Приемыш черной Туанетты.
Глава 13. Испытание Филиппа

Глава 13
Испытание Филиппа

На следующее утро после праздничного обеда Филипп сидел на веранде, забавляясь с "детьми" отца Жозефа. Было еще очень рано, и Туанетта, занятая хозяйством, была уверена, что мальчик поглощен уроками. Но книги и доска лежали на столе, возле клетки, а Филипп и не заглядывал в них; он не мог ни на чем сосредоточиться, когда перед ним бегали и кружились милые зверьки.

"Нельзя, чтобы они забыли, чему их учил отец Жозеф, -- думал мальчик. -- Я должен заниматься с ними каждое утро". И он начал повторять с мышами разные упражнения.

ветром, блестела.

Чашка с маисовой кашей и молоко стояли перед Филиппом, и Майор и Певец явились за своей долей. Но мальчик мало думал о пище, как и о книгах, он интересовался приметами надвигающейся ссоры между его любимцами. Птицы, казалось, ревновали Филиппа к "детям" отца Жозефа. Они энергично летали вокруг клетки и яростно клевали железные прутья, между тем как маленькие обитатели клетки метались из стороны в сторону, словно искали спасения от страшных клювов.

Это показалось Филиппу до того забавным, что он громко рассмеялся, чем привлек внимание Туанетты, появившейся на веранде.

-- О, мамочка! -- кричал Филипп. -- Посмотри только на них: Майор и Певец ревнуют.

-- А "дети" перепугались: смотри, как они мечутся и дрожат. -- И с этими словами Туанетта взяла горсть семян из ящика и бросила на траву взволнованным птицам. -- Ступайте-ка лучше поешьте.

-- Как они милы! -- сказал Филипп, глядя на мышей. -- Я думаю: они не тоскуют по отцу Жозефу?

-- Я тоже думаю, -- с грустью ответила Туанетта. -- Так всегда бывает: с глаз долой, из сердца вон. -- И она вздохнула, опускаясь на старую качалку и откинувшись к потертому изголовью. -- Я часто думаю, дорогой мой, что, когда я умру, ты тоже забудешь меня.

-- Ты не умрешь, мамочка, -- твердо сказал Филипп, -- но если это и случится, я никогда не забуду тебя, я не могу забыть тебя, если бы даже и захотел.

Туанетта слабо улыбнулась.

 Ты не будешь желать этого, милый, но спустя некоторое время, сам того не замечая, начнешь забывать свою мамочку. Кто-нибудь другой займет ее место в твоей душе. Я часто думаю о твоих новых знакомых - они почти целиком завладели тобой. Я не виню тебя, дитя мое, они очень добры, и художник занимается с тобой. Со временем они, пожалуй, захотят забрать тебя. Пойдешь ли ты, Филипп?

В ее всегда ровном и спокойном голосе проскользнула ревнивая нотка, и худое смуглое лицо отражало тревогу.

-- Нет, мамочка, конечно, не соглашусь! Я не оставлю тебя ни для кого на свете. Я счастлив здесь, с моими птицами, цветами и "детьми" отца Жозефа. Я не смогу полюбить другое место и не полюблю никого так, как люблю тебя, мамочка!

Тусклые глаза Туанетты блеснули радостью.

-- Как я рада слышать это, мальчик! Я провела с тобой всю твою жизнь, я старалась заботиться о тебе, как могла, и учить тебя только хорошему. У тебя еще все впереди, а я... не могу отдать тебя теперь, я не могу расстаться с тобой; но я стара... стара... и может быть... Ну, ладно, завтракай и постарайся, деточка, найти хоть немного времени для занятий до того, как уйдешь в мастерскую.

* * *

-- Подойди ко мне, мой милый, -- проговорила миссис Эйнсворт, ласково усаживая мальчика и обнимая его. -- Нам нужно поговорить с тобой. Мы скоро уедем, и нам тяжело расстаться с тобой, дорогое дитя. Хочешь поехать с нами?

Филипп вспыхнул, и глаза его наполнились слезами.

-- О, я не хочу, чтобы вы уезжали! Я не хочу расставаться с вами, но не могу и ехать с вами.

-- Почему не можешь, дорогой мальчик? Мы все сделаем, чтобы ты был счастлив.

 Ты сможешь учиться, будешь учиться рисовать, -- добавил мистер Эйнсворт.

-- Ты будешь путешествовать, увидишь новые места: мы обычно проводим лето в горах. У тебя будет свой пони, станешь ездить на экскурсии с мистером Эйнсвортом, -- уговаривала мальчика миссис Эйнсворт.

-- Мне хотелось бы путешествовать, я хотел бы видеть горы - я никогда там не был. И мне ужасно хотелось бы иметь пони, -- решительно отвечал Филипп, глядя на обоих и утирая слезы, -- но я не могу уехать. Я не могу оставить мамочку - она стара, и я должен жить здесь и заботиться о ней.

-- А если твоя мамочка согласится? Если она увидит, что так лучше для тебя? Если она сама захочет этого? -- допытывалась миссис Эйнсворт.

-- Но мамочка не захочет, -- убежденно ответил Филипп, -- И здесь еще Деа - я должен заботиться и о ней. Да у меня еще "дети" отца Жозефа, которых я также не могу оставить, -- добавил Филипп с важностью, осознавая свои обязанности.

-- Но, мой дорогой мальчик, -- продолжала миссис Эйнсворт, -- если бы не мамочка, ты поехал бы с нами? Любишь ли ты нас настолько, чтобы остаться с нами? -- Ее сердце жаждало подтверждения любви мальчика.

-- Если бы не мамочка - поехал бы, не колеблясь, -- ответил мальчик. -- Я хочу научиться рисовать, и хочется все видеть, и... и... вы так добры ко мне. Мне жалко, что вы уезжаете... -- И снова его голубые глаза наполнились слезами. -- Но вы видите, что я не могу, я не могу оставить мамочку.

-- Я вижу, что ты не можешь уехать, мой милый, -- ласково ответила миссис Эйнсворт. -- Но мы очень любим тебя, и ты не забывай нас. Будущей зимой мы вернемся сюда и верим, что найдем тебя таким же милым...