Божественная комедия. Чистилище.
Песнь десятая

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Чистилище. Песнь десятая (старая орфография)

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ. 

Первый круг. - Гордые. - Примеры смирения.

1	Лишь мы вошли в ту дверь, к её-ж порогу
	Любовь ко злу не допускает нас,
	Сводя с прямой на ложную дорогу,--
4	Как дверь, я слышал, с громом заперлась;
	Но оглянись я чем, безумья полный,
	Я-б оправдал мой грех на этот раз?
7	В разселине скалы мы шли, безмолвны,
	Где путь то вправо, то налево шел,
	Как толчеёй колеблемые волны.
10	- "Здесь", начал вождь, "нельзя на произвол
	Идти; но надо, чтобы применялся
	Наш шаг к извилинам, где путь прошел".
13	Чрез то наш ход настолько замедлялся,
	Что прежде стал на синие валы
	Серп месяца, где в море погружался,
16	Чем мы прошли сквозь то ушко иглы.
	Когда-ж на волю вывели нас ноги
19	Я, став без сил, и оба мы, в тревоге
	Насчет пути, вступили в край пустой,
	Безлюднейший, чем по степям дороги.
22	Он был от мест, где смежен с пустотой,
	До стен из скал, скрывавших верх в эфире,
	В три человечьих роста шириной.
25	И, сколько мог я видеть в этом мире,
	Направо ли, налево-ль взор летел,
	Весь тот карниз, казалось, был не шире.
28	Там, прежде чем пошли мы, я узрел,
	Что весь оплот стенных его окраин
	(Знать, для того, чтоб взлезть никто не смел)
31	Был мраморный и дивно так изваян;
	Что не тебе лишь труд сей, Поликлет,
	Но и природе был бы чрезвычаен.
34	Там Ангел, в мир принесший нам декрет
	О мире том, его-ж в веках напрасно
	Ждал человек, чтоб с неба снял запрет,--
37	Пред нами был, так с истиной согласно
	Что предстоял, казалось, не безгласно.
40	Клянусь, имел он "Ave" на устах,
	Направленных к той Деве благодати,
	Что дверь любви отверзла в небесах.
43	Вложен в уста ей был глагол дитяти:
	"Ессе Ancilla Domini", верней,
	Чем в воск влагают оттиск от печати.
46	- "Не устремляй в один предмет очей",
	Сказал Виргилий, близ меня стоявший
	С той стороны; где сердце y людей.
49	И, от Мадонны взор мой оторвавши,
	За Ней узрел я в той же стороне.
	Где был и вождь, меня к себе позвавший,
52	Другую быль на каменной стене.
	И, обойдя поэта, к той картине
	Я подошел, чтоб разсмотреть вполне.
55	На колеснице там влекла в долине
	Чета волов божественный кивот,
	На ужас всем, не призванным к святыне.
58
	Казалось, пел, и слух о гласе пенья
	Твердил мне: - "Нет!" a взор мой: - "Да, поет!"
61	Так точно и о дыме всосожженья,
	Там восходившем, ноздри и мой глаз
	Меж да и нет вели друг с другом пренья.
64	Царь-псалмопевец, сердцем веселясь,
	Скакал там пред кивотом, кроткий видом,
	Быв и царем и не-царем за раз.
67	В окне дворца являлась, пред Давидом,
	Жена его Мелхола, вниз глядя,
	Как женщина, что не простит обидам.
70	И, от Мелхолы дальше отойдя,
	Осматривать я стал другие лики,
	Белевшие мне в очи близ вождя.
73	Увековечен подвиг там владыки,
	Чьи доблести среди его римлян
	Григория подвигли в бой великий:
76	То римский император был Траян,
	И пред его конем, в слезах, вдовица
79	Вкруг цезаря толпа, и ратных лица.
	И всадники, и золотых орлов
	Над ним по ветру веяла станица.
82	Злосчастная, казалось, средь полков
	- "О, государь!" молила, "мщенье! мщенье!
	Мой сын убит; казни его врагов!"
85	И, мнилось, он в ответ: - "Имей терпенье,
	Пока вернусь!" И та: - "О цезарь мой! -
	(Как человек. в ком скорбь в живом волненье)--
88	Вернешься ль ты?" A он:--"Преемник мой
	Исполнит долг!" Но та:--"К чему указан
	Другому долг. когда забыл ты свой!"
91	И он на то:--"Утешься; я обязан
	Свой долг исполнить, прежде чем пойти:
	Суд ждет меня, и жалостью я связан",
94	Так Тот, Кому нет нового в пути,
	Соделал зримыми все те вещанья,
	И чуда нам такого не найти.
97	Пока мне взор пленяли изваянья
	Неоцененные Творца созданья,
100	- "Смотри! Оттоль - но шаг их слишком тих!"
	Шепнул мне вождь,--"толпы теней явились;
	Где путь наверх, узнаем мы от них".
103	Глаза мои, хоть все еще стремились
	Обозревать диковин целый полк,
	Не медля тут к поэту обратились.
106	Смотри, читатель, чтоб в тебе не смолк
	Глас доброго намеренья при мысли,
	Как тяжко здесь выплачивают долг!
109	Забудь жестокость казней, и размысли,
	Что в судный день все-ж кончатся оне;
	Зато тех мук последствия исчисли!
112	- "Поэт", сказал я, "то, что в вышине
	Там движется: мне кажутся - не тени,
	Что-ж именно - непостижимо мне".
115	И он на то: - "Тяжелый образ пени,
	Сужденный им, к земле их так гнетет,
	Что был и я смущен сперва не мене.
118	"Вглядись же в них, и взор твой разберет,
	Что там за люд под грудой камней в свалке:
	Смотри, как в грудь себя там каждый бьет!"
121	О, христиан род гордый, бедный, жалкий!
	Вы, y кого так слаб духовный зрак,
	Что пятитесь назад стезею валкой!
124	Поймете-ль вы, что человек - червяк,
	Родившийся стать бабочкой небесной,
	Когда на суд он прилетит сквозь мрак?
127	Чем разум ваш кичится в жизни тесной?
	Чем лучше вы неразвитых червей.
	Не получивших полный вид телесный?
130	Как для подпоры крыш и галлерей,
	С сведенными коленами y груди,
	Кронштейном служат образы людей,
133
	От мнимой той приходят: так убит
	Был сонм духов, мной узнанных в той груде.
136	Кто больше был, кто меньше камнем скрыт,
	Смотря, какой взвален им груз на спину;
139	Твердил, казалось: большого не сдвину!

