| Автор: | Данте А., год: 1321 |
| Категория: | Поэма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Ад. Песнь двадцать пятая (старая орфография)
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.
Продолжение. Вор, окончив свою речь, убегает, разражаясь богохульствами. Изрыгающий пламя кентавр преследует его. Громадная пресмыкающаяся тварь охватывает одного из них и так крепко обвивает его своими кольцами, что и тень, и гад сливаются во-едино. Другая змея жалит другую тень, и тут происходит превращение нового рода: тень становится змеею, а змея - человеческою тенью.
Оканчивая эту речь, вор поднял кверху обе руки, показал мне фигу и прокричал: "вот тебе, Грозный Судья!"
Но вдруг змея - и с этой минуты я стал любить этих животных - обвилась вокруг его шеи, как бы говоря этим: "я не хочу, чтобы ты больше говорил!"
Другая прилипла к его рукам и, обвивая их спереди своими узлами, так сильно связала их, что грешник не имел возможности сделать ни одного движения.
О, Пистоя, Пистоя! Почему не решишься ты превратиться в пепел и исчезнуть с поверхности мира, если твои сыны делают во зле такие успехи?!
Во всех пройденных мною темных кругах ада я до сих пор не видел тени, более дерзкой перед Богом, чем эта. - Даже та, которая пала под стенами Фив 1); не может с нею сравняться.
И он убежал, не сказав более ни слова. Тогда я увидел бешенного кентавра, который бежал, крича: "где он? где он, этот наглец?"
Не думаю, чтобы даже в Мареммах 2) нашлось столько змей, сколько их было на его лошадиной части до того места, где начинается человеческая форма;
На его плечах, на затылке, находился дракон с распростертыми крыльями, изрыгавший пламя, если кто подходил к нему.
Мой учитель сказал: "это чудовище - Каку с, который в окрестностях Авентинской горы нередко создавал озеро из крови.
"Он отдален от своих братьев, потому что, при помощи обмана, увел великое стадо, пасшееся по соседству с ним.
"Но его подозрительные дела кончились, благодаря палице Геркулеса, который нанес ему сто ударов, из которых он почувствовал не более десяти 3)".
Пока он так говорил, кентавр исчез. Тогда подошли под мост три тени, и мы их заметили; мой спутник и я,
Когда оне крикнули: "кто вы?" перестали говорить и обратили на них внимание.
Оне мне были незнакомы; но случилось, - как это часто случается, - что один из них назвал по имени другого,
Говоря: "куда девался Чанфа?" 4). Тогда я, чтобы обратить на него внимание моего спутника, приложил палец к губам.
Теперь, читатель, если тебе трудно будет поверить тому, что я тебе скажу, то это будет неудивительно, ибо даже я, который это видел, я едва верю.
Во то время, как я разсматривал этих грешников, змея, ходившая на шести лапах, бросилась на одного из них.
Средними лапами она охватила живот, передними опутала его руки, потом ужалила его в обе щеки.
Никогда еще плющ не обвивал так крепко дерево, как это ужасное животное; её члены корчились на его теле.
Потом оба эти существа сливались одно с другим, как еслибы были сделаны из горячого воска, и смешали свои цвета так, что ни тот, ни другой не казались теми, чем были в действительности.
Так жар огня вызывает на горящей бумаге бурый цвет, который не совсем еще черен, но который потерял уже свою белизну.
Двое других смотрели и с ужасом кричали: "о, Аньело, как ты изменяешься; ты уже и не змея, и не человек! 5)".
Но уже обе головы сливались в одну, и в эту минуту мы увидели их черты, слившияся в одну фигуру, в которой исчезли оба существа.
Из четырех рук остались только две; ноги, живот, туловище приняли такия формы, каких никогда не видывал глаз человеческий.
Первоначальная форма совершенно исчезла; странный образ, казалось, заключал в себе два существа, но не был одним, и таким он стал, медленно двигаться.
Как ящерица в знойные летние дни, когда она переходит от одного куста к другому, кажется молниею, если перебегает через дорогу,
Так внезапно, направляясь к животу двух других грешников, появилась маленькая, охваченная пламенем змейка, изсера-черная, точно перечное зерно.
