Божественная комедия. Чистилище.
Песнь двадцать третья

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Чистилище. Песнь двадцать третья (старая орфография)

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. 

Шестой круг: чревоугодники. - Форезе Донати. - Нелла. - Флорентинки.

1	Меж тем как взором я блуждал по кровле
	Густой листвы, как любит делать тот,
	Кто жизнь свою проводит в пташек ловле,--
4	Мне больший, чем отец, сказал --"Вперед!
	Не трать, мой сын, без пользы ни мгновенья
	Из данного нам срока на обход".
7	Я взор и шаг направил, полный рвенья,
	К двум мудрецам, что разговор вели
	Такой, что забывал я утомленье.
10	Вдруг слышу плач и пение вдали:
	"La li a mea" - с тем унылым тоном,
	Что слух в восторг и жалость привели.
13	- "Кто там поет, отец мой, с тяжким стоном?"
	Так я; и вождь:--"То тени там поют,
	Быть может, долг платя перед законом".
16	Как путники задумчиво идут
	И озирают, торопясь, в дороге
19	Так молча сонм теней, в мечтах о Боге,
	То обогнав, то нагоняя нас,
	Нас озирал, но в большей лишь тревоге.
22	Темно и пусто было в ямах глаз,
	A в лицах бледность с худобой столь страшной,
	Что с черепом вся кожа их срослась.
25	Так, думаю, не высох безшабашный
	Эризихтон, став кожей лишь одной
	От голода, когда он съел все брашно.
28	"Вот", думал я, "сгубившие святой
	Ерусалим, средь страшного разгрома
	Где склеван был Марией сын родной!"
31	Без камней перстни - их глаза! Знакомой
	Казалась бы в чертах их буква М
	Тем, кто в лице людей читает OMO.
34	И кто-б поверил, что в народе сем
	Дух яблока и плеск воды прозрачной
	Рождал томленье? И кто скажет: чем?
37	Еще дивился я толпе той мрачной,
	Их худобы и чахлости невзрачной,--
40	Как вот, в меня уставя из глубин
	Ям черепа недвижный взор печальный,--
	- "Откуда милость мне!" - вскричал один,
43	Кто-б лик его узнал первоначальный?
	Но тотчас я по голосу постиг,
	Кого таил тот вид многострадальный.
46	Как будто искра мне зажгла в тот миг
	О друге память, и признал я сразу
	В немых чертах Форезе добрый лик.
49	- "О! не гляди", молил он, "на проказу,
	Покрывшую мне кожу, словно ржа,
	Так плоть сожрав, что вид мой страшен глазу!
52	"Но, о себе самом мне речь держа,--
	Кто здесь вожди твои - те души обе,
	Мне разскажи, лишь правдой дорожа".
55	- "Твой лик, уж мной оплаканный во гробе,
	До слез меня еще растрогал раз!"
	Сказал я, чуя скорбь в его утробе;
58	"Молю-ж Творцом, скажи, что сушит вас?
	Пока дивлюсь, не жди себе ответа:
	Полн дум иных, могу-ль начать рассказ?"
61	И он в ответ: - "Из вечного Совета
	Мощь в древо то и в те потоки вод
	Нисходит - и от них в нас чахлость эта.
64	"И весь поющий тут в слезах народ,
	Грех очищая в жажде, в муках глада,--
	Грех сластолюбья, - святость познает.
67	"Алкать и жаждать мы должны от взгляда
	На яблоки, на блеск потоков тех,
	Что льются сверху с шумом водопада.
70	"И каждый раз, как наш свершится бег?
	Мы к новому стремимся мук условью:
	Мук - я сказал; сказать бы мне - утех!
73	"И к дереву спешим мы с той любовью,
	С какой Христос шел возопить: "Или!"
	Когда Своей Он искупил нас кровью".
76	И я: --"Со дня, Форезе, как с земли
	Досель не все еще пять лет прошли.
79	"И если там по грешным бресть дорогам
	Ты кончил прежде, чем пришла чреда
	Благой той скорби, что мирит нас с Богом,--
82	"То как проник так скоро ты сюда?
	Я мнил тебя там встретить, где годами
	Мы платим за греховные года".
85	И он: - "Взнесен над прочими кругами
	Испить мучений сладкую полынь
	Я горькими моей вдовы слезами:
88	"Молитвой Неллы, полной благостынь,
	Быв взят с брегов, где души ждут в томленьи,
	Я мук избег всех остальных твердынь.
91	"И тем щедрей Господь в благоволеньи
	К моей вдовице, радости моей,
	Чем реже зрим мы жен в благотвореньи.
94	"В Барбаджии Сардинской ведь скромней.
	Стыдливее наряд на женском поле,
	Чем в той Барбаджье, где мы жили с ней!
97	"О, милый брат мой! Что-ж сказать мне боле?
	Уже в виду передо мною час
	(И ждать уже недалеко дотоле),
100	"Когда в церквах дадут с кафедр приказ,
	Чтоб запретить безстыжим флорентинкам
	Везде ходить с грудями напоказ.
103	"Каким дикаркам или сарацинкам
	Закон потребен, светский иль иной,
	Чтоб не таскались нагишом по рынкам?
106	"Но еслиб знал безстыдниц легкий рой,
	Какие рок им приготовит шутки,--
	Давно-б оне подняли страшный вой.
109	"И скорбь придет - коль мы предвидеть чутки,
	Скорей, чем пух покроет щеки тем,
	Кому на сон поют там прибаутки.
112	"Но, брат, не будь к моленьям доле нем:
	Не я один, но вот - все наше племя
	Глядит туда, где свет погас совсем".
115	И я ему : - " припоминая время,
	Чем я тебе, чем ты мне был, - в груди
118	"Из жизни той вот тем, что впереди,
	Я выведен, когда вам круглолицей
	Являлась здесь сестра того - гляди...
121	(Он солнце указал). Меня темницей
	Средь истинных провел он мертвецов
	С сей плотью истнной, грехов должницей.
124	"Исшед оттуда, он мне был покров,
	Всходя, кружась здесь по горе, что правит
	Вас, сгорбленных в том мире от грехов.
127	"Но в сем пути меня он лишь направит
	До Беатриче, где, как мне сказал,
	Разстанется и с ней меня оставит.
130	"Виргилий то - мой вождь (и указал
	Я на него). A эта тень другая -
	Тот, для кого все царство ваших скал
133	"Днесь потряслось, родив его для рая".

