (Ада XXVI, 112 и далее).

102. "И тылом рук" и проч. - обычный жест в Италии: "тыл руки обращен к другому лицу, и к нему направлены пальцы от того, который подает знак. Это означает, чтобы тот, кому подается знак, не ходил вперед, a повернул назад. Здесь тени подают этот именно знак, чтоб поэты, вместо того, чтобы приблизиться ко всходу на гору, удалились от него". Штрекфусс.

103. "Тень Манфреда, говорящая здесь с Данте, принимает его за своего современника, но Манфред умер незадолго до рождения поэта, почему этот последний и не узнает его (ст. 109)". Каннегиссер.

"Homo flavus, amoena facie, aspectu plaeibilis, in maxillis rubeus, oculis sidereis, per totum niveus, statura mediocris".

113. Манфред, из Гогенштауфенор, вступивший на престол неаполитанский и сицилийский после смерти отца своего, императора Фридриха II, был внук Констанции или Констанцы, супруги императора Генриха VI, отца Фридриха II. Мать Манфреда была Бьянка, графиня Ланчиа, любовница Фридриха ИИ, и, следовательно, он был незаконный сын императора. Красивый юноша, любивший роскошь и разгульную жизнь, и, как отец его, покровитель наук и искусств, Манфред постоянно находился в борьбе с церковью и с Карлом Анжуйским, вспомоществуемым папой Климентом IV, и, наконец, покинутый своими апулийскими вассалами, погиб в сражении при Беневенте (Ада XXVIII, примеч. к ст. 15--16), будучи незадолго до этого отлучен от церкви тем же папой Климентом.

115. Дочь Манфреда от первой его супруги Беатриче, называвшаяся также Констанцей, была замужем за Петром, королем Арагонским. Вследствие этого брака Петр имел притязание на Сицилию, которою он и завладел после знаменитой Сицилийской вечерни (1282 г.). Констанца имела трех сыновей: Альфонса, Джьякомо и Федериго. По смерти Петра ему наследовали Альфонс в Арагонии и Джьякомо в Сицилии (1285 г.). По смерти Альфонса Джьякомо получил Арагонию, и несколько позднее Федериго - Сицилию.

116. "Сицилии и Арагоны честь". Обыкновенно принимают, что под этой похвалой Данте разумеет Федериго, короля Сицилии, и Джьякомо, короля Арагонии, но такому предположению противоречат те неодобрительные слова, какие употребляет поэт, говоря об этих монархах в двух местах своей поэмы, именно: Чистилища VII, 119--120 и Рая XIX, 136--138. Наоборот, в той же Чистилища 115--117, он с похвалою отзывается о первом сыне Петра, Альфонсе. Потому древние комментаторы думают, что под словами "Сицилии и Арагоны честь" разумеется здесь старший сын Петра, Альфонс Добродетельный. Того же мнения держится и Филалет, также Карло Троиа (Veltro allegorico di Dante), - тем более, что Альфонс вместе с отцом своим Манфредом воевал с Карлом Анжуйским. Но, с другой стороны, так как Альфонс никогда не носил короны Сицилии и к тому же умер очень рано, в 1291 г., то почти несомненно, что Данте, высказав сперва столь лестное мнение о Федериго и Джьякомо, затем, по неизвестной причине, изменил его. Известно, по крайней мере, что вначале он находился в самых дружеских отношениях к Федериго и даже был намерен посвятить ему свой Рай (о чем высказал монаху Иларию), так как этот принц всегда сильно благоприятствовал гибеллинской партии. По мнению Ноттера, такая перемена во мнении Данте произошла вследствие отказа Федериго принять на себя сеньорию гибеллинской Пизы после паденья Угуччьоне.

118. Манфред просит поэта возвестить своей дочери, что он, несмотря на отлучение от церкви, находится не в числе осужденных в аду, и тем разсеять ложь иного об нем мнения. Манфред был отлучен от церкви за свое сопротивление папе, назначившему корону неаполитанскую и сицилийскую французскому графу Карлу Анжуйскому. Несмотря на папский интердикть, Манфред стал королем в 1260 г., но через шесть лет (1266) в сражении при Беневенто или Гранделла на р. Калоре потерял корону и жизнь, после чего королем стал Карл Анжуйский.

"Невозможно счесть моих грехов!" (в подлиннике: Orribil furon li peccati miei). Флорентинский историк Малеспини, которым часто пользовался Данте, обвиняет Манфреда в убийстве своего племянника Генриха, в отцеубийстве, в убийстве брата Конрада IV и в попытках к убийству Конрадина. Кроме того гвельфский писатель Виллани обвиняет его и отца его Фридриха II (Ада X, 14 и 119), в эпикуреизме, в развратной жизни и даже в сарацинской ереси. Но все эти обвинения недоказаны и есть повод думать, что та часть хроники Малеспини, где говорится об этих преступлениях, подложна и внесена кем нибудь из папской партии. Главный упрек против Манфреда есть тот, что он завладел сицилийской короной, обойдя законного её наследника - племянника своего Конрадина.

