Дети богача.
Глава IX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дети богача. Глава IX. (старая орфография)

ГЛАВА IX.

Прошло более пяти лет с тех пор, как Вальтер Гэй выручил из беды маленькую Флоренсу, а между тем это приключение не выходило у него из головы, он не мог забыть хорошенькой девочки с прекрасными черными волосами и безпрестанно думал о ней. Мысль о том, что ему пришлось оказать покровительство этой милой девочке, наполняла сердце его радостью. Зная, с какой незаслуженной холодностью относился к ней её отец, Вальтер преисполнялся горячим участием к этому отверженному ребенку. Шесть или семь раз в год молодые люди встречались на улице, и всякий раз Флоренса встречала его с такой радостной улыбкой, которой Вальтер долго не мог забыть. Он сам краснел от радости и улыбался Он очень любил в свободное время уходить гулять на ту пристань, где встретил ее в первый раз, и припоминать, как все было; гадкие башмаки, с которыми им обоим было так много хлопот, он берег у себя в комнате, а по вечерам он любил забираться впотемках с ногами на постель и думать о том, как со временем поедет он в Индию и поступит на военный корабль. "Разумеется, я сделаю чудеса храбрости, - думал он, - обо мне говорят, пишут в газетах, и вот я приезжаю на родину капитаном, Флоренса увидит меня в блестящем капитанском мундире и... будь у мастера Домби галстук еще выше и цепочка еще длиннее, а я оттягаю у него дочку, женюсь и повезу... А куда я ее повезу? Ну, да на какой-нибудь из открытых мною островов".

Дядя Соль и капитан Куттль часто подшучивали над мальчиком и дразнили его Флоренсой. Раз как-то капитан купил на толкучем рынке старинную песню: "О любезной Пег", в которой рассказывалось, как один молодой угольщик влюбился в некую знатную красавицу, по имени Пег. В конце концов молодые люди повенчалось, несмотря на различные препятствия со стороны отца, знаменитого морского капитана.

Капитан Куттль приходил в самый яростный восторг от этой песни, уверяя, что все это как две капли воды похоже на Вальтера и Флоренсу, и распевал песню эту очень часто и с таким усердием, что стекла в окнах дребезжали.

Между тем Вальтер стал с некоторого времени замечать, что дядя Соль становится день это дня грустнее и задумчивее. Теперь он говорил еще меньше, чем прежде, плохо ел, и часто Вальтер заставал его где-нибудь в уголке с страшно перетревоженным лицом, печального, задумчивого; при племяннике дядя Соль еще видимо сдерживался и старался казаться веселее. Наконец Вальтер не выдержал и заговорил с ним об этом:

- Мне кажется, дядюшка Соль, что вам нездоровится? Не послать ли за доктором?

Но старик только грустно покачал головой.

- Нет, мой малый, доктор тут не поможет, ему не сыскать для меня...

- Чего, дядюшка? Покупателей?

- Да, да, пожалуй... покупатели теперь очень бы пригодились, - и дядя Соль опять опустил голову, и его тусклые светлые глаза устремились опять в одну точку.

- Ах ты, Господи! - вскричал Вальтер, ударяя по столу кулаком. - Меня даже злость разбирает! Мне так и хочется затащить за шиворот кого-нибудь из этих зевак, что торчат целый день под окнами, к нам в лавку и заставить дружка отсчитать тысячи полторы за покупку! Ну, только знаешь что, дядюшка, ты не горюй. Полно! Что делать! Посидим у моря, подождем погоды. Вот увидишь еще, сколько будет у нас заказов! Эх ты, дядя Соль, вздумал тоже хандрить! Нет заказов, так и не надо!

Соломон Джидьс старался принять веселый вид и улыбнуться племяннику, но это ему не удалось.

- Послушай, дядя, скажи ты мне лучше правду: ведь ничего особенного не случилось? Будь откровенен со мною, дядюшка, не скрывай ничего от меня.

- Нет, нет, нет, все идет, как шло... Право же, ничего нет, - отвечал поспешно Соломон, страшно смутившись и не смея поднять глаз на племянника.

Вальтер недоверчиво покосился на него.

- Ну, вот тут ты и толкуй с ним! - сказал он с досадой. - Ничего не случилось, а сам в глаза не смотришь! Знаешь что, дядя? Когда я вижу тебя в этой хандре, мне право досадно, что я живу с тобой.

Старик с испугом взглянул на него.

- Я не шучу, дядюшка; нет человека счастливее меня, когда я с тобой, и при всем том я опять-таки повторю: мне теперь и жалко и досадно, что я живу здесь. Ведь вот вижу по всему, что у тебя есть что-то на душе, а еще туда же - вздумал предо мной притворяться. Разве мне это не обидно? Эх ты, дядя Соль!

- Что делать, мой милый? Я это просто по временам бываю скучен, как и все старики.

