Робинзон Крузо.
Глава 46. Старый португальский шкипер

Глава 46

Старый португальский шкипер

Как только шлюпка с капитаном отчалила, я собрал тех матросов, которые выразили желание остаться на острове, для важного разговора. Прежде всего я намеревался познакомить их с историей моей одинокой жизни и научить, как прожить на острове, не страдая от голода, болезней и других напастей.

Я кратко поведал о том, как попал сюда, показал свои укрепления, объяснил, как выращивать, хранить и выпекать хлеб, как превращать виноградные гроздья в отменный изюм. Затем я показал матросам мое скотоводческое хозяйство и дал советы, как доить и откармливать коз, как сбивать масло и варить сыр. Кроме того, я оставил им мешок гороха и объяснил, где и как посеять его, чтобы получить обильный урожай. Еще я обещал, что добуду у капитана некоторое количество семян овощей, без которых мне было так трудно обходиться.

В их пользование переходили пять ружей и три мушкета, а к ним - около бочонка оставшегося у меня пороха, который в последний год я почти не расходовал. Из холодного оружия матросам досталось три сабли.

В заключение я рассказал им историю потерпевших кораблекрушение шестнадцати испанцев, оставил для них краткое послание и взял с матросов слово жить с ними в мире, если те приплывут на остров, и держаться заодно.

На следующий день я простился с новыми островитянами и отправился на корабль. Мы хотели немедленно сняться с якоря и поднять паруса, но ветер был неблагоприятный, и мы тронулись в путь только на рассвете следующего дня. Но еще до того, глубокой ночью, двое из пяти оставленных на острове матросов добрались до корабля вплавь и слезно умоляли принять их на борт - пусть даже и под угрозой последующего суда. Они утверждали, что все мои наставления оказались напрасными и трое негодяев намереваются их жестоко убить.

Капитан колебался, но, видя, что оба моряка находятся в последней степени отчаяния и трясутся от страха, взял с них клятву на Библии исправиться и допустил к работе вместе с командой.

Из всего имущества я захватил с собой лишь то, что позже будет напоминать о моем долгом отшельничестве: островерхую меховую шапку, зонт из козьих шкур и одного из попугаев. Правда, я взял с собой и деньги - те, что нашел среди обломков двух кораблей, моего собственного и испанского. Пролежав долгое время без употребления, монеты потускнели, а серебро покрылось чернью.

Итак, 19 декабря 1686 года я покинул мой остров.

Лишь на корабле мне удалось сверить свои вычисления с календарем: я прожил в полном уединении двадцать восемь лет, два месяца и девятнадцать дней. Наше отплытие состоялось ровно в тот день, когда мне вместе с Ксури удалось бежать от мавров из Сале на баркасе, принадлежавшем моему хозяину.

После продолжительного, но спокойного и приятного плавания я прибыл в Англию. Произошло это 11 июня 1687 года. В общей сложности я не видел родины около тридцати пяти лет.

Я наконец-то был дома, но на родной земле чувствовал себя чужаком. В Лондоне я первым делом отыскал дом той женщины, которая была моей поверенной в делах и верной помощницей. Она была еще жива, хотя за эти годы перенесла множество несчастий, снова овдовела и жила в крайней бедности. Я постарался помочь ей чем мог и велел не тревожиться по поводу денег, которые когда-то оставил ей на хранение. Мои скудные средства не позволяли сделать многого, но я поклялся свято хранить память о том, как она была добра ко мне. И все-таки судьба предоставила мне возможность вырвать эту добрую и честную женщину из нищеты, но об этом - позже.

Из Лондона я отправился в графство Йорк, где выяснилось, что моих отца и матери уже нет в живых. Из всех близких у меня остались лишь две сестры и племянники - дети моих покойных братьев. Здесь я не мог найти ни помощи, ни поддержки, а капиталов, которыми я располагал, не хватало на то, чтобы обзавестись домом или землей.

Однако по возвращении в Лондон меня ждала приятная неожиданность. Капитан нашего судна в мое отсутствие ярко описал своим сотоварищам - мореходам и купцам, ведущим заморскую торговлю, - историю мятежа на корабле и своего счастливого избавления, а заодно и мои приключения на острове. Я был приглашен в Морское собрание, где мне вручили собранную купцами помощь - две сотни фунтов стерлингов.

Оценив свое положение и поразмыслив о том, как устроить дальнейшую жизнь, я решил отправиться в Лиссабон и попытаться разузнать о судьбе моей плантации в Бразилии и моего управляющего-португальца, который наверняка считал меня давно погибшим. Но до Португалии я добрался лишь в апреле следующего года. Во всех этих поездках моим спутником был верный друг Пятница.

В Лиссабоне, после продолжительных поисков и расспросов, мне удалось найти старого друга - шкипера того самого португальского корабля, который некогда подобрал меня и Ксури у берегов Африки. Теперь он состарился и передал командование кораблем сыну, который и сам был уже человеком немолодым. Сын его по-прежнему вел торговлю с Бразилией.

При первой встрече старый шкипер не узнал меня - да и сделать это было непросто, но я назвал свое имя, и память его восстановила мельчайшие подробности давно прошедшего времени. Мы дружески обнялись, и после того, как я поведал ему обо всем, что случилось со мной за эти годы, я спросил, не известно ли ему, как поживает мой управляющий и существует ли еще принадлежащая мне плантация в Бразилии.

На это старик отвечал:

Я, между тем, думаю, что вы имеете полное право затребовать отчет о состоянии вашей плантации, ведь после смерти адвоката надзор за поступлением доходов от нее был передан королевскому интенданту. Несмотря на то что все были уверены в вашей гибели на море, никаких подтверждений этому не было, а наследники не объявлялись, и теперь вы можете получить все свое достояние обратно, за исключением трети годового дохода, то есть суммы, которая все эти годы шла в монастырь Святого Августина для обращения индейцев в христианскую веру.

Я осведомился у старого шкипера, не слышал ли он, какие доходы приносит плантация и стоит ли она тех хлопот, которые потребуются, чтобы вновь вступить во владение.

- Не могу сказать вам точно, сударь. Достоверно мне известно лишь одно: ваш управляющий чрезвычайно разбогател, пользуясь своей долей прибыли. Еще я слышал, что часть вашего годового дохода, передаваемая монастырю, составляет не меньше двухсот золотых моидоров^[8]. А что касается ваших прав на владение, тут не может быть никаких сомнений и хлопот, ведь ваш управляющий жив и может выступить свидетелем. Я полагаю, что в Бразилии вас ждет очень значительная сумма и вы не пожалеете о трудностях путешествия через океан. Но ведь существует и другой способ вернуть себе права владельца и все, что накопилось за эти годы в интендантстве!

одного из друзей-капитанов внести мое имя в судовой реестр и добавил к этому составленную у нотариуса бумагу, где под присягой удостоверял, что я жив и действительно являюсь тем самым человеком, который двадцать девять лет назад заложил плантацию, обработал землю и засадил ее сахарным тростником и табаком. К этой бумаге мы приложили доверенность на имя хорошо знакомого старику бразильского купца и запечатали все гербовой печатью.

Примечания

8

Моидор - португальская золотая монета, имевшая хождение в Англии. Равнялась 27 шиллингам.