Жизнь и приключения Робинзона Крузо.
Глава XXV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Робинзона Крузо. Глава XXV (старая орфография)

ГЛАВА XXV. 

Дикие снова приезжают на остров. Робинзон и Пятница нападают на них. Спасенный от смерти испанец. Совершенное поражение диких. Отец Пятницы. Робинзон угощает своих гостей кушаньями из мяса козленка.

Шел 27 год моего пребывания на острове. Настало наконец сухое время, и я в продолжение двух недель постоянно был занят приготовлением нужной провизии для нашего путешествия. Однажды утром я послал Пятницу на берег за черепахами, мясо и яйца которых составляли вкусную пищу. Не прошло и пяти минут после его ухода, как он возвратился опять с величайшею поспешностию, разстроенный, в чрезмерном испуге и еще издали кричал мне: "три лодки, три лодки! много, много людей!"

Я старался его успокоить, но это мало действовало на него. Он был уверен, что дикие приехали на остров именно только для того, чтобы поймать его и наказать за прежний побег.

- Будь сильнее и благоразумнее, Пятница! сказал я ему. Ведь мне угрожает такая же опасность, как и тебе. Если они возьмут тебя, то нисколько не будет пощады и мне. И так, приготовимся к обороне. Следуй только во всем моему примеру и мы одержим верх.

Пятница успокоился, протянул свою правую руку ко мне и сказал; "я умру, если господин мой прикажет мне умереть."

После этого мы выпили с ним по доброй рюмке рому, чтобы придать себе больше храбрости и утвердить заключенный между нами союз. Я дал ему пистолет и два заряженных ружья, а сам взял с собою остальные пистолеты, саблю и 4 ружья, заряженные кусками нарубленного железа. Вооружившись таким образом, мы отправились в поход.

Я взошел на холм и увидел в зрительную трубу, что диких было около 20 человек. Они пристали к берегу на трех лодках и привезли с собою трех пленных. Место, избранное ими, было недалеко от небольшого, но густого леса, простиравшагося почти до самого моря. Это открытие меня очень порадовало, потому что я мог сделать там засаду, незаметную для неприятеля, а потом, в случае нужды, и вылазку. Со всевозможною осторожностию мы пробрались через лес и подошли к диким так близко, что только одна небольшая роща отделяла нас от них в разстоянии полвыстрела. Я велел Пятнице взлесть на дерево и посжотреть, что делают дикие. Он исполнил это и передал мне, что они сидят кругом огня и едят мясо пленника, что в нескольких шагах от них лежит еще один связанный, до которого скоро дойдет очередь, и что этот последний с бородою и белым лицом, и похож на тех, которых его единоземцы приняли к сббе за несколько лет тому назад.

Это донесение, особливо о белом пленнике с бородою, привело меня в ужасный гнев и озлобление против безчеловечных каннибалов. Я сам влез на дерево и действительно увидел лежащого на песке человека, связанного по рукам и ногам. По его одежде я сейчас узнал в нем европейца. Трое диких отделились от толпы и подошли к лежавшему пленнику, чтобы убить его и потом лакомиться его мясом.

Слезши поспешно с дерева, я сказал Пятнице: теперь не надобно терять времени; делай все то, что я буду делать, и мы справимся с извергами.

Я взял свой мушкет и прицелился в диких; Пятница сделал тоже с своим ружьем. Стреляй! сказал я ему. Вслед за этим раздались два выстрела: Пятница превзошел меня в искусстве стрелять, потому что он убил двух и ранил трех диких, а я убил только одного и ранил двух.

Все дикие вскочили с земли в смятении и страшном испуге, не зная, откуда был этот смертоносный гром. Не давая им ни минуты опомниться, мы вторично выстрелили в них. Еще было убито двое диких, а ранено очень много. Они от испуга и от боли бегали и туда и сюда, не зная что делать; кровь текла из ран их, и минуту спустя двое из них упали замертво на землю.

