Блестящая будущность.
Часть первая.
Глава XXVII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Блестящая будущность. Часть первая. Глава XXVII. (старая орфография)

ГЛАВА XXVII.

Я решился прийти к воротам дома мисс Гавишам в тот же час, в какой приходил и раньше. Когда я позвонил у ворот нетвердою рукою, я повернулся спиной к воротам и старался справиться с своим волнением и удержать биепие сердца. Я слышал, как отворилась в доме дверь, как послышались чьи-то шаги по двору, но далее уже ничего не слыхал, даже и того, когда ворота заскрипели на ржавых петлях.

Только когда кто-то дотронулся до моего плеча, я вздрогнул и обернулся. Я вздрогнул еще сильнее, когда очутился лицом к лицу с человеком в сером платье. Вот уж никак не ожидал увидеть его привратником у мисс Гавишам!

- Орлик!

- Ах, молодой господин, перемен произошло много не только вашей жизни. Но войдите, войдите, мне не приказано держать ворота отпертыми.

Я вошел, он затворил ворота, запер их и положил ключ в карман.

- Да, - сказал он, - оборачиваясь, когда прошел, несколько шагов впереди меня, к дому. - Вот и я здесь!

- Как вы сюда попали?

- Я пришел сюда на своих ногах. А сундук мой привезли на тачке.

- Вы пришли сюда за добром?

- Думаю, что не за злом, молодой господин.

Я вовсе не был в этом уверен.

- Значит вы оставили кузницу?

- Разве это похоже на кузницу? - отвечал Орлик, обидчиво озираясь вокруг.

Я спросил, давно ли он оставил кузницу Гарджери.

- Один день здесь так похож на другой, что я право, не запомню.

Не желая продолжать с ним разговора, я вошел в дом и пошел по длинному коридору, по которому когда-то проходил в толстых сапогах, а Орлик позвонил в колокольчик. В конце коридора я встретил Сару Покет: она, казалось, раз навсегда пожелтела и позеленела, благодаря мне.

- О! - сказала она, - это вы, м-р Пип?

- Да, это я, мисс Покет. И рад, что могу вам сообщить, что м-р Покет и его семья здоровы.

- А поумнели ли они? - отвечала Сара, уныло качая головой: - лучше было бы им поумнеть, чем быть здоровыми. Ах, Матью, Матью! Вы знаете дорогу, сэр?

Конечно, я знал дорогу, потому что мне приходилось не раз пробираться по ступенькам в потьмах. Я поднялся по лестнице и по старинному постучался в дверь.

- Стук Пипа, - услышал я голос мисс Гавишам, и вслед затем: - Войдите, Пип.

Она сидела в кресле у старого стола, в старом платье, скрестив обе руки на клюке и опершись в них подбородком, а глазами уставясь в огонь. Около нея, держа в руках белый башмак, который никогда не был надеван, и опустив голову, как бы разглядывая его, сидела нарядная дама, которой я никогда не видел.

Она вдруг, взглянула на меня и повторила с угрюмой шутливостью:

- Ну, что?

- Я слышал, мисс Гавишам, что вы были так добры и пожелали меня видеть.

- Ну, что?

Лэди, которую я еще никогда не видел, подняла глаза и лукаво поглядела на меня, и тогда я увидел, что эти глаза глаза Эстеллы. Но она так переменилась, так похорошела, так стала прекрасна, что мне показалось, что я все тот же, каким был прежде. Я вообразил, глядя на нее, что снова и навсегда превратился в грубого и простого мальчишку. О, как сильно охватило меня сознание разстояния и неравенства и её недоступности!

Она подала мне руку. Я что-то пробормотал об удовольствии снова ее видеть, и что я давно ждал этого удовольствия.

- Вы находите, что она очень переменилась, Пип? - спросила мисс Гавишам с жадным взглядом и ударяя клюкой по стулу, в знак того, чтобы я на него сел.

- Когда я вошел, мисс Гавишам, я совсем не узнал Эстеллы, но теперь она мне напоминает прежнюю...

