Домби и сын.
Глава X.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Домби и сын. Глава X. (старая орфография)

Глава X. 

Последствия беды с деревянным мичманом.

Часто и долго с безпримерным усердием майор Багсток производил на Княгинином Лугу наблюдения над маленьким Павлом через свою двухствольную трубу. Коренной туземец, вступивший для этой цели в дружеския сношения с горничной мисс Токс, доставлял своему барину ежедневные, еженедельные и ежемесячные рапорты относительно разных разностей, происходивших в скромном жилище спесивой соседки. Плодом всех этих разысканий было твердое намерение познакомиться с м-ром Домби, и уж, конечно, старичина Джой, если нужно, мог завязать знакомство с самим чортом.

Мисс Токс постоянно держала себя весьма осторожно и холодно уклонялась от всяких объяснений, когда храбрый воин с обыкновеннымь лукавством намекал ей о своем плане. Несмотря, однако-ж на врожденную хитрость и чудную изобретательность, он не видел никаких средств привести в исполнение коварный замысел, и решился некоторым образом оставить его на произвол случая, который, как говорил майор в клубе, был покорнейшим слугою старикашки Джоза с той поры, как старший брат его умер в Вест-Индии от желтой горячки.

Действительно, покорный слуга хотя нескоро, но и на этот раз не изменил своему господину. Когда коренной туземец в одно прекрасное утро отрапортовал, что мисс Токс отлучилась в Брайтон по делам м-ра Домби, душой майора внезапно овладело нежнейшее воспоминание о закадычном друге Биле Байтерстоне, который письмом из Бенгалии просил навещать по временам его единственного сына в Брайтоне. Когда черный герольд возвестил, что Павел проживает с сестрой y м-с Пипчин, майор увидел безподобный случай войти в приятельския сношения со всей фамилией богатого негоцианта, и тут же обратил отеческий взор на байтерстоново письмо, о котором прежде ни разу не подумал; но, к несчастью, в эту самую минуту, сверх всякого ожидания, с ним сделался ужасный подагрический пароксизм, и он пришел в такое яростное бешенство, что схватил подножную скамейку и со всего размаху пустил ее в бедного туземца, угрожая убить бездельника, если вперед он будет столько же неисправен, хотя, собственно говоря, на этот раз он заслуживал щедрой награды за вернейшую службу.

В первую же субботу майор Багсток, освобожденный от подагры, летел в Брайтон в сопровождении коренного туземца. Во всю дорогу он без умолку толковал сам с собою о мисс Токс, и заранее поздравлял себя с победой над знаменитым другом, из-за которого его оставили и которому мисс Токс придавала столько таинственности.

- Что, сударыня, много взяли, много? - говорил майор, надуваясь изо всех сил, для выражения удовлетворенной мести. - Вы хотели дать отставку старичине Джою: не удастся вам, матушка, не удастся. Старикашка Джоз еще жив, сударыня, жив он, чорт побери, и держит ухо востро. Вам не провести его, сударыня. Старина Джой смотрит во все глаза, и теперь-то вы узнаете, теперь-то увидите, какова y него грудь, каково y него сердце. Жесток он, матушка, ой, ой, как жесток старичина Джозеф. Да-с, жесток и чертовски хитер.

И действительно, молодой Байтерстон нашел майора чрезвычайно жестоким, когда тот, по приезде в Брайтон вывел его на прогулку. Он держал вверх и вниз свое лицо, очень похожее на стильтонский сыр, выпучивал немилосердным образом свои раковые глаза и, казалось, не обращал ни малейшого внимания на молодого Байтерстона. Было ясно, что он отыскивал м-ра Домби с его детьми.

Получив на этот счет предварительные сведения огь м-с Пипчин, майор скоро завидел вдали Павла и Флоренсу с величавым джентльменом, в котором, разумеется, не трудно было угадать их отца. Он полетел к ним на всех парусах и втолкнул молодого Байтерстона в самую середину маленькой эскадры, так, что бедный мученик м-с Пипчин поневоле должен был вступить в разговор с своими товарищами. Майор остановился, и любуясь на детей, с изумлением припомнил, что он, кажется, имел удовольствие их видеть и говорить с ними на Княгинином Лугу y своей добрейшей соседки мисс Токс. При этом он очень кстати заметил, что Павел чертовски умный мальчик и спросил, помнит ли он своего старого друга, Джоз Багстока, майора; но не дожидаясь ответа, тотчас же обратился к м-ру Домби.