Примечания

13. Подобно тому, который убивает свое время в ловле птиц, следя за их перепархиванием по веткам, Данте устремляет глаза в листву, чтобы узнать, откуда исходят голоса.

5. В недеятельном созерцании мы понапрасну тратим жизнь. При восхождении на гору Чистилища слышатся постоянно увещания не останавливаться ни на минуту: остановка - это возврат назад!

7--9. К Виргилию и Стацию, которые вели между собою столь приятный разговор, что Данте не чувствовал утомления при восхождении на лестницу. "Comes facundus in via pro vehiculo est". Публий Сиро.

10--12. "Господи! отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою". Псалт. L, 17. Слова эти поют души сластолюбцев, очищающихся в этом кругу. "Чтобы очиститься от греха сластолюбия, души должны быть теперь открыты для славословия Божия, так как в жизни были неумеренно открыты для утоления чрева". Бенвенуто Рамбалди. - Когда-то эти души желали пищи земной, теперь оне желают лишь пищи небесной. Слова, которые поют души, заимствованы из псалма Miserer, имеющого столь обширное употребление в церковной службе.

13--15. Эта терцина по форме своей весьма напоминает терцину Чистилища XVI, 22--24, - тот же вопрос, тот же ответ, та же форма.

16--18. Из этой терцины видно, что души идут в том же направлении, как и поэты, т. е. направо.

21. "В большей лишь тревоге" - più tosto mota, собственно: идя быстрее, чем мы. Кончив пение гимна перед деревом, оне идут теперь молча, погруженные в думы о Боге.