- Знаешь ли, что я думаю? - продолжал Вальтер, потрепав старика по плечу. - Если бы тут, в этой комнате, вместо меня, сидела добрая маленькая старушка, твоя жена, которая знала бы все твои привычки и желанья, ты бы не хандрил так, дядюшка Соль! И разливала бы она чай и припоминала бы тебе старину, и затянула бы подчас песенку про старинное житье-бытье... А? Не так ли? Ну, а я что для тебя могу сделать? Ты знаешь, что я крепко люблю тебя, а все-таки, ну что я такое? Глупый ветреный мальчишка, которому ты не можешь поверить своего горя! Ну, вот, я вижу, что ты хандришь, - продолжал Вальтер, горячась все более и более, - может-быть, ужасная тоска давит тебя, а что я могу сделать, чем могу помочь и утешить тебя?

И Вальтер в волнении вскочил с места, опрокинув тарелку, и начал шагать по комнате.

- Валли, добрый мой Валли, - тихо сказал Соломон, - если бы в этой комнате, на этом самом месте, лет за сорок с небольшом, сидела, как ты говоришь, моя ненаглядная жена, я никогда бы не любил ее так, как тебя, милое дитя мое!

- Знаю, дядюшка, знаю! А все-таки от жены у тебя не было бы тайны.

- Что за тайны, Ваяли! У меня нет никакой тайны, - упорно повторял старик,

смотри, дядя Соль, если я узнаю, что ты меня обманул, так уж прошу не прогневаться: вперед не поверю тебе ни на волос... Помни это, дядюшка Соль!

Через два часа он вправду явился из конторы.

- Здравствуй, дядя Соль! Как ты теперь себя чувствуешь? - кричал он еще на бегу.

Старик при виде племянника как-то оторопел и молча указал ему глазами на гостя, которого Балли было совсем не заметил.

Это был дюжий, широкоплечий, краснощекий мужчина с очень жесткими торчавшими волосами и вечно слезящимися глазами, Вальтер в изумлении остановился на пороге. Он очень хорошо знал мистера Бролей, этого расторопного, сметливого человека, оценщика по ремеслу, знал и его лавку старой мебели близ Сити, но никак не мог понять, зачем он пришел к ним, какие дела у него могли быть с дядей.

- У вас дела с моим дядей? - спросил он удивленно,

- Не безпокойтесь, молодой человек, важного ничего нет, - отвечал мистер Бролей, потирая руки и улыбаясь. - Вот видите ли, за вашим дядюшкой есть небольшой должок, триста семьдесят фунтов стерлингов {Фунт стерлингов на наши деньги = 10 рублям.} с небольшим. Срок-то, знаете ли, прошел, и теперь, с вашего позволения, надо вступить во владение всем вашим имуществом.

- Во владение нашим имуществом, нашей лавкой?! - вскричал Вальтер, не веря ушам.

- Да, молодой человек, - продолжал мистер Бролей вкрадчивым голосом. - Да вы не безпокойтесь, пожалуйста, мы сделаем теперь опись всем вещицам, и больше ничего. Все будет сделано полюбовно и без шуму. Вы видите, я пришел без полиции. Зачем нам полиция? Обойдемся и без нея!

Тут Вальтер понял, отчего так грустил и таился дядя Соль!

- Ах, дядюшка! - мог только прошептать Вальтер.

- Милый Валли, - сказал старик упавшим голосом, - в первый раз Бог послан на меня такое несчастие, а я уже старик и всю жизнь прожил ведь честно, своими трудами.

С этими словами Соломон откинул очки на лоб, закрыл глаза рукою и заплакал навзрыд.

Валли в первый раз видел, как рыдал его дорогой старый дядя, и сердце его сжалось. Он словно оцепенел и долго не мог сказать ни одного слова.

- Дядюшка, милый дядюшка, - проговорил он наконец, - не плачь, Бога ради не плачь, успокойся! Мастер Бролей, что мне делать? как выручить дядю?

- Я бы советовал приискать какого-нибудь приятеля и посоветоваться с ним, - отвечал любезно мистер Бролей.

- Именно так! - радостно вскричал Вальтер. - Благодарю вас, сударь! Дядюшка, я сию минуту побегу к капитану Куттлю и мигом ворочусь назад. А вы, мистер Бролей, поберегите старика, сделайте милость, утешьте его. Не отчаивайся, дядя, - Бог даст, все сойдет с рук.

И Вальтер бросился опрометью из комнаты и помчался к капитану Куттлю. Кругом него на улицах все толпилось, шумело и спешило по своим делам; телеги и повозки переезжали ему дорогу, а он ничего не видал, ничего не слыхал и думал только о своем несчастии. Ему пришлось долго бежать, потому что капитан жил очень далеко, на другом конце города. Когда Вальтер, запыхавшись, вбежал к нему в комнату, капитан как раз расположился закусывать: перед ним на столе стояло блюдо холодной баранины, бутылка с пивом и дымящийся вареный картофель, который капитан Куттль готовил сам на плите в большой кастрюле. Перед едой он отвинчивал от руки железный крюк и на место его привинчивал свой столовый ножик, которым теперь он начал очищать картофелину.

Его комната, сильно пропитанная табаком, была невелика и довольно уютна, но безпорядок в ней был ужасный.

- А, Валли! Здорово, любезный! Как поживает Соль? - весело встретил мальчика капитан Куттль.