- Мне бы надобно прежде всего вам засвидетельствовать мое глубокое почтение, сэр, но что же прикажете делать? мой маленький друг делает из меня настоящого ребенка. Старый солдат, сэр, майор Багсток, к вашим услугам, не стыдится в этом признаться, особенно перед вами, сэр, счастливейшим из отцов.

Здесь майор снял шляпу и отвесил низкий поклон.

- Черт меня побери, - вскричал он потом с величайшим воодушевлением, - я завидую вам, сэр, чрезвычайно завидую. - Тут он как-будто одумался и прибавил: - извините старого солдата за вольное обращение.

М-р Домби просил не безпокоиться.

- Старый служака, сэрь, - продолжал майор, - окуренный дымом, закаленный в бою, обожженный солнцем, избитый временем, дряхлый инвалидный пес, майор Багсток, сэр, смеет надеяться, что его не осудит такой почтенный, именитый муж, как м-р Домби. Я, конечно, имею счастье говорить с мром Домби?

- Точно так. Имею честь рекомендоваться недостойным представителем этой фамилии, господин майор, - смиренно отвечал м-р Домби.

- Фамилия, ох, какая фамилия! - сказал майор, - Домби - именитые люди во всей Англии! Это, сэр, скажу я вам, такая фамилия, которую знают и с почтением призносят во всех английских колониях. Да, сэр, Домби - именитые люди: это берусь я вам доказать письменно, даже печатно, коль хотите. О, сэр, y меня бойкое перо: я все докажу. Фамилия Домби - великая фамилия, которую должно произносить не иначе как с уважением и гордостью. Джозеф Багсток не льстит, сэр, да и не умеет льстить. Его королевское высочество герцогь йоркский не раз изволил говорить, что майор Джоз прямой человек, никогда не льстит и при всяком случае говорит правду. Да, сэр, истина для меня дороже всего; за истину я пойду в огонь и в воду. Домби! Доммби! Это, скажу я вам, именитые люди, убей меня Богь, именитые люди древнейшого рода! - заключил майор самым торжественным тоном.

- Вы слишком добры, г. майор, - возразил м-р Домби, - наша фамилия, быть может, не заслуживает такой высокой чести.

- Нет, сэр, - сказал майор - вот и маленький мой другь засвидетельствует, что майор Багсток прямой человек, старый козырь, сэр, который всегда и везде режет правду-матку. Этот мальчик сэр, - сказал майор тихим голосом, - будет жить в истории. Мальчик этот, скажу я вам, необыкновенное произведение. Берегите его, м-р Домби, как зеницу ока.

М-р Домби намекнул, что понимает свои обязанности в отношении к сыну.

полку. Куда бы вы ни пошли, сэр, вам везде прожужжали бы уши о Биле Байтерстоне и Джое Багстоке. A взгляните-ка на него, сэр: ведь дурак, пошлый дурак! Вы думаете, я не вижу его недостатков? Помилуй Бог!

М-р Домби взглянул на оклеветанного Байтерстона, о котором, по-крайней мере, он знал столько же, сколько и сам майор, видевший его в первый раз, и воскликнул ласковым тоном:

- Неужто?

- Я вам говорю, - подтвердил майор, - он набитый дурак. Джозеф Багсток, сэр не был никогда ни подлым льстецом, ни подлейшим порицателем беззащитных людей. Сын моего старого друга Биля Байтерстона из Бенгалии, скажу я вам, дурак от природы, сэр.

Затем майор захохотал изо всей мочи, так что лицо его почернело.

- Мой маленький друг, - спросил он потом, - конечно, назначен для публичной школы?

- Я еще не решился, - отвечал м-р Домби, - впрочем, не думаю: y него здоровье слишком слабое.