Примечания

1--3. Как увидим ниже (чистилища XVIII, 19--72), Данте выводит все грехи из превратной или недостаточной любви; вследствие превратной любви люди нередко принимают земное и чувственное за истинное и сбиваются с прямой дорогина ложную. - "К истинной двери Христа подходят души тем реже, чем более сбивают их с пути ложные стремления, злая любовь к чувственному". Копиш.

7--9. "Мы должны себе представит узкую горную тропинку, извивающуюся то вправо, то влево между двух высоких утесистых стен. При этим стена представляется с одной стороны как бы выдающейся вперед, с другой - подающеюся назад. Где тропинка особенно узка и крута, - необходимо цепляться руками за отклоняющуюся назад стену". Филалет. - "Прямая дорога потеряна (Ада I, 3); только чистые идут по ней, злые же идут по более трудной дороге. Сравнение этой дороги с прибегающими и убегающими волнами намекает на треволнения житейского моря (Ада 1, 23)". Копиш.

13. "В начале скалистого ущелья дорога крута и трудна. Но с каждой побежденной трудностью растет сила к преодолению следующих, так что борьба эта становится наконец удовольствием. В истине этой идеи может убедиться каждый, кто строго и неуклонно стремился к достижению какой-нибудь благой и важной цели и кто в этом стремлении становился чище и крепче силами. Идею эту поэт повторяет неоднократно в продолжении всей поэмы". Штрекфусс.

14--15. Опять указание времени. "Теперь уже пятый день после полнолуния; луна заходит спустя 4 часа после восхождения солнца, Данте проснулся через 2 часа после восхода и был несколько задержан у ворот чистилища; следовательно, на прохождение извилистой тропинки должен был употребить 1 1/2 часа". Фратичелли. - См. Филалет, - "О слабом отблеске луны упомянуто уже в Чистилища IX, 1. Здесь, где Данте вступает на путь истинного смирения, не без значения сказано, что идущий уже на ущерб месяц закатывается за горизонт. Земная мудрость недостаточна для того, чтобы вести по этому ущелью (Ада XX, 128 и след.). Копиш.

"Ушко иглы". Мы держались текста, принятого большинством издателей Божественной Комедии, именно cruna, a не cuna (колыбель). Данте называет узкое ущелье, по которому он взбирается, ушком иглы для выражения его узкости и трудности, имея, очевидно, в виду слова Спасителя: "Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие". (Матф. XIX, 24; Марк. X, 25; Лук. XVIII, 25).