22--21. Это описание голодающих есть подражание Овидию, Превращения, кн. VIII, ст. 803--810:

25--27. "Эризихтон", сын фессалийского царя Триопы, человек крайне безбожный, вырубивший рощу, посвященную Церере, и наказанный ею за это ненасытным голодом, так что, проев все свое состояние и продав свою дочь Местру, стал, наконец, терзать сам себя. Овидий, Превращ., кн. VIII, ст. 740--880. По мнению некоторых, Эризихтон - символ солнца, a Местра - луны.

28--30. Иосиф Флавий, еврейский историк, описывая ужасы во время осады Иерусалима императором Титом (de Bello Jud. lib. VI, e. 3), говорит, что одна благородная женщина, дочь Елеазара - Мария, доведенная голодом до отчаяния, умертвила собственного сына, изжарила его и съела до половины. Привлеченные запахом мяса, голодные воины не позволили ей съесть другую половину. - "Склеван был", в подлиннике - die' di becco: Данте сравнивает Марию с хищной птицей. - Эти исхудалые тени походили, по мнению Данте, на голодных евреев в Иерусалиме.

31. Т. е. глазницы их походили на перстни, из которых выпали драгоценные камни, так как глазные яблоки помещались у них в самой глубине глазных впадин.

скулы и нос букву M, или m, как писали ее в XIV столетии, все же вместе - нечто подобное: . Эта буква m, естественно, должна быть особенно заметною на лицах исхудалых. Подобное мнение существовало и в Германии; так, францисканский монах Бертольд из Регенсбурга (ум. 1272 г.) доказывал в проповеди своей, что на лице человека написано "Homo Dei".

37--39. "Худобу теней вызывают упомянутые в предшествовавшей песни (стихи 132 и 137) яблоки и поток воды. Причина, почему эти два условия производят такое действие единственно вызываемым ими желанием, так как тени сами по себе не нуждаются в пище, a потому не могут худеть от лишения, - причина эта будет объяснена поэту ниже, в стихе 67 и след. этой песни, почему он и замечает, что находится в полнейшем неведении причины этой худобы". Ноттер.

39. "Чахлости невзрачной", trista squama, грязной чешуйчатости; кожа этих теней совершенно суха и ломка, как бы чешуйчата: патологически чрезвычайно верная картина.

40--41. "Сказав, что в глазах было темно и пусто (стих 22), поэт с ужасающей наглядностью изображает эти глазные впадины, из которых выглядывают в глубине глазные яблоки". Скартаццини.

42. Это говорит Форезе, друг и родственник Данте. Форезе считает за особую к нему милость Божию встречу с своим другом.

46. "Искра", favilla, в других списках favella; звук голоса этой тени был как бы искрой, воспламенившей во мне всю память об этом изменившемся лице.

48. "Форезе" - один из членов фамилии Донати, брат знаменитого мессера Корсо Донати, главы Черных, и Пиккарды, как это будет видно из стиха 13 следующей песни. Он был другом и свойственником Данте, женившагося, спустя два года по смерти Беатриче, на Джемме из фамилии Донати. О нем вообще мало известно; повидимому, он не принимал никакого участия в политических делах Флоренции, ведя жизнь разгульную и веселую, и в молодости своей был большим любителем хорошого стола. Из стихов 76--78 этой песни следует заключить, что Форезе умер в 1295 г., когда еще не существовало во Флоренции партий Белых и Черных, возникших, как известно, в 1300 году.

49. "Проказа", lepra; в подлиннике, собственно, чесотка, короста, asciutta scabbia. - "И вот, автор представляет нам сластолюбивых в виде чесоточных; ибо насколько они во время земной жизни хорошо упитывали свое тело, чтобы сделать его жирнее и глаже, настолько он представляет их теперь, в загробной жизни, истомленными от скорби и сокрушения сердечного; a так как голод делает их бледными и изъявляет тело, то он и говорит: Che mi scolora la pelle, т. e. что короста сделала меня бледным и изменила цвет кожи". Бути. - По словам Ландино, Форезе и в земной жизни имел нечистое лицо, покрытое угрями.