124--128. После проигранного сражения при Беневенто труп Манфреда, снявшого перед сражением с себя все свои королевския отличия, долго не могли найти на поле битвы; наконец он был найден с двумя ранами: одной на голове, другой в груди (ст. 108 и 111). Напрасно просили бароны короля французского сделать убитому почетное погребение. "Si, je ferais volontiers, si luy ne fut scommunié", отвечал Карл. Таким образом он был погребен во главе моста (in co'del ponte) y Беневенто; солдаты неприятельского войска сами воздвигли ему памятник, так как каждый из них принес по камню на его могилу. Но папский легат, архиепископ Козенцы кардинал Бартоломео Пиньятелли, личный враг Манфреда, не дал несчастному королю и этой бедной могилы. По повелению папы Клемента IV он приказал вырыть труп, чтоб он не осквернял, как отлученный, землю, принадлежащую церкви, и перенести его на границу Абруццо, где он и был, повидимому, без всяких почестей брошен, не погребенный, в долине, орошаемой рекою Верде (на что указывают ст. 130--132). Впрочем факт этот не вполне доказан; по крайней мере историк Рикордино Малеспини, сообщая об нем, прибавляет "si disse"; Виллани же списывает у Малеспини и прямо ссылается на Данте. В пользу Данте говорит и предание местных жителей на берегу Верде.

124. "Смысл священных книг" (в подлиннике: Se'l pastor di Cosenza.... avesse in Dio ben letta questa faccia - faccia, страница, лист книги), т. е. еслиб он понял смысл священных книг, где значится, что Господь всегда готов прощать обращающихся к нему грешников.

126. "На травлю" (в подлиннике: alla caccia); так выражается поэт для обозначения ярости архиепископа, преследующого своего личного врага даже за могилою. Историк Саба Малеспини употребляет это же слово для выражения добычи, доставшейся Карлу Анжуйскому после поражения Манфреда, часть которой он передал папе: "Ut autem гех Carolus.... de primitiis laborum suorum participem faciat patrem patrum, et de sua venatione (caccia, охота, травля) pater ipse praegustet, duos cегоferarios aureos etc... Clementi transmittit".

131. "Верде" - "по древним комментаторам, боковой приток, впадающий в Тронто, недалеко от Асколи, и образующий на некотором протяжении границу между Неаполитанским королевством и Анконской областью. Позднее она называлась Марино, a теперь - Кастеллано. Несколько выше того места, где сливаются Тронто и Верде, при Арквата, в пограничных горах к Норчиа находится озеро, около которого, по мнению тамошних жителей, находится вход в ад. Очень может быть, что Пиньятелли, в своей злобе к Манфреду, именно потому и велел бросить здесь труп его. Другие, без достаточных причин, хотят видеть Верде в нынешнем Гарильяно и, вопреки Данте, полагают, что труп Манфреда был брошен около Чеперано". Карл Витте.

"Без звона и креста" (в подлиннике:а lume spento, с погашенными свечами): отлученные от церкви погребались без всяких церемоний, sine cruce et luce, при чем гасили свечи.

133--136. Гвельфский писатель, современник Данте, Вилланине разделяет этого мнения; говоря о смерти отлученного от церкви Конрадина, он замечает, что душа его, вероятно, будет в числе погибших: "отлучение от св. церкви, справедливое или несправедливое, всегда страшно, ибо кто читает древния хроники, тот найдет в этом отношении много удивительных повествований. Чезари, сам священник, но принадлежащий к более позднему времени, соглашается, что и отлученный от церкви может быть святым через полное раскаяние". Ноттер. - "Нельзя не заметить в величественном изображении Манфреда у Данте кротость и сострадание к монарху, оказывавшему такое покровительство и любовь к поэтам". Копиш.

139. "Подражание Энеиде, VI, 327, где говорится, что души непогребенных должны скитаться 100 лет, прежде чем перейдут через Стикс. Тридцать раз столько, насколько был отлучен - срок этот не основан ни на каком церковном постановлении и принять поэтом произвольно". Ноттер. Итак все те, которые не получили церковного отпущения, осуждены оставаться у подошвы Чистилища, в antipurgatorium, где еще нет места для настоящого очищения. Смысл тот: кто возстал против церкви, тот не может тотчас достигнуть истинного познания и раскаяния.

140--141. Учение о предстательстве святых (intercessio) очень явственно высказывается повсеместно в Чистилище, равно и уверенность в том, что благочестивые молитвы живых много сокращают срок, по прошествии которого умершие становятся святыми (Чистилища VI, 37--39). В Италии и поныне молитвы о душах в чистилище очень свято соблюдаются.