18. Т. е. туда, где в верхнем конце ущелья скалы горы слились опять в одну сплошную стену.

20. "Вступили в край пустой". Мы увидим, что путники, подымаясь на гору Чистилища, влезают от времени до времени по узкой горной дорожке на уступ, круг, кольцо или карниз; все эти слова употребляет поэт для обозначения семи отделов горы очищения. "Именно все отделы чистилища состоят из семи уступов, обвивающих всю гору, образуя, следовательно, круги. Круг, в который теперь вступили поэты, самый низший, и потому самый большой, так как здесь очищается худший из грехов - высокомерие и гордость; таким образом уступы эти, по мере восхождения, становятся все меньше и меньше. Следовательно, ад и чистилище, при всем их различии, имеют в себе много сходного. Ад - это воронка, которая, чем более идет вглубь, тем сильнее наказует грешников; чистилище - это гора, и чем более подымается она, тем слабее наказуются очищающиеся на ней; в аду пространство кругов становится тем меньше, чем глубже; здесь - тем меньше, чем выше; в аду пустота расположена с внутренней стороны и души пусты, совершенно лишены внутренних качеств, добродетели и счастья; здесь пустота лежит с внешней стороны и души должны освободиться от всякой привязанности к внешнему миру; там вечная мгла, здесь - свет; там скорбь составляет мученье, здесь - она только средство к блаженству". Каннегиссер.

21. "Безлюднейшим назван этот круг, где очищаются гордые, в противоположность многочисленных скитальцев, которых встречали поэты внизу горы, за чертою настоящого чистилища". Ноттер.

"Пустота, т. е. то воздушное пространство, которое окружает гору; оно названо пустотой в противоположность той полноте божественных сокровищ, которые ожидают очищающихся на вершине горы". Копиш.

24. "Следовательно ширина его равнялась почти 18 футам". Филалет. - "Длина трех человеческих ростов имеет аллегорическое значение: гордость выражается в мыслях, словах и поступках, или - направлена против высших, равных и низших". Ландино.

28. На каждом уступе чистилища, как мы увидим, при вступлении в него представляются образцы той добродетели, которая противоположна греху или пороку, очищающемуся в данном кругу; при выходе же из круга - примеры самого порока и его последствия. Первые названы поэтом бичами (плетями), которые побуждают души снискивать эту добродетель, чрез это душа уже сама собою очищается от противоположного порока; вторые - уздою, удерживающею нас от порока. "Очищение высокомерия состоит отчасти в том, что высокомерные постоянно имеют перед глазами изваянные на боковой стене круга образцы противоположной добродетели - смирения. Для обозначения чистоты смирения образцы эти изваяны на белом мраморе: оне то и составляют бичи гордости и находятся в стоячем положении; наоборот, узду высокомерия составляют картины высокомерия, изображенные на земле (XII, 16 и далее), по которой ходят и которую попирают обремененные тяжестью высокомерные". Каннегиссер.

30. В подлиннике: Che, dritta, di salita aveva manco, в других - Che dritta di salita aveva manco, т. e. на которую не было права восхода, или, другими словами, нельзя было восходить по причине крутизны.

32. Поликлет - один из знаменитейших греческих скульпторов, живший около 342 г. до Р. Х.. прославившийся особенно своим "Каноном" или правилами для пропорций человеческого тела, которому впоследствии следовали все ваятели, как закону.

с неба запрет; в подлиннике: Che aporse il ciel dal suo lungo divteto). Лук. 1, 26--28.

40. "Ave" - первое слово благовестия архангела: "Ангел вошед к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами". Лук. I, 28.

42. В подлиннике: Che ad aprir l'alto amor volse la chiave, т. е. подвигла божественную любовь к милосердию к человечеству.

44. "Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему" - ответ Девы Марии архангелу (Лук. I, 38). Говоря об этих словах, блаж. Августин восклицает: "O vera humilitas quae Deum peperit hominibus!" - также Бонавентура (Spec. B. V, с. 8): "Ancilla Domini, qua nulla humilior unquam fuit, nec est, nec erit in aeternum". - "На всех уступах горы мы постоянно будем встречать Деву Марию, как первый образец". Копиш.

47--48. Данте стоял слева от Виргилия ("где сердце у людей"), следовательно, Виргилий был от него по правую руку. Эта вторая картина находилась, следовательно, справа от первой.