- Что такое? Вы хотите сказать, что она напоминает вам прежнюю Эстеллу? - перебила мисс Гавишам. - Она была горда и дерзка, и вам хотелось уйти от нея. Разве вы не помните?

Я смущенно проговорил, что то было давно, и что я тогда ничего не понимал, и тому подобное. Эстелла улыбалась с полным спокойствием и говорила, что не сомневается, что я был вполне прав, и что она была очень неприятная особа.

- А он переменился? - спросила мисс Гавишам.

- Да, очень, - отвечала Эстелла, глядя на меня.

- Менее груб и прост? - сказала мисс Гавишам, играя волосами Эстеллы.

Эстелла засмеялась и поглядела на башмак, который держала в руке, и снова засмеялась, поглядела на меня и положила башмак. Она все еще обращалась со мной, как с мальчиком, а я был совсем очарован.

Решено было, что я пробуду у них весь день, а завтра уеду в Лондон. Мы поболтали еще немного, и мисс Гавишам послала нас вдвоем гулять в заброшенный сад, говоря, что потом я покатаю ее в кресле, как бывало прежде.

- Я, должно, быть, была странная девчонка, - сказала Эстелла: - вы не знаете, что я спряталась и глядела на вашу драку в саду; но я это сделала и была очень довольна.

- Вы меня щедро наградили.

- Неужели? - отвечала она, разсеянно. - Я помню, что очень не взлюбила вашего противника за то, что его привезли сюда.

- Мы теперь большие друзья с ним, - сказал я.

- Да, я припоминаю; вы занимаетесь под руководством его отца?

- Да.

Я неохотно подтвердил это, потому что мне казалось, что это придает мне мальчишеский вид, а она и без того обращалась со мной, как с мальчиком.

- После перемены в вашей жизни вы переменили и товарищей, - сказала Эстелла.

- Конечно, - отвечал я.

Хотя у меня в душе не было большого желания посетить Джо, но после этого разговора оно совсем пропало.

- Вы тогда еще не знали об ожидающем вас счастии? - спросила Эстелла.

- Нет, я ничего не знал.

Я напомнил ей, как она выходила из дому и приносила мне пиво и мясо, но она сказала:

- Я не помню.

- Неужели не помните, что заставляли меня плакать? - спросил я.

- Нет, - отвечала она и покачала головой, озираясь кругом.

Я в самом деле думаю, что она этого но помнила, и от этого так огорчился, что готов был заплакать, - и эти слезы были бы горше первых.

- Вы должны знать, - продолжала Эстелла, снисходя ко мне, как к мальчику, - что у меня нет сердца...

Я слыхал подобную болтовню и взял на себя смелость сказать, что я этому не верю; что я лучше знаю, что не может быть такой красоты без сердца.

- О, у меня есть сердце, без сомнения, которое можно проколоть или прострелить, - сказала Эстелла: - и, конечно, если бы оно перестало биться, я перестала бы жить. Но вы знаете, что я хочу сказать. У меня нет мягкости, нет симпатии, нет чувства... всяких таких пустяков.

Что такое пронеслось у меня в уме в то время, как она стояла и внимательно смотрела на меня? Что-нибудь, что я заметил в мисс Гавишам? Нет. Некоторыми взглядами и жестами она напоминала мисс Гавишам, как это часто бывает у детей, которые заимствуют многое у взрослых, если неразлучно находятся при них; впоследствии, когда они вырастут, то делаются похожими на них. И однако я не замечал сходства с мисс Гавишам. Я снова взглянул на нее, и хотя она тоже на меня глядела, но впечатление не повторилось.

Что такое это было?

- Я говорю серьезно, - сказала Эстелла, не то, чтобы нахмурившись её лоб был слишком гладок), но как бы омрачившись, - если нам суждено часто бывать друг с другом, то вам лучше сразу этому поверить. Нет! - повелительно остановила она меня, когда я собирался раскрыть рот, - я не отдала своего сердца кому-нибудь другому. Я не способна любить.