При этом вопросе Вальтер не выдержал и, склонившись на стол, зарыдал.

Никакое перо не опишет ужасного испуга капитана Куттля; он бросил картофель, вилку, бросил бы и ножик, если бы мог, да так и застыл, страшно вытаращив глаза на Вальтера.

Но, когда Вальтер объяснил ему, наконец, в чем дело, капитан вдруг вскочил с места и заметался по комнате; он хватал и бросал вещи, которые попадались ему под руку, наконец открыл комод, порылся и достал большую жестяную чайницу и высыпал оттуда все свои деньги, - тринадцать фунтов стерлингов и опустил их в огромный карман своего синяго сертука, потом туда же од сунул две чайных серебряных ложечки, серебряные щипчики для колки сахара и огромные серебряные часы, - все свое богатство. Потом он торопливо отвинтил нож, привинтил на его место крюк, схватил свою суковатую палку, напялил клеенчатую шляпу и бросился вместе с Вальтером вон из комнаты.

Они шли очень быстро и через полчаса, не больше, уже входили в лавку мастера морских инструментов,

- Джильс! - вскричал капитан Куттль, поспешно вбегая в комнату и нежно пожимая руку своего печального друга. - Держи голову прямо за ветер, и мы пойдем напролом.

Потом капитан Куттль важно выгрузил из кармана пару чайных ложечек, щипчики, часы и деньги и, разложив все это на столе, с самодовольным видом обратился к мистеру Бролей^:

- Ну, что, хватит этого с вас, господин оценщик?

- Неужели вы сериозно думаете, сэр, что этот хлам может теперь годиться на что-нибудь? - спросил с удивлением мистер Бролей,

- А почему же и нет?

- Да потому, что ваш почтенный друг должен больше трехсот семидесяти фунтов стерлингов.

Каиптан Куттль вытаращил от ужаса глаза на мистера Бролей и потом грустно поник головой.

- Экая штука! - печально сказал он. - Ну, да ведь и это же что-нибудь да стоит?

- Ничего не стоит, ровно ничего не стоит весь этот хлам, любезный сэр!

Эти слова сразили наповал капитана; он несколько раз безмолвно прошелся по комнате и, наконец, махнув рукою, отозвал в сторону мастера морских инструментов.

- Джильс, - сказал он, - как это тебя угораздило попасть в такой просак? Кто настоящий должник?

- Молчи, молчи! - шепнул ему Соломон. - Надо, чтобы Вальтер ничего не знал. Это, видишь ли ты, поручительство за его отца, старинное поручительство. Я давно уже выплачивал, Нед, ну, а теперь настали плохия времена, и сил моих не хватает. Ради Бога, ни слова при Вальтере!

- Да ведь у тебя, кажется, были деньжонки?

- Ну, да, да, - поспешно отвечал старак Соль, обхватив в отчаянии свою голову, - я скопил таки малую толику, но из этих денег, милый Нед, я не могу взять ни полушки. Я устарел, и мне ничего не нужно, а Вальтеру нужны будут деньги. Ведь не по-миру же ему ходить, когда я умру? Нет, нет, об этих деньгах и думать нечего!

И он грустно поник головой.

выживать из ума. Лучше все покончить разом - и баста!.. Видно, прошли наши красные дни, пора костям на покой!

- Полно, дружище, полно! - попытался утешать его капитан Куттл. - На кого же ты Вальтера оставишь? Посиди лучше тут, Соломон Джильс, а я за тебя подумаю. Одно тебе скажу: держи голову прямо на ветер, и мы пойдем напролом!

Соломон поблагодарил его от всего сердца и в отчаянии прислонился головой к камину.

Капитан Куттль с самым решительным видом начал шагать по комнате, опустив густые брови до самого носа и заложив руку за спину. Вальтер притаил дыхание и боялся шевельнуться, чтобы не помешать капитану думать, и только мистер Бролей, как ни в чем не бывало, расхаживал по комнате, разсматривал и ощупывал разные вещи и весело насвистывал какую-то песенку.

- Вальтер! - воскликнул вдруг капитан. - Теперь я знаю, что делать!

- Я все обдумал! Нам даст денег твой хозяин.

- Мистер Домби?

Капитан с важностью кивнул головой и, указывая на дядю Соля, проговорил:

- Взгляни на него, любезный, - на нем лица нет; если продать его вещи, он умрет, непременно умрет, - я его знаю. Мы должны решаться скорее и сделать все, что только можем. Беги скорее в контору и узнай, там ли хозяин,

Вальтер бросился со всех ног в контору, и скоро вернулся обратно.

- Мистера Домби нет дома. Сегодня ведь суббота, и он уехал в Брайтон, - сказал Вальтер.

- Вот что, Валли, - сказал, немного подумав, капитан: - мы поедем к нему в Брайтон. Я сам провожу тебя и, если нужно, явлюсь с тобой к мистеру Домби.

И, простившись наскоро с Соломоном Джильсом, капитан сгреб опять свои деньги, ложечки, щипчики и часы в свой бездонный карман и побежал со всех ног к почтовой карете, на ходу не переставая повторять Вальтеру, что он его не оставит.