но, устрашенный смертью левита Озы (стих 37), не повез его в город Давидов, a обратил его в дом Аведдара, Гефеянина. Спустя три месяца, узнав, что Господь благословил тем Аведдара, Давид опять взял ковчег и понес его с торжеством в Иерусалим, принося на каждых шести шагах в жертву тельца и овна. В этот второй раз ковчег везли не волы на колеснице, a несли люди. В картине своей Данте не различает эти два момента, и соединяет их в одну картину.

57. Намек на библейский рассказ о смерти левита Озы, прикоснувшагося к Божьему ковчегу, к которому запрещено было прикасаться под страхом смерти. - "И когда дошли до гумна Нахонова, Он простер руку свою к ковчегу Божью (чтобы придержать его), и взялся за него: ибо волы наклонили его. Но Господь прогневался на Озу; и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия". 2-я кн. Царств VI, 6--7. - С тех пор Оза стал представителем тех, которые, не имея к тому призвания и права, вмешиваются в церковные дела, как миряне (так как левиты не принадлежали к священникам).

58. "В семь ликов", так в Вульгате и в славянской Библии, переведенной с текста 70 толковников: "Et erant cum David septem chori". 2-я кн. Царств VI, 12; в еврейском подлиннике и русском переводе этих слов нет Данте, конечно, пользовался лишь латинским переводом - Вульгатой.

59--63. Т. е. ухо, не слышавшее пения, говорило: "нет, не поют!" - напротив, - глаза, видя живое изображение поющих, утверждали; "Да, поют!" Точно также обоняние и зрение не соглашались между собой: последнее принимало дым всесожжений, тогда как первое отрицало его; с такою правдою все это было изваяно, что чувства обманывались.

64--65. "Давид скакал из всей силы пред Господом; одет же был Давид в льяняный ефод". 2-я кн. Царств, VI, 14.

ù men che re era in quel caso - Он был здесь менее, чем царь, потому что в смирении смешался с толпой народа, и более чем царь, потому что, как служитель Божий, снискал себе милость Господа.

67. "Когда входил ковчег Господень в город Давидов, Мелхола, дочь Саула (жена Давида), смотрела в окно и, увидевши царя Давида, скачущого и пляшущого пред Господом, уничижила его в сердце своем". 2-я кн. Царств, VI, 16.

73--75. Исторически недоказанный анекдот (народная легенда) об императоре Траяне. "В то время, когда он совсем уже собрался в военный поход, одна вдова, у которой был умерщвлен сын, стала умолять его o правосудии, при чем император отложил поход до тех пор, пока не наказаль убийцу. Павел Диакон, передающий этот рассказ, в своей "Жизни св. Григория Великого", повествует, что проходя через Forum Traianum и вспомнив об этом поступке, Григорий много и сильно плакал в храме св. Петра о языческом заблуждении столь кроткого государя. В следующую ночь Григорий услышал голос, говоривший ему: "Молитва твоя о Траяне услышана, но отныне ты не должен никогда молиться о язычниках. Франческо ди Бути прибавляет к этому, что Господь, по выслушании молитвы Григория, в наказание ему за то, что он молил о противозаконном, предложил ему на его выбор: или пробыт за это часом более в чистилище, или всю жизнь страдать бедренною немощью. Григорий избрал последнее". Филалет. - "Этот анекдот впервые был рассказан, и притом не о Траяне, a об Адриане, Диаконом Кассио (1. XIX, с. 5); затем об освобождении души Траяна из ада заступничеством св. Григория говорил Диакон Джиованни (в его Vita St. Greg. III. IV, e. 44). Легенда эта была в общей вере в средние века, и даже сам Фома Аквинский верил в её правдивость: "Damascenus in sermone suo, de Defunct., narrat quod Gregorius pro Trajano orationem fundens, audivit vocem sibi divinitus dicentem: Vocem tuam audivi et veniam Trajano do; cujus rei, ut Damascenus dicit in dicto sermone, testis est Oriens omnis et Occidens. Sed constat Trajanum in inferno fuisse... De facto Trajani hoc modo potest probabiliter aestimari, quod precibus B. Gregorii ad vitam fuerit revocatus, et ita gratiam consecutus sit etc. Фома Акв. Sum. Theol. p. III, suppl. qu. LXXI, art. 5. На эту легенду Данте также намекает Рая XX, 44, 45, 106". Скартаццини.

75. "В бой великий", т. е. с адом за спасение души Траяна.