"Лишь правдой дорожа", т. е. скажи откровенно причину, почему ты здесь? Из восклицания в стихе 42, из дальнейшого разговора с поэтом (стихи 112--114) видно, что Форезе узнал Данте, a равно и то, что он живой человек.

53. Т. е. Виргилий и Стаций.

55. По обычаю у древних плакать над лицом своих усопших родственников и друзей. Форезе был, как мы видели, друг и родственник Данте.

58. "Что сушит вас?" в подлиннике che si vi sfoglia? - что вас так лишает листьев? Поэт сравнивает души с растениями - сравнение, очень часто употребляемое в священном Писании. Души теряют свое тело, как высохшее дерево теряет листья.

59--60. Т. е. не проси, чтобы я отвечал тебе, пока я нахожусь в таком изумлении, потому что нельзя разсуждать о чем-нибудь, пока голова занята другою мыслью. Разсказывают, что Демосфен, когда его спросили, как можно хорошо говорить о каком-нибудь предмете? отвечал: "отдайся совершенно тому предмету, о котором ты говоришь, и не устремляй мыслей в другую сторону".

64--66. Поют, подходя к таинственному дереву (примечание к стиху 21), и оплакивая грех сластолюбия, la gola oltra misura: - "Gula non nominat (Григорий) quemlibet appetitum edendi et bibendi, sed inordinatum. Dicitur autem appetitus inordinatus ex eo quod recedit ab ordine rationia, in quo bonum virtutis moralis consistit... In ordinata ciborum concupiscentia spiritualiter hominem coinquinat... Vitium gulae non consistit in substantia cibi, sed in concupiscentia non regulata ratione... Hoc solum pertinet ad gulam quod aliquis propter concupiscentiam cibi delectabilis excedat mensuram in edendo". Фома Акв. Sum.Theol., p. II, 2ae, qu. CXLVIII, art. 1.

67--69. "Делая круговое движение по этому карнизу, души останавливаются с страстным томлением всякий раз, когда достигнут дерева с прекрасными плодами и свежого потока, которых они не могут коснуться ни устами, ни рукою; от прекрасного вида и аромата яблоков и свежести вод вдыхается в них тайная сила, вечно зажигающая в них все большее и большее желание пищи и питья, таким образом мучительно их терзающее и изсушающее. Одно из этих дерев есть отпрыск, взятый от древа познания добра и зла (Чистилища XXII, 131--132 примеч.) Чем более приближается и чем чаще возвращается человек к познанию добра и зла, тем более он совершенствуется в любви своей к благу и в ненависти ко злу. Другое из двух дерев есть, по всей вероятности, как мы сказали уже выше, отпрыск от дерева жизни. Итак, эти души, считавшия когда-то за высшее блого роскошь в пище и папиткахь, теперь, вместо того, алчут и жаждут плодов познания и воды жизни (Сличи Перец, Sette Cerchi, р. 220). Словом, казнь этих душ напоминает муку Тантала в Тартаре (см. Чистилища примеч. к XXII, 140--141), где он погружен по шею в реку Эридан, воды которой ускользают от его жаждущих уст, тогда как с другой стороны остаются тщетными все его усилия схватить рукою плоды, висящие над его головою". Скартаццини.

68. Яблоко у Данте есть всегда символ высшого блага, на котором успокаивается человек (Ада XVI, 61; Чистилища XXVII, 115--117; XXXII, 73--74).

70--74. Души постоянно совершают круговое движение, и каждый раз, как оне подходят к одному из двух дерев в этом круге, усиливается мука очищающихся. Некоторые комментаторы (Бути, Фратичелли, Андри, Филалет и др.) заключают из этого стиха, что в этом круге находится много таких дерев; но поэт ничего об этом не говорит.

