Большие надежды.
Глава XXXVII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Большие надежды. Глава XXXVII. (старая орфография)

XXXVII.

Прийдя к заключению, что в воскресенье было бы удобнее всего узнать Уольворфския мнения и убеждения мистера Уэмика, я следующее же воскресенье посвятил на путешествие в замок. Подъехав к его стенам, я увидел, что флаг грозно развевался над башнею, а мост был поднят, но не испугавшись этих признаков осадного положения, я позвонил у ворот, и был впущен стариком, самым миролюбивым образом.

- Мой сын, сэр, сказал старик - предвидел, что вы зайдете и велел вам сказать, что он скоро воротится из своей послеобеденной прогулки. Он очень аккуратен в своих прогулках. Он во всем аккуратен, мой сын.

Я кивнул старику, не хуже самого Уемика; мы вошли в комнату и расположились перед огнем.

- Вы, вероятно, познакомились с моим сыном, сэр, в его конторе? сказал старик своим обыкновенным голосом, напоминавшим щебетание птиц, и грея руки перед огнем. Я кивнул головою. Да! - Я слышал, что мой сын удивительно знает свое дело, сэр?

Я кивнул сильнее. - Да, да, так говорят. Ведь он по части законов? Я кивнул еще сильнее.--И это меня тем более удивляет, что он не к тому был воспитан продолжал старик: - он готовился в купорщики.

Мне любопытно было знать, какое понятие старый джентельмен имел о славе мистера Джаггерса, и потому я, что было силы, прокричал это имя. Но он совершенно озадачил меня, разразившись, вместо ответа, самым радушным, веселым смехом и едва проговорив:

- Конечно, конечно, ваша правда! - До-сих-пор я не знаю, что он этим хотел сказать и, что смешного нашел в моих словах.

Так-как я не мог же сидеть и постоянно кивать ему головою, не пытаясь даже занять его чем нибудь, то я пустил на удачу вопрос; было ли купорное мастерство и его ремеслом. Повторив несколько раз свой вопрос и тыкая старика в грудь, чтоб привлечь его внимание, я, наконец, успел втолковать ему свой вопрос.

- Нет, ответил он; - нет, я был надсмотрщиком при магазинах. Прежде там, вон, он указал на печку, но я догадывался, что он разумел Ливерпуль. А потом здесь, в Лондоне; но по природному недостатку, потому-что, я должен вам сказать, сэр, я туг на ухо...

Я выразил знаками величайшее удивление.

-...Да, туг на ухо. Когда этот недостаток поразил меня, мой сын стал заниматься законами, и стал покоить и беречь меня. И вот, мало-по-малу, отделал это красивое и великолепное именье. Но, что касается сказанного вами, продолжал он, снова принимаясь хохотать - то, конечно, конечно, ваша правда.

Я задавал себе вопрос: мог ли бы я что нибудь выдумать, чтоб позабавило старика более этой воображаемой шутки, как вдруг что-то щелкнуло в стене, и передо мною не далеко от камина отворились маленькие дверцы с надиисью "Джон". Старик следил за движением моих глаз и с восторгом закричал: это сын воротился! и мы оба пошли к подъемному мосту.

Прелесть было смотреть на Уемика, посылавшого мне приветствие рукою, стоя по другую сторону рва, тогда как мы свободно могли бы пожать друг-другу руку. Старик с таким восторгом суетился у моста, что я даже и не предложил ему своей помощи, а спокойно дождался, покуда Уемик перешел мостик и представить меня мисс Скиффинз, сопровождавшей его даме.

Мисс Скиффинз была будто деревянная, двумя, тремя годами моложе Уемика и, повидимому, имела кой какую движимую собственность. Покрой её платья, от талии до плечей, как спереди так и сзади напоминал детский змей; и оранжевый цвет его, как и зеленые её перчагки несколько грешили яркостью.

Но она, казалось, была уживчивого нрава и очень почтительно обходилась со стариком. Я вскоре узнал, что она обычная гостья в замке, потому-что, когда я стал расхваливать остроумный способ, которым Уэмик объявлял о своем появлении, он попросил меня обратить внимание на другую сторону камина, а сам, между-тем, исчез. Чрез несколько минут, что-то снова щелкнуло в стене; отворилась другая дверка, с надписью "мисс Скиффинз", потом она закрылась, а отворилась прежняя с "Джон", потом обе вместе и, наконец, обе окончательно закрылись. Когда Уемик возвратился, я выразил свое удивление его механическим талантам, на что он ответил:

- Да-с, оно и забавно и полезно для моего старика. И к тому же вам следует сказать что изо всех посещающих замок, секрет этот знают только старик, мисс Скиффинз, да я.

- И мистер Уемик собственными руками сделал весь механизм, заметила мисс Скиффинз, и все из головы.

Покуда мисс Скиффинз снимала шляпку - перчатки она не снимала во весь вечер, в знак того, что были гости - Уемик пригласил меня обойдти его владенья, чтоб полюбоваться зимним видом острова. Думая, что он сделал это предложение с целью доставить мне случай узнать его Уольворфския убеждения, я обратился прямо в предмету своего посещения, как только мы вышли из замка.