- Это другое дело, - сказал майор, - если он слаб здоровьем, так нечего и толковать о публичных школах. Вы правы, сэр. Для учебных заведений нужно железное здоровье, свинцовая грудь. Там, скажу я вам, без всякой жалости мучат бедных детей. Бывало, нас жарили на медленном огне и вывешивали вверх ногами из окон третьяго этажа. Джой Багсток прошел сквозь огонь и воду: все знает, все испытал. Бывало, его возьмут за каблуки, да и стянут из окошка: висит, бедняга, минут тринадцать, даже больше!

В подтверждение этих слов майор Багсток очень кстати мог бы сослаться на свое совершенно синее лицо.

- Зато и вышли из нас молодцы, - продолжал майор, поправляя галстух и воротники своей рубашки, - мы, что называется, все как-будто выделаны были из железа и ковали нас без всякого милосердия. Вы надолго останетесь здесь, м-р Домби?

- Я, по обыкновению, приезжаю сюда один раз в неделю, - отвечал м-р Домби, - и останавливаюсь в гостинице "Бедфорд".

- Мне будет очень приятно зайти в Бедфорд, если позволите, сэр, - сказал майор, - старичина Джой вообще не любит навязываться на знакомства; но ваше имя, м-р Домби, не то, что какое-нибудь имя. Я крайне одолжен моему маленькому другу, что имел счастье удостоиться вашего внимания.

М-р Домби благоволил дать совершенно удовлетворительный ответ. Майор Багсток погладил Павла по головке и сказал Флоренсе, что её глазки скоро станут сводить с ума мдлодых людей и даже стариков, если дойдет до того дело, прибавил он, ухмыляясь наилюбезнешимь образом. Потом, подняв голову вверх, старичина Джой толкнул молодого Байтерстона и побежал с этим джентльменом легкой рысцой, прикашливая и подпрыгивая с отменным достоинством, как человек, который знает, что не ударил лицом в грязь.

Верный своему обещанию, майор не замедлил явиться к м-ру Домби; a м-р Домби, пробежав наперед список военных офицеров, не замедлил сделать визит майору. Потом майор навестил м-ра Домби в его лондонском доме и в следующую субботу имел удовольствие отправиться с ним в Брайтон в одной карете. Словом, м-р Домби и майор Багсток вполне оценили друг друга и в непродолжительном времени стали на самую короткую ногу. М-р Домби заметил сестре, что майор удивительный человек: - кроме того, что ему в совершенстве известна военная дисциплина, он имеет превосходное понятие и о таких вещах, в которых нет ничего общого с военным ремеслом. A это, как известмо, большая редкость в наше время. Он совершенно меня понял, - прибавил Домби.

Через несколько времени м-р Домби повез к своим детям мисс Токс и м-с Чикк. Майор опять был в Брайтоне. М-р Домби пригласил его откушать в Бедфорд, поздравив наперед мисс Токс с таким приятным знакомством. Сильно забилось сердце прелестной девы при этом намеке, и она казалась чрезвычайно разсеянной во весь день. Это, однако ж, поидавало ей еще более интереса, и она, по-видимому, была чрезвычайно рада вожделенному случаю обнаруживать волнения девственного сердца, особенно, когда майор за столом начал произносить горькия жалобы на то, что мисс Токс безжалостно оставила Княгинин Луг, где она была светозарным солнцем для всех чувствительных сердец.

Майор, по-видимому, находил невыразимое наслаждение распространяться об этом предмете. Он говорил без умолку во весь обед и в то же время ел по крайней мере за четверыхь, наполняя желудок различными лакомствами, которые, казалось, еще более воспламеняли его красноречие. М-р Домби, ни на минуту не изменявший своему обычному хладнокровию, слушал однако-ж плодовитого оратора с замечательным удовольствием, и майор чувствовал, что он блистает теперь самым ярким светом. Сознавая вполне свой завидный талант, оратор одушевлялся постепенно и в порыве истинного восторга выдумал по крайней мере десятка два совершенно новых и оригинальных прилагательных к своему собственному имени. Словом, майор превзошел на этот раз самого себя, и вся компания была им чрезвычайно довольна. После обеда сели за вист, и когда сыгран был один очен длинный робер, майор поспешил раскланяться с именитой фамилией, и м-р Домби, провожая дорогого гостя, еще раз обратился с комплиментами к мисс Токс, которая зарделась, как маков цвет, и потупила глаза в землю.