Мы вернулись в дом, и там я с удивлением услышал, что мой опекун приехал к мисс Гавишам по делу и вернется к обеду. Старинные подсвечники в комнате с заплесневелым столом были зажжены, и мисс Гавишам сидела в кресле и дожидалась меня. Я, как в старину, возил ее вокруг распадающагося прахом подвенечного стола. Но в этой похоронной комнате Эстелла казалась блестящее и красивее, чем прежде, и я находился под её очарованием.

Время быстро проходило, наступил час обеда, и Эстелла ушла переодеться.

Когда мы остались вдвоем с мисс Гавишам, она шепотом спросила меня:

- Что, она красива, прекрасна? Вы восхищаетесь ею?

- Каждый, кто ее видит, должен восхищаться ею, мисс Гавишам!

Она обвила рукой мою шею и наклонила мою голову к себе.

- Любите ее, любите ее, любите ее! как она с вами обращается?

Прежде, чем я успел ответить (да и как бы я мог ответить на такой трудный вопрос), она повторила:

- Любите ее, любите ее, любите ее! если она благосклонна к вам, любите ее, если она оскорбляет вас, любите ее. Слушайте, Пип! Я взяла ее в приемные дочери затем, чтобы ее любили. Я воспитала ее такою, какою она стала, чтобы ее любили. Любите ее!

похожим на проклятие.

- Я скажу вам, - продолжала она тем же страстным шепотом, - что такое истинная любовь. Это слепая преданность, безспорное самоуничижение, безпрекословное подчинение, доверие и вера вопреки нас самих и вопреки всему свету; любить - это значит предать себя всем сердцем и всей душой обманщику, - как это сделала я сама!

Она проговорила это и дико вскрикнула; поднявшись с кресла, она дико замахала руками в воздухе и упала бы, если бы я не подхватил ее на руки.

Все это произошло так быстро, что я не успел опомниться. Когда я усадил ее в креслах, то почувствовал знакомый запах в комнате и, оглянувшись, увидел своего опекуна.

Мисс Гавишам увидела его в одно время со мной: она (как и все другие) боялась его. Она постаралась успокоиться и пробормотала, что он так точен, как всегда.

- Точность прежде всего, - сказал он, подходя к нам. - Как поживаете, Пип? Не покатать ли мне вас, мисс Гавишам? Один разок? Как вы сюда попали, Пип?

Я сказал ему, что приехал, потому что мисс Гавишам пожелала, чтобы я повидался с Эстеллой. На что он отвечал:

- Ах! очень красивая молодая лэди!

Потом он стал толкать одной рукой кресло м-с Гавишам перед собой, а другую засунул в карман панталон, точно карман был битком набит тайнами.

- Ну, что, Пип! Как часто видели вы мисс Эстеллу раньше? - спросил он, когда перестал возить мисс Гавишам.

- Как часто?

- Ах! Сколько раз? Десять тысяч раз?

- Ох! Конечно, нет.

- Два раза?

- Джагерс, - вмешалась мисс Гавишам, к моему облегчению, - оставьте моего Пипа в покое и ступайте вместе с ним обедать.

Он повиновался, и мы вместе сошли по темной лестнице. Он спросил меня: - часто ли я видел, как мисс Гавишам ела и пила? и предложил по обыкновению мне на выбор, сто раз или один.

Я подумал и отвечал:

- Никогда.

- И никогда не увидите, Пип. Она никогда не позволяла себе при ком-нибудь есть с тех пор, как стала жить взаперти. Она бродит по ночам и питается тем, что ей попадется под руку.

- Извините, сэр, могу я задать вам один вопрос? - сказал я.

- Можете, но я могу отказаться на него ответить. Задавайте ваш вопрос.

- Что фамилия Эстеллы тоже Гавишам или?.. - мне нечего было прибавить.

- Или что? - спросил он.

- Гавишам?

Мы подошли к обеденному столу, где Сара Покет дожидалась нас.

М-р Джагерс сидел на хозяйском месте, Эстелла напротив него, а я напротив моей зелено-желтой приятельницы.

После обеда мы играли вчетвером с мисс Гавишмам в её комнате в карты до девяти часов вечера и затем условились, что, когда Эстелла поедет в Лондон, я буду уведомлен об её приезде и встречу ее у почтовой кареты. После того я пожал её руку и разстался с ней. 

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.