Жизнь и приключения Робинзона Крузо.
Глава V

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Робинзона Крузо. Глава V (старая орфография)

ГЛАВА V. 

Пребывание Робинзона на неизвестном острове. Ночь, проведенная на дереве. Робинзон отправляется на корабль. Он строит плот и переносит на него с корабля разные припасы. Обратная переправа на берег. Охота. Робинзон складывает привозные с корабля вещи в безопасное место.

Пришедши в себя, я очень обрадовался своему спасению, и долго сидел в изумлении, как бы погруженный в глубокий сон; потом, мало-по-малу припоминая прошедшее, я думал: где-ж я теперь нахожусь и что сталось с моими товарищами? Я не видал ни одного из них, ни живого, ни мертвого; только заметил две шляпы и несколько лоскутков от их одежды, валявшиеся на берегу.

Однако моя радость о том, что я спасся от смерти, скоро прошла и устуиила место грустным размышлениям. Ужасно было мое состояние: я был совершенно в изорванном платье или, вернее сказать, в рубище не имел никакой пищи и никакого оружия для защиты себя от диких зверей. Я сидел на земле печальный, не зная, что и делать в такой пустыне, в которой и следов не было человеческих. Опустив руку в карман, я нашел там небольшой ножик, курительную трубку и немного промоченного табаку - плохое вспоможение для изнуренного и голодного человека.

С грустию поднявшись с земли, пошел я по берегу искать себе чего-нибудь для утоления моей жажды и голода. В великой радости, я нашел по счастию источник свежей воды и утолил свою жажду; но для усмирения голода не находилось ничего.

Наступила ночь. Боясь диких зверей, которые могли быть на этой земле, я влез на густое, высокое дерево, похожее на нашу ель. Я сел там на одном толстом суке и, привязав себя к нему ветвями, заснул глубоким сном. - Покачнувшись на дереве и чуть-чуть не упавши с него, я проснулся. Все было погружено во мраке. На обширной пустыне находилось немного дерев, и то одно от другого в довольно далеком разстоянии. Не слышно было ни пения птпц, никакого отголоска, повсюду царствовала глубокая тишина, прерываемая только издали слышными ударами волн о скалу; над пустынею стояли мрачные облака без всякого движения, как бы готовые прорваться сейчас и разразиться проливным дождем. Ужасная для меня была эта картина. Горькия, безотрадные мысли толпились в голове моей: вот мое жилище, здесь и может быть в скором времени я должен погибнуть от голода или от зверей. Измученный душевно и телесно, я невольно погрузился опять в сон.

Настало утро. Я проснулся, и мне представилось величественное зрелище: надо мною чистое голубое небо, на котором не было ни одного облачка; солнце светило во всем блеске своем; зной его умерялся прохладным и тихим ветерком; а несколько вдали море, тихое, гладкое как зеркало, совершенно без волн.

Все это как-бы придало мне новые силы. Я влез на самую вершину того дерева, на котором провел ночь, и любовался природою с таким великим восхищением, какое может чувствовать человек, боровшийся с бурею и смертию. К невыразимому удовольствию моему я увидел, что корабль, на котором я ехал, принесен был волнами близко к берегу и, повидимому, твердо стоял на песке. Тут невольно родилась у меня мысль как-бы мне добраться до корабля и взять с него необходимые для меня припасы.

Спустясь с дерева, я прежде всего принялся искать ту шлюпку, на которой вчера мы отправились с корабля. Долгое время ходил я вдоль по берегу, и наконец действительно увидал ее; но морское течение так далеко отнесло ее, что я никак не осмелился плыть к ней, хотя и хорошо плавал. К кораблю же плыть тоже было невозможно, по той причине, что он слишком далеко находился от берега, и море сильно волновалось. Таким образом я провел все утро в пустых предприятиях, тщетных надеждах и в напрасном труде.

Голод меня чрезмерно мучил, и я пошел искать себе какой-нибудь пищи; но ничего не нашедши, возвратился опять к берегу. Тогда я увидел, что море было покойно и сильно убыло. Обрадовавшись этому, я сбросил с себя одежду на землю и пустился вплавь к кораблю, решившись найти в море или смерть или жизнь. Хотя я благополучно достиг до корабля, но труд мой, казалось, пропал даром: корабль стал на мели твердо и так высоко, что не было средств на него взойти.

Уставший от плавания и еще более обезсиленный голодом, я не имел сил возвратиться опять на берег; но погибнуть здесь, или отправиться назад в мою пустыню было для меня одинаково страшно. Одинаково грозило мне смертью. Я решился-было уже на последнее; но вдруг заметил конец веревки, висевшей на передней части корабля, которая глубже лежала в воде, нежели корма. Я с радостию схватился за эту веревку и, хотя с большим трудом, достигь наконец верха корабля и взошел на него. -

Прежде всего я бросился в тот чулан, где находилась корабельная провизия. Я нашел, что большая часть съестных припасов была неповреждена морскою водою. Подкрепив пищею свои силы, я пошел далее и нашел в каюте большую бутыль вина. С жадностию выпил я несколько глотков этого вина, и так сделался весел и спокоен, что пришел в какой-то восторг, и прыгал и бегал по кораблю взад и вперед.