По выходе из Бедфорда, майор Багсток не замедлил обратиться к самому себе и во всю дорогу повторял: "хитер брат ты, старичина Джой,, чертовски хитер!". Когда пришел он в свою гостиницу и уселся на стул, с ним сделался молчаливый припадок смеха, до того безобразный и страшный, что коренной туземец, наблюдавший это явление на значителыюм разстоянии, два или три раза начинал думать, что барин его совсем рехнулся. Вся его фигура, особенно лицо и голова раздулись необыкновенным образом и представили изумленным глазам черного слуги какую-то пухлую массу индиговой краски. Мало-по-малу истерический смех превратился в пароксизм удушливого кашля, и когда, наконец, прошел этот припадок, майор разразился такими восклицаниями:

- Что, сударыня, много взяли? а? М-с Домби, сударыня! так ли-с? Хе, хе, хе! Погодите, матушка, погодите немножко. Старичина Джой запустит спичку в ваше колесо, славную спичку! Теперь мы сквитались, сударыня. Вам не удалось провести Джоза. Хитры вы, матушка, очень хитры, да только старикашка похитрее. Видали мы виды и теперь не спим. Старичище проснулся и глядит во все глаза.

И точно, глаза майора чуть не лопались от ужасного напряжения. Большую часть ночи бесновался он самым неистовым образом: кричал, хохотал, кашлял, стучал и никому не давал спать.

На другой день, в воскресенье, когда м-р Домби, м-с Чикк и мисс Токс сидели за завтраком, продолжая разговаривать о вчерашнем госте, Флоренса вдруг вбежала в комнату с разгоревшимся лицом и с глазами, проникнутыми живейшей радостью.

- Кто? - вскричал м-р Домби. - Что это значит? о ком говоришь ты?

- Вальтер, папа, - сказала робко Флоренса, испуганная суровым видом отца. - Тот самый, что нашел меня, когда я пропадала.

- Это, должно быть, молодой Гэй, Луиза, - сердито проговорил м-р Домби, обращаясь к сестре и нахмурив брови. - Обращение этой девочки ни на что не похоже. Неужели она помнит молодого Гэя? Справься, что там такое.

М-с Чикк поспешила в переднюю и через минуту воротилась с ответом, что там стоит молодой Гэй с каким-то очень сгранным мужчиной. Гэй сказал, что они не смеют войти, узнав, что м-р Домби завтракает. Они решились подождать.

- Пусть мальчик войдет сию-же минуту, сказал м-р Домби. - Что вам надобно, Гэй? зачем вас послали? Разве кроме вас некому приехать ко мне?

- Извините, сэр, - отвечал Вальтер, - меня никто не посылал. Я осмелился приехать по собственной надобности; надеюсь, вы простите меня, когда узнаете, почему я вас безпокою.

Но м-р Домби, не обращая внимания на эти слова, с нетерпением старался разглядеть какой-то предмет, стоявший позади Вальтера.

- Что там такое? - сказал он, наконсц. - Кто это с вами, молодой человек? Эй, сэр! Вы, кажется, не туда зашли, куда вам надо. Вы ошиблись дверью.

- Мне очень неприятно, что я не один вас безпокою, - поспешил сказать Вальтер, - но это, сэр, это капитан Куттль...

- Не робей, Валли! не робей, дружок! - заметил капитаы Куттль басистым голосом.

В эту самую минуту из за спины Вальтера выдвинулась интересная фигура в синем камзоле и в рубашке с высочайшими воротниками. Капитан Куттль учтиво поклонился м-ру Домби и еще учтивее махнул перед дамами железным крюком, держа в левой руке клеенчатую шляпу, от которой обозначались на лбу самые свежие знаки, на подобие красного экватора.