Положив на землю разряженные ружья, я взял мушкет и велел Пятнице следовать за мною. Мы выбежали из лесу и с криком бросились на диких. Наше внезапное появление привело их еще в больший страх. - Я подбежал к связанному пленнику, который лежал между морем и местом пиршества. Палачи, которые были уже готовы убить его, оставили свою жертву в ту минуту как раздались первые два выстрела, побежали к берегу и бросились в лодку. Трое других диких последовали за ними. Я закричал Пятнице, чтобы он стрелял в них. Он подбежал к ним довольно близко и выстрелил. Я думал сначала, что он убил их всех, потому что они все упали, но спустя несколько минут трое из них встали. Между тем как мой слуга и товарищ уничтожал неприятеля, я ножем разрезал веревки, которыми был связан европеец, и видя, что он от слабости не мог даже сидеть, я дал ему выпить глоток рому и предложил ему кусок хлеба. Я узнал от него, что он испанец. Когда он подкрепил себя несколько, я дал ему пистолет и саблю. Он взял их с выражением прнзнательности, и это оружие как бы придало ему новые силы и храбрость. Он встал поспешно и бросился с яростию на своих врагов и, ловко владея саблею, убил двоих диких. В это время Пятница проворно сбегал в лес и принес оттуда разряженные ружья. Когда я заряжал их, один из диких напал на испанца с большим деревянным ножем. Испанец хотя был слаб, но защищался храбро и нанес противнику своему две раны в голову. На помощь к этому дикому прибежал другой, схватил сзади испанца и, бросив его на землю, старался отнять у него саблю. Испанец, не теряя присутствия духа, выпустил из рук свою саблю и, достав пистолет, выстрелил и убил наповал дикого. Пятница, взяв одно из заряженных мною ружей, погнался за двумя дикими и ранил их обоих. Они побежали и скрылись в лесу. Пятница погнался и туда за ними и убил одного из них прикладом ружья, а другой, который чрезвычайно быстро бегал, ускользнул от него и, подбежав к берегу, бросился стремглав в море. Он вскоре догнал лодку с тремя своими земляками и сел с ними вместе. Таким образом из целой толпы диких только четверо спаслись от рук наших.

я освободил его от веревок и старался поднять его на ноги, но он не мог ни встать ни говорить, а только жалобно стонал и горько плакал, думая что пришли вести его на смерть.

Пятница, вошед в лодку и взглянув на пленного, бросился вдруг к нему, обнимал его, плакал, смеялся бил в ладони, плясал и прыгал как съумасшедший. Я спросил у него о причине таких странных поступков. Он отвечал мне: это мой отец, мой отец! Пятница был так рад, что совершенно забыл о врагах своих и о друзьях: он то скакал к отцу в лодку, то выпрыгивал из нея, то опять садился вместе с отцом своим, ласкался к нему, прижимал его голову к груди своей и растирал ему руки и ноги, опухшия от веревок, чтобы уменьшить боль в них.

Этот случай помешал нам гнаться за неприятелями нашими, что и было к нашему благополучию, потому что через полчаса после этого поднялась на море страшная буря с вихрем продолжавшаяся всю ночь. Дикие убежавшие на лодке, вероятно погибли или снесены были в другую сторону, так как ветер им был совершенно противный.

Желая поподчивать своих новых гостей, я велел Пятнице сбегать домой и принести чего нибудь съестного. Он тотчас же отправился и чрез несколько минут возвратился, принеся с собою сушеного винограда, пирогов, черепашьих яиц и воды. Он все это наложил перед отцем своим, нисколько не думая ни обо мне, ни об испанце, который тоже имел нужду в подкреплений сил своих. Испанец изнемогь до такой степени, что лежал на траве под тению дерева, не двигаясь с места и едва открывая глаза. - Я велел Пятнице растирать ему руки и ноги ромом, что и помогло ему.

лодку, где находился отец его, потом отвалил от берега и, не взирая на бурю, привез их в залив, находившийся близь моих укреплений. Он так проворно ехал по воде, что я едва по сухому пути поспел к их прибытию. Мы сделали род носилок, положили на них своих гостей и понесли их к себе. Так как перенести их чрез стену моего замка не было никакой возможности, то мы устроили для них шалаш из ветвей и парусины, приготовили им постели из рисовой соломы и дали по одеялу.

мне спасением их жизни, следовательно должны были иметь признательность ко мне и верно служить мне во всем.

Устроив помещение для моих новых сотоварищей, я стал заботиться о приготовлении им какого нибудь кушанья. По моему приказанию, Пятница сходил в ближайший табун, и принес оттуда годовалого козленка. - Я распотрошил козленка, очистил его, и, разрезав на куски, приготовил два блюда, из которых одно состояло из духового мяса, а другое было жареное с рисом и рожью. Я сам отнес все это в новую палатку и сел с гостями обедать или, лучше сказать, ужинать. Пдтница служил за столом, подавал кушанье мне, отцу своему и испанцу, который очень хорошо говорил на языке диких.

Поужинав, я приказал Пятнице взять лодку и ехать за оружием, которое мы оставили на поле сражения. Когда он возвратился с ним, наступала уже ночь, которую мы провели спокойно, усталые и измученные дневным трудом и заботами.