72. В подлиннике: Io dico pena, e dovrei dir sollazzo. Души в чистилище переносят свои мучения не только безропотно, но даже жаждут их, находят в них свое утешение, ибо воля в них согласуется теперь с волею Божественною. "И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, a надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши". Посл. к Рим. V, 3--5. - "Videtur quod alia poena sit voluntaria, quia illi qui sunt in purgatorio, rectum habent cor. Sed haec est rectitudo cordis, ut quis voluntatem suam divinae voluntati conformet, ut Augustinus dicit, conc. 1, in psal. 32 a princ. Ergo cura Deus velit eos puniri, ipsi illam poenam voluntarie sustinet. Praeterea, omnis sapiens vult illud sine quo non potest pervenire ad gloriam, nisi prius puniantur. Ergo volunt puniri". Фома Акв. Sum. Theol., p. III. Supplem. Append. qu. II, art 2. - Одна католическая святая называет чистилище самым любезным местом после рая: "Non credo che si possa trovare contentezza da comparare a quella d' un' anima del Purgatorio, eccetto quella de' santi nel Paradiso". Св. Екатерина Женевская, Trattato del Purgatorio, Cap. II.

"Или! Или! лама савахфани?" "Боже мой! Боже мой! почто Ты меня оставил?" Матф. XXVII, 46; Марк. XV, 34; Псал. XXII, 1.

76--78. Данте встретил Форезе в шестом круге чистилища весною 1300 г.; если в это время не прошло еще 5 лет со дня его смерти, то значить он умер в 1295 или 1296 г. (См. примеч. к 48 стиху).

79--84. Форезе, как было вполне известно столь близкому его другу, Данте, откладывал свое обращение к Богу, т. е. покаяние, вплоть до самой смерти и покаялся лишь в последния минуты (по словам Оттимо, сам Данте именно и убедил его к этому покаянию). Поэтому он, собственно, должен был бы находится в преддверии чистилища, где, пословам Белаквы (Чистилища IV, 130 и примеч.), душа пребывает столько лет, сколько откладывала в жизни покаяние.

81. "Благая скорбь" (buon dolor) - сокрушение сердца о содеянных грехах. Грех удаляет человека от Бога, раскаяние приближает. Сластолюбцы - люди, для которых чрево - бог (Посл. к Филип. III, 19; к Римл. XVI, 18), следовательно, - идолопоклонники.

83. "Там", т. е. в преддверии чистилища, между нерадивыми.

"Полынь мучений", - муки сами по себе горьки, но по своим последствиям сладостны.

88. Нелла, сокращенное от Giovanna, Giovannella, Anella, Nella, жена Форезе Донати, женщина непорочной, честной жизни, всегда удерживавшая от пороков мужа и часто его убеждавшая, хотя и вынужденная ежедневно ему готовить дорогия блюда. Оставшись после мужа еще молодою, она не вышла замуж. Но осталась навсегда вдовою (vedovella, вдовушка, стало быть еще молодая) и молила Бога о сокращении срока пребывания мужа в чистилище. Впрочем, все эти сведения заимствованы комментаторами из слов самого же Данте, так как других более подробных сведений о ней не имеется. Нелла принадлежит к числу тех личностей, имена которых были бы навсегда забыты, если бы ее не обезсмертил Данте.

90. "Остальных твердынь", т. е. кругов чистилища. "Здесь, впрочем, должно разуметь собственно четвертый круг, где наказуется уныние; там, например, Стаций (Чистилища примем. XXII, 91--93) оставался 400 лет, прежде чем был впущен в круг своего главного греха". Ноттер.

94. Барбаджия - гористая местность в Сардинии. Уже Прокопий (de bello Vanti, lib. II, c. 3) говорит, что вандалы отправили значительное число мужчин и женщин в Сардинию и там содержали их в плену. Эти поселенцы овладели впоследствии горой близ Кальяри и вначале тайком, a затем, когда число их возрасло до 3,000 душ, совершенно открыто стали производить в окрестностях грабежи. Туземцы прозвали их "барбарицини". В бытность папою Григория Великого (по словам де ла Маннара в его путешествии по Сардинии) некто Госпитр, которого Григорий в письме своем называет герцогом барбарицинов, обратился в христианство, и примеру его последовало все племя: но тем не менее не тотчас отстало от своих языческих обычаев, на что и жаловался тот же папа в своем послании к Януарию, архиепископу в Сассари. Манни, в своей истории Сардинии, говорит, что имя этого народа сохранилось и до сих пор в трех уездах, именуемых и по сей час Барбаджия. Комментаторы изображают барбарицинов полудиким племенем жившим без истинной религии и не знавшим браков, при чем женщины отличались безнравственностью и, по причине жаркого климата, носили только льняную, совершенно открытую на груди одежду. Бенвенуто да Имола считает их потомками сарацинов из Африки. Во времена Данте безстыдство женщин Барбаджии вошло в поговорку. Филалет. Скартаццини.