М-р Домби с изумлением и негодованием осматривал этот феномен и в то же время обратился взорами к м-с Чикк, как будто требовал отчета, зачем она впустила такого чучелу. Маленький Павел, вошедший за Флоренсой, остановился между мисс Токс и капитаном, как будто хотел защитить свою надзирательницу от нападения, когда капитан начал размахивать железным крюком.

- Говорите же, молодой человек, - сказал м-р Домби, - что вам надобно?

В эту критическую минуту капитан Куттль еще раз счел за нужное ободрить робкого юношу.

- Не робей, мой милый, - сказал он - держись крепче!

- Я очень опасаюсь, - начал Вальтер дрожащим голосом, опустив глаза в землю, - что вы сочтете большою дерзостью мою просьбу, но мне непременно должно предложить ее вам, сэр. Быть может, я никак бы не осмелился войти сюда и спросить об вас, если бы не имел счастья встретить мисс Домби и...

- Без предисловий! - сказал м-р Домби, пристально следя глазами за Флоренсой, которая между тем ласковой улыбкой ободряла молодого человека, - говорите прямо, что вам нужно.

- Да, да, хорошо сказано! - заметил капитан, считая нужным поддержать м-ра Домби, как человек, знающий толк в хорошем обращении, - говори прямо, Валли, что тебе нужно.

Если бы видел капитан, каким взглядом подарил его м-р Домби, о если бы он видел это!.. Но, к счастью, почтемный друг мастера всех морских инструментов не замечал ничего и, обращаясь к м-ру Домби, значительно прищурил левый глаз, давая знать, что молодой малый еще очень застенчив, но это скоро пройдет.

- Здесь я! - вскричал капитан, давая понять, что уж он не покинет молодого человека.

- Каиитан Куттль - предобрейший человек и старый друг моего дяди, - продолжал Вальтер, поднимая глаза с видом просьбы за капитана, - был так добр, что вызвался ехать со мною, и мне никак нельзя было отказаться...

- Еще бы! - заметил снисходительно капитан, - конечно нельзя. Хорошо, Вальтер: продолжай.

- И поэтому, сэр, - начал решительным тоном Вальтер, видя неизбежную необходимость скорее подойти к развязке, - поэтому я вынужден был приехать вместе с капитаном Куттлем и сказать вам, что бедный мой дядя находится в крайне затруднительных обстоятельствах. Заведение его постепенно пришло в упадок, и он не в состоянии выплатить долг по заемному письму, представленному ко взысканию. Теперь в магазине его собираются делать опись: он должен потерять все и, вероятно, не переживет этого несчастья. Между тем, сэр, вы знаете моего дядю, как честного и почтенного человека; если бы вы благоволили вывести нас из этой крайности, мы никогда бы не забыли вашего благодеяния.

Вальтер заплакал. На глазах Флоренсы тоже засверкали слезы, и отец хорошо заметил это, хотя, по-видимому, смотрел только на Вальтера.

- Сумма весьма значительная, - продолжал молодой человек, - больше трехсот фунтов. Дядя мой совершенно упал духом и ничего не способен предпринять. Ему даже неизвестно, что я теперь имею честь говорить с вами. Я все сказал, сэр, - прибавил Вальтер после некоторого колебания, - и теперь, как вы изволите видеть, участь наша единственно зависит от вас. Конечно, мы не имеем прав на вашу благосклонность; но... я, право, не знаю... но кажется, я даже уверен, что других требований не будет на товары моего дяди, и капитан Куттль, с своей стороны, предлагает также обезпечение. Что же касается до меня собственно, я не могу... я не смею... мое жалованье не велико... но если позволите, экономия... труд... исподволь... как-нибудь... надеюсь... дядя мой бережливый великодушный старик.

Еице несколько безсвязных слов, и Вальтер умолк, повесив голову, с трепетом ожидая решения своей участи. Эта минута показалась капитану Куттлю самой удобной для обнаружения ценности своих вещей. Он подошел к столу, где завтракал м-р Домби, расчистил между тарелками сколько нужно было места, выложил серебряные часы, наличные деньги, ложечки, щипчики и, расположив все это искуснейшим образом, чтобы как можно более бросить пыли в глаза, разразился такими словами:

- Не сули журавля в небе, дай синицу в руки, говорит всеобщая пословица. Вот вам и синица, государь мой! Да еще годовой мой пансион, сотня фунтов стерлингов, тоже к вашим услугам. Ежели есть на свете человек с головой, напичканной познаниями, так это, рекомендую вам, старик Соломон Гильс. A если есть на свете мрлодой парень, y которого будущность - обетованная земля, текущая млеком и медом, так это, скажу я вам, племянник старика Соля.