Как-бы мне - думал я - переправить все это сокровище на матерую землю и сохранить его от порчи? Лодки у меня не было, и оставалось только одно средство к этому - устроить плот. Задумав это, я собрал с корабля доски, бревна, палки, пилы, гвозди, и тому подобное, и приступил к работе.

Сперва я бросил в воду четыре толстые бревна и привязал их к кораблю веревками, чтобы они не уплыли. Спустившись сам в воду, я крепко связал их веревками с обоих концов, и положил на них доски. Таким образом плот был готов и можно было плавать на нем безопасно. Однако, когда я стал на него накладывать разные тяжелые вещи, то увидал, что плот мой от тяжести погружался в воду. Должно было исправить этот недостаток. Я перепилил все оставшияся на корабле бревна на три части каждое, и положил их в равномх разстояния одно от другого на плот, а на эти бревна сложены были все остальные доски. Само собой разумеется, что все это было прибито в разных местах гвоздями или связано веревками.

воды.

Для устранения этой порчи я взял три большие сундука, и отломив у них замки и опорожнив их, наполнил корабельными сухарями, сыром, сушеным мясом и житом, которое служило для кормления кур и других домашних птиц. Не забыты были также вино, ром арак и разные другие напитки, какие находились на корабле.

Во время этих моих занятий морской прилив все более и более увеличивался. Я вспомнил про свое платье, которое осталось на берегу. Приливом могло снести его в море, а потому с корабля я взял разной одежды и материй, из которой шьются платья. На плот перенесены были также плотничьи и другие инструменты, которые были нужны мне для постройки хижины и для других разных предметов. Наконец, сверх всего этого, перенесены были на плот ружья, пули и порох, а также не забыты были две кошки и собаки, находившияся на корабле, и с этой богатой поклажей мечтал я доехать благополучно до берега.

Казалось, что все обстоятельства обещали мне счастливый переезд: море было спокойно и ровно, прилив подымался к берегу, и слабый ветерок дул в ту же сторону. Обрезав немедленно веревки, которыми был привязан плот к кораблю, я отчалил к берегу. Отломок от весла служил мне вместо руля для управления плотом. Не имея паруса я пустился на произвол ветра и прилива, и потихоньку приближался к берегу с боязливым ожиданием человека, который ежеминутно опасается, что море поглотит все его пожитки.

Переправа моя довольно долгое время была благополучна; однако стремление воды все мало-по-малу относило меня от того места, где оставлено было мое платье. Я вскоре заметил небольшой залив на берегу. Туда устремлялось морское течение. Мой плот держался в средине этого течения и плыл все далее и далее; но наконец, сверх всякого чаяния, попал на мелкое дно и чуть-чуть не опрокинулся; потому что с другого конца он стоял не на твердом месте. Я изо всех сил отталкивался от берегов; но это было без всякого успеха, и принужден был почти целый час находиться в этом затруднительном полоясении, дожидаясь той минуты, когда-б прибыла вода и подняла мой плот. После сего плот попал на прямой путь и вошел в устье небольшой речки, по обеим сторонам которой была возвышенная, гористая земля.

такого места, к которому мог бы удобнее пристать. Залив, находившийся на правой стороне берега, обратил на себя мое внимание, и я с большин трудом завел в него мой плот. В заливе было так мелко, что я доставал дно его веслом, на которое упираясь, подвигал мой груз все далее и далее.

высоко поднялась, а противоположная ей часть лежала гораздо ниже, а потому весь груз необходимо должен был свалиться в воду. По счастию, я заметил вовремя эту опасность и предупредил ее, подставив весло под плот на ровную и твердую немлю. Надобно было дождаться отлива. Он вскоре настал и осушил под моим плотом дно.

Первою моею заботою после этого удачного предприятия было то, чтобы найти безопасное место как для меня, так и для моего запаса. Мне было еще неизвестно: на матерой ли замле нахожусь или на острове, на обитаемой ли или не обитаемой, между людьми или между зверями? Размышляя об этом, я увидел недалеко от берега небольшую гору, которая была выше всех других гор, смежных с нею и лежащих к северу. Взяв с собою ружье, пистолет и пороху, я взошел на вершину этой горы, откуда увидел, что земля эта - остров безплодный и повидимому необитаемый. Вдали на море ничего не было видно, кроме нескольких подводных камней и двух небольших островов, лежащих к западу, на три или четыре мили разстояния от моего острова.

Узнав, чего мне должно ожидать в будущем, я стал как-бы несколько спокойнее. На горе в разных местах находилось множество птиц. Я выстрелил в одну птицу, сидевшую на дереве, и убил ее. Этот выстрел привел всех птиц в большой испуг. Отовсюду поднялись многочисленные стада их, и с криком и шумом кружились в воздухе. Почти все эти птицы были совершенно неизвестны мне и нисколько не походили на птиц европейских, кроме птицы убитой мною. Она была хищная и имела сходство с нашим ястребом, а вкусом была противна.

По возвращении с охоты все мое сокровище было перенесено мною с плота в такое место, которое казалось мне удобнейшим. Из опасения к диким, я не хотет проводить ночь на земле, и не хотел также оставить свое имущество без всякой охраны. Ночь приближалась, и надо было решиться на что-нибудь. Вдруг у меня явилась мысль - поставить сундуки и доски в один круг, а в средине их устроить себе шалаш из парусины. Так и было сделано, и я провел ночь спокойно в шалаше.