Она ужалила одного из них в ту часть тела, которая до нашего рождения служит нам первым проводником пищи; потом упала, растянувшись перед ним.
Раненый смотрел на нее, не произнося ни одного слова; неподвижно стоя, он зевал, как если бы его внезапно охватил сон или лихорадка.
Он и змейка продолжали смотреть друг на дружку. Из раны одного и из пасти другого выделялся дым, и этот дым сливался в один столб.
Пусть Лукан лучше замолчит, в том месте, где он рассказывает страдания Сабелла и Назидия 6), и пусть послушает, что я говорю.
Пусть Овидий не говорит больше о Кадме и Аретузе 7); если в своих стихах он превратил одного в змею, а другую в родник, я не завидую ему.
Он никогда не превращал два существа одно в другое, так чтобы обе формы были готовы обменяться веществом, из которого состоят.
Между человеком и змеей установилось точно взаимное соглашение, так что змея расчленила свой хвост в вилу, а раненый сблизил свои ноги.
Его ноги и лядвии тоже так сблизились, что вскоре между ними не оказалось ни малейшей разницы.
Расчлененный хвост все более и более принимал форму, которая исчезала у человека; у змеи кожа становилась мягкой, между тем как у человека она покрывалась чешуей.
Я видел, как руки человека стали уходить под мышки, и две маленькия лапы змеи начали удлинняться, по мере того, как руки грешника уменьшались.
Задния лапы змеи перевились между собой и образовали ту часть тела, которую человек скрывает, а у человека эти части превратились в две задния лапы.
В то время, как дым покрывает одного и другую новым цветом и дает змее волосы, которые отнимает у человека,
Тот, который стоял теперь на ногах, приблизил свои щеки к вискам, и из мясистого излишка, образовавшагося там, возникли уши у похудевших щек.
То, что не удалилось позади и было в излишке, образовало нос и придало губам обыкновенные размеры.
Тот, который теперь ползал, вытянул свой рот, а уши втянул в голову, как улитка втягивает в раковину свои рога.
Язык человека, который прежде состоял из одного куска и имел способность издавать членораздельные звуки, разроился; вилообразное жало змеи срослось, и дым исчез.
Потом, обратив к ней свои новые плечи, сказала: "я хочу, чтобы Буозо 8) ползал здесь так же, как я ползал".
Так я видел в седьмой яме, как формы превращались попеременно; пусть новизна предмета извинит меня, если мое перо недостаточно красноречиво.
Хотя мое утомленное зрение помутилось, а дух взволновался, эти тени не могли скрыться так быстро, чтобы я не узнал
9); это был единственный из трех грешников, пришедших сначала, в котором не произошло превращения.
Другой был тот, о котором ты плачешь, Гавилла 10).
ПРИМЕЧАНИЯ К ДВАДЦАТЬ ПЯТОЙ ПЕСНЕ.
1
2) Мареммы - часть тосканских владений не подалеку от Пиохбино. Эта полоса земли когда-то была гнилым болотом, издававшим в летнюю пору смрадные и вредные для здоровья испарения. Теперь болото осушено, но прежнее свое название оно сохранило.
3) Какус, превращенный Данте в кентавра, по мифологии, был великаном, на половину человеком, на половину сатиром. Разсказ о нем заимствован Данте у Виргилия:
4) Чанфа - флорентиец из знатного рода Донати, с которым Данте по жене состоял в родстве. За какое преступление поэт отвел ему место в аду среди воров и грабителей - определить точно нельзя. Есть предположение, что он при жизни не совсем честно относился в общественной казне.
5) Флорентиец - Аньело Врунелески.
6) Воины, сопутствовавшие Катону и укушенные змеями при переходе через Ливийскую пустыню.
7"Превращения", кн. V.
8) Буозо - знатный флорентиец.
9) Тоже знатный флорентиец, не менее известный, чем другие.
10) Двое других, с которыми происходит превращение, во-первых - Буозо, а во-вторых - Франческо Гверчио Кавальканти, убитый под местечком Гавилла, в долине Арно. Жителям Гавиллы пришлось искупить его смерть множеством человеческих жертв. Он-то и появляется сначала в виде змейки, превращающейся в человека вместо Буозо дельи Аббати.