Отпустив эту сентенцию, капитан стал на прежнее место и самодовольно начал разглаживать свои волосы, как человек, счастливо окончивший трудное предприятие.

печальными известиями. Флоренса стояла, опустив голову, и тихонько плакала. После храброй выходки капитана Куттля, принятой, разумеется, с высочайшим хладнокровием, м-р Домби опять обратил глаза на своего сына и смотрел на него несколько минут, не говоря ни слова.

- Каким образом Гильс задолжал такую сумму? - спросил, наконец, м-р Домби. - Кто настоящий кредитор?

- Он этого не знает, - отвечал капитан, положив руку на плечо Вальтера. - Мне все известно. Это, видите ли, поручительство за одного приятеля, теперь уже покойника, который стоил старику Гильсу многих сотен фунтов. Подробности, если угодно, я сообщу вам наедине.

- Людям с ограниченным состоянием, - сказал м-р Домби, продолжая смотреть на своего сына и не обращая ни малейшого внимания на таинственные знаки капитана Куттля, - следует заниматься исключительно собственными делами и не увеличивать своих затруднений безумными обязательствами за других людей. Это нечестно и самонадеянно, - прибавил м-р Домби с важностью, - слишком самонадеянно даже для богача. Павел, поди сюда!

Когда ребенок подошел, м-р Домби посадил его на колени.

Павел, которого глаза были обращены на сестру и на Вальтера, взглянул на лицо своего отца.

- Еслиб теперь y тебя было столько денег, - сказал м-р Домби, - сколько нужно молодому Вальтеру, что бы ты сделал?

- Я бы отдал их старому дяде, - отвечал Павел.

- То есть, ты дал бы их взаймы, - поправил м-р Домби. - Хорошо. Ты уже вырос довольно для того, чтобы распоряжаться моими деньгами: мы станем вместе вести дела.

- Домби и Сын, - повторил отец. - Начни же быть теперь Домби и Сыном; хочешь ли дать взаймы денег дяде молодого Гэя?

- Хочу, хочу, папенька, - отвечал Павел - и Флоренса тоже хочет.

- Девочкам, - сказал м-р Домби, - нечего давать при Домби и Сыне. Хочешь ли ты один?

- О да, хочу, папенька!

a ты, человек богатый, великий, располагая деньгами, оказываешь ему величайшую милость и одолжение.

Молодой Павел слушал внимательно и смотрел на отца, как маститый старец, исполненный глубоких дум и размышлений; но его лицо мгновенно приняло веселое и совершенно детское выражение, когда он соскочил с коленей отца и побежал к Флоренсе с радостною вестью, что Вальтеру сейчас будут даны деныи и что, следовательно, не о чем больше плакать.

Между тем м-р Домби обратился к столу и начал писать. В этот промежуток времени Павел и Флоренса втихомолку завязали разговор с Вальтером, и капитан Куттль смотрел на прелестную группу с такими торжественными и самонадеянными мыслями, каких, конечно, и не грезилось величественному представителю знаменитой фирмы. Когда записка была кончена и запечатана, м-р Домби, принимая прежнюю позу, подозвал Вальтера и сказал:

- Завтра поутру вы отдадите это м-ру Каркеру, и он сделает немедленные распоряжения, чтобы вашего дядю вывели из крайности, заплатив его долг. В то же время пусть будут приняты меры, чтобы сумма была возвращена в контору, сообразно с обстоятельствами. Вы должны помнить, что все это делает для вас молодой Павел.