96. Т. е. Флоренции, второй Барбаджии, превзошедшую настоящую безстыдством и развращенностью женщин.

"Слава Богу, мода становится теперь несколько приличнее". Вот подлинные слова его: "Al tempo de l'autore le donne fiorentine andavano tanto sgolate e scollate li panni, che mostravano di rieto lo canale de le rene, e d'inanti lo petto e lo fesso del ditello; ma laudato sia lddio che ora portano li collaretti, sicchè sono uscite di quella abominazione". - Также Франко Саккети, Nov. 178, подробно говорит о безнравственности мод его времени. Впрочем, что бы сказали эти простодушные комментаторы средних веков при виде декольте наших женщин! - "Кафедра - возвышенное место, с которого проповедники возвещают слово Божие народу". Бути. - Замечательно, что известный немецкий переводчик и знаток Данте Август Копиш смешал слово pergamo с pergamena и перевел этот стих так: "Wo man verbieten vird auf Pergamente", - ошибка, повторенная им и в Раю (XXIX, 105) и неисправленная даже и во втором издании перевода. - Здесь разумеются или проповеди вообще против скандалезной одежды женщин, или епископские декреты и каноническия эпитимьи. В примечании Оттимо Комменто, сделанном, очевидно, в позднейшее время, говорится, что епископ Аньоло Аччиайоли издал подобный декрет в 1350 г., но, разумеется, слова Данте к этому не относятся.

103. В средние века сарацинами называли безразлично всякий народ, не исповедывавший христианской религии, за исключением евреев.

106--108. Здесь Данте, повидимому, намекает в особенности на поражение флорентинцев пизанцами под предвоцительством Угуччьоне делла Фаджинола при Монтекатини, 29-го августа 1315 г., в котором пало много знатных людей почти из всех известных фамилий Флоренции и множество знатных граждан". Виллани, lib. IX, сар. 72. - Если Данте действительно намекает на это сражение, то стихи эти, очевидно, написаны после 1315 г.

111. В подлиннике: Colui che mo si consola con nanna. Nanna - баю-баюшки-баю. Оттимо приводить слова этой колыбельной песни: Nana, nana fante che la mamma é ita nell' alpe. Таким образом смысл стиха следующий: они раскаются прежде, чем новорожденные теперь мальчишки станут юношами. - "Там", т. е. на земле.

114. Т. е. на тень, которую ты бросаешь от себя на солнце (Чистилища III, 17 и примечание к 9).

за это не только Форезе, но и самого себя.

118--120. Т. е. из этой греховной жизни, о которой вспоминать тяжело нам обоим, вывел меня (в подлиннике "на днях": l'altr' ier) идущий впереди Виргилий в то время, когда сестра солнца, т. е. луна, находилась в полнолунии (Ада XX, 127: e giа iernotte fu la luna tonda).

121. "Темницей" (в подлиннике: per la profonda Notte), т. e. через ад.

122. "Истинных мертвецов", т. e. осужденных в аду, утративших не только жизнь телесную, временную, но и вечную, и ставших добычей второй смерти (Ада I, 117).

124. "Оттуда", т. е. из ада.

"Править вас сгорбленных в том мире от грехов", в подлиннике: Che drizza voi che il monde fece torti.

128. До Беатриче - т. е. до земного рая.

130--133. Замечательно, что Данте, будучи спрошен Форезе, кто его вожди, называет одного только Виргилия, имя же Стация скрывает, может быт потому, что имя последняго мало интересовало Форезе. Для него важнее знать, что это именно та самая тень, для которой потряслось все чистилище.