80--81. Данте, повидимому, не знал, что римские орлы были литые из золота, и представлял их себе вышитыми золотом на знаменах.

казнить убийцу, или чтобы она взяла его на место убитого сына. Она избрала последнее.

94--95. "Следовательно, сам Господь создатель этих образов, которые, как здесь, так и в других местах, заимствованы то из Библии, то из всемирной истории, нередко даже из языческой мифологии; и это вполне справедливо, так как здесь дело идет единственно лишь об изображении фактов: для Бога же богов ненавистен каждый порок, достойна любви каждая добродетель, к какому бы учению, христианскому или языческому, ни принадлежало порочное или добродетельное". Штрекфусс.

98. "В трех изображенных здесь картинах мы видим: в первой смирение, совершенно покорное воле Божией, во второй - пренебрегающее мнением мира сего и в третьей - побеждающее собственные страсти". Копиш.

100. "Так как Виргилий стоит теперь (стих 53) по левую руку от Данте, то мы должны себе представить, что души приближаются к поэтам с левой стороны горы". Филалет.

111--112. "Опять обращение к читателю. Здесь, по мнению Данте, читателя могут поразить дна обстоятельства: во-первых, самые муки, т. е. род их или очищение, и в-вторых - продолжительность мук. На это поэт отвечает, что эти муки, как средство, причиняющее боль, необходимы для удовлетворения, и что оне могут продлиться по высшей мере лишь до дня Страшного суда, когда добрые будут отделены от злых и когда очищение достигнет своего конца; вся земля погибнет вместе с горой Чистилища и, надобно припомнить, для злых наступит иное и притом более мучительное состояние по причине новой телесной оболочки, какую они облекут тогда (Ада VI, 98, 111), и им будут дано иное местпребывание". Каннегиссер.

"Глас доброго намерения" - обратиться к Богу чрез покаяние.

111. Т. е. небесную славу, которая последует за этими муками. "Ибо думаю, чти нынешния временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас". Посл. Римл. VIII, 18.

115. "При сравнении плана чистилища с планом ада, становится очевидным, что грехи невоздержания (Ада XI, 82), или, что равнозначуще, грехи любви, уклонившейся от своего порядка (Чистилища XVII, 124 и след.), поставлены в обоих местах на одну доску. Наоборот, - злоба, цель которой обида (Ада XI, 22--23), или злоба, имеющая последствием страдание ближняго (Чистилища XVII, 113), разделена в аду по средству - насилию и обману, в чистилище же по цели: возвышению, могуществу и мщению, при чем отдельные формы опять подразделяются по намерению, с каким они употреблены в дело. Единственно существенное различие состоит не столько в том, что нерадение и гнев, помещенные в аду в одном кругу, в чистилище разделены на двое, сколько в том, что в системе ада оба греха отнесены к невоздержанию, в чистилище же сюда отнесено одна нерадение, гнев же причислен к неправде. Причина этому лежит в различном принципе деления неправды или оскорбления, наносимого ближним, именно в том, что чистилище ставить на первом плане цель, которую достигает самый гнев, a не форму". Каннегиссер.

118--120. "Здесь, в первом и, стало быть, самом обширном кругу, очищаются от греха своего высокомерные тем, смиренно пригнутые к земле, и только теперь узнают, чего стоит каждое человеческое преимущество и возникающая из него слава, и как шатко основание, на котором зиждется человеческая гордость. - Что Данте не мог тотчас издали признать в согбенных вида человеческого, объясняется этим приниженным к земле положением их". Штрекфусс.

121--123. "Воззвание к людям, с напоминанием, чтобы ни в своем земном не вполне развитом, даже в некотором смысле противоречащем истинному творческому закону, состоянии души своей не принимали себя за нечто особенно важное и чрез то не впадали в высокомерие, столь жестоко здесь наказуемое". Ноттер.

124--126. "Человеку определено в этой жизни из земного червя ("Человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль". Иов XXV, 6) стать бабочкой небесной; его земное состояние похоже на недоконченное развитие бабочки в коконе, даже в некотором отношении на неудавшееся образование, - в том именно отношении, что вследствие первородного греха природа наша утратила свое первоначальное достоинство; и при таком неразвитом состоянии мы еще гордимся?" Филалет.

130--134. Так называемые кариатиды.

"Муки чистилища не составляют, как муки ада, продолжения внутренняго состояния грешника на земле, но оне скорее представляют его противоположность, чрез что оне именно и получают значение эпитимии и очищения". Филалет.