Вальтер, переполненный радостными ощущениями, хотел внешними знаками выразить свою благодарность; но м-р Домби круто остановил его:

И он указал на дверь. Вальтер поклонился и вышел. Когда вслед за ним хотел идти и капитан Куттль, мисс Токс, проливавшая между тем обильные потоки слез вместе со своей приятельницей, обратилась в тревожном волнении к м-ру Домби:

- Извините меня, о великодушнейший из смертных, ах, извините меня!.. но вы в порыве благороднейших щедрот высокой души вашей забыли некоторые подробности...

- Какие, мисс Токс? - сказал м-р Домби.

- Этоть джентльмен, что с инструментом, - продолжала мисс Токс, взглянув на капитана, - оставил на столе, подле вашего локтя...

эти вещи!

Капитан Куттль увидел настоятельную необходимость повиноваться. Сложив в один карман чайные ложки и сахарные щипчики, в другой - наличные деньги и серебряные часы, он с безмолвным изумлением обратил свои взоры на безкорыстного благодетеля и, в порыве восторженного сердца, схватив правую руку м-ра Домби в свою одинокую левую мышцу, так притиснул ее железным крюком, что м-р Домби затрепетал всем телом от этого могучого прикосновения горячого чувства и холодного железа.

Наконец, капитан Куттль, ловко рисуясь перед дамами, с большой любезностью поцеловал несколько раз свой крюк и распрощался особенным образом с Павлом и Флоренсой, провожавшими Вальтера из комнаты. Флоренса, в порыве усердия, побежала за ними, чтобы переслать поклон старику Солю, но м-р Домби сурово отозвал ее и приказал остановиться.

- Неужели ты никогда не будешь Домби, моя милая! - сказала м-с Чикк с патетическим упреком.

- Тетенька, - проговорила Флоренса, - не сердитесь на меня; я не знаю, как благодарить милого папеньку!

дочь, но по большей части он наблюдал Павла, который между тем ходил по комнате с чувством нового достоинства при мысли, что ссудил деньгами молодого Гэя.

A молодой Вальтер Гэй, - что с ним?

Он летел к своему дяде с приятною вестью и не помнил себя от радости при мысли, что не далее как завтра, еще до обеда, он очистит жилище старика Соломона от всех возможных маклеров и присяжных оценщиков. Он не мог не радоваться, живо представляя, что с завтрашняго вечера мастер всех морских инструментов опять спокойно будет сидеть в своей гостиной с капитаном Куттлем, опять почувствует, что деревянный мичман - его неотъемлемая собственность, и опять будет строить воздушные замки вместе с закадычным приятелем, который представил ему новое блистательное доказательство неизменной дружбы. Но при всем том, надо признаться, молодой Гэй, несмотря на глубокую благодарность к м-ру Домби, сильно чувствовал евое унижение. Когда буйный ветер совершенно непредвиденным образом вырывает с корнем расцветающия надежды, тогда, и особенно тогда, воображение рисует во всей полноте роскошные цветы, едва не разросшиеся от этого корня, теперь погибшого безвозвратно. Когда Вальтер увидел, что это новое ужасное падение положило неизмеримую бездну между ним и фамилией Домби, когда он понял, что прежния дикия мечты разлетелись теперь вдребезги, он, вместе с тем, сильно началь подозревать, что со временем, в неопределенной дали, оне могли бы превратиться для него в блистательную действительность, украшенную всеми радостями счастливой жизни и увенчанной любви.

Капитан, в свою очередь, смотрел на предмет с другой точки зрения. По его понятиям, от последняго свидания Вальтера с Флоренсой до настоящого обручения оставался не более, как один шаг, много - два, и не было ни малейшого сомнения, что в жизни молодого Гэя повторится история Ричарда Виттингтона, знаменитого начальника городской думы. Проникнутый этим убеждением и вместе ободренный веселостью старого приятеля, он три раза в один вечер пропел свою любимую балладу и даже сделал в ней некоторые, очень удачные изменения, поставив вместо "Пег", героини стихотворения, имя Флоренсы, так однако-ж, что в стихе не разстроились ни размер, ни рифма. Долго и громко распевал капитан Куттль и вовсе, по-видимому, забыл, что давно наступило время проститься с счастливой компанией и искать ночлега в жилище страшной Мак Стингер.