и драке. Я бросил беглый взгляд на семейство Герберта, его характер и средства к существованию, совершенно зависящия от его отца, и потому очень не верные. Я намекнул на пользу, которую извлек из его общества, когда еще был груб и необтесан, и сознался, что очень дурно отплатил ему, потому-что он, без сомнения, гораздо лучше вел себя без меня. Оставляя мисс Гавишам на заднем плане, я все, же намекнул на то, что я, может-быть, перебил ему дорогу и что я, несмотря на то, считаю его неспособным ни на какую подлость, месть, или какой дурной умысел против меня. Ради всех этих причин (сказал я Уемику) и вследствие того, что он любимый мой друг и товарищ, я желал бы, чтоб мое благополучие отразилось и на нем, и потому желаю воспользоваться опытностью Уемика и его знанием людей и обстоятельств. На, первый случай, я желал бы помочь Герберту найдти место с жалованием фунтов в сто, и мало-по-малу доставить ему возможность войдти в долю. Я в заключенье объяснил Уемику, что все это должно быть сделано без ведома Герберта, так, чтоб он не имел ни малейшого подозрения, в заключение своей речи, я положил руку на плечо Уемику и сказал: я надеюсь на вас; это вам, пожалуй, будет стоить много хлопот, но вы сами же виноваты; зачем было приглашать вам меня.

Уемик несколько минут молчал, но потом, как будто опомнившись, произнес: - однако, мистер Пип, ведь, это чорт знает как мило с вашей стороны.

- И прибавьте, что вы мне поможете сделать доброе дело.

- Это не мое ремесло, ответил Уемик, качая головою.

- Да и здесь не ваша мастерская, сказал я.

- Вы правы, отвечал он. Вы задели за мою чувствительную сторону. Я подумаю, мистер Пип; и, мне кажется, все, что вы желаете, может-быть обделано, по маленьку. Скиффинз (ея брат) бухгалтер и агент. Я зайду к нему на днях и пущу дело в ход.

- Благодарю вас, тысячу раз благодарю.

- Напротив, сказал он. Я вас благодарю, потому-что, хотя мы тут и частным человеком, но все же есть ньюгетския мерзости, которые пристают к нам, и от которых рад отделаться.

Поговорив еще немного, мы возвратились в замок, где мисс Скиффинз между-тем приготовила чай. Трудная обязанность жарить хлеб возлагалась на старика, и он принялся за нее так ревностно, лице его было так близко в огню, что я начал опасаться, чтоб у него не пострадали глаза. Затем, он принялся намазывать масло и сложил из кусков такую кучу, что самого его не было-видно из за нея. Мисс Скиффинз наварила такой котел чаю, что даже свинья по соседству пришла в волнение, и несколько раз выражала свое желание участвовать в нашем пиру.

Флаг был спущен, орудие выстрелило и я почувствовал, что был также отделен от всего мира, как будто рвом в тридцать футов ширины и глубины. Ничто не нарушало спокойствия в замке, только от времени до времени маленькия дверцы с "Джон" и "мисс Скиффинз", будто подверженные судорогам, внезапно отворялись и заставляли меня вздрагивать. По всем приемам мисс Скиффинз; я заключил, что она каждое воскресенье делает здесь чай, и я даже, очень подозреваю, что её классическая брошка, с изображением женщины с прямым носом и новою луною в волосах, составляла когда то часть движимого имущества Уемика.

отсутствием маленькой прислужницы, которая, вероятно, уходила домой по воскресным вечерам - принялась мыть посуду, но таким шуточным, дамски изящным образом, что никому из нас и в голову не входила мысль о неприличности этого занятия. Перемыв посуду она снова надела перчатки, мы все расположились перед огнем, а Уемик сказал: - ну-тка, престарелый родитель почитайте нам газету.

Покуда старик доставал очки, Уемик объяснил мне, что это у них такое уже обыкновение, и что старика очень забавляет читать новости вслух.

- Я и не извиняюсь, продолжал Уемик: - ведь, он не много имеет удовольствий - не так ли, престарелый родитель.

- Так, так, отозвался старик, замечая, что к нему обращаются.,

- Только кивните ему раз, другой, когда он выглянет из-за газеты и он будет счастливее любого короля. Мы все слушаем, старина.

Чтение старика напомнило мне классы у тётки Уопселя. Так-как ему необходимо было иметь свечу по ближе к себе, и он, постоянно, чуть не попадал в огонь головою или газетою, то его нужно было сторожить, словно пороховой завод. Но Уемик был неутомим и смотрел в оба, так-что старик продолжал читать, не подозревая, сколько раз он был на краю погибели. Всякий раз, что он смотрел на нас, мы старались выразить напряженное внимание и удивление, и кивали до-тех-пор что он снова принимался читать.

Уемик и мисс Скиффинз сидели рядышком, а я - в темном уголку, напротив их. При столь выгодном положении, я оченьудобно мог наблюдать, как, от времени до времени, рот его удлинялся, и это означало, что его рука по-маленьку прокрадывалась вокруг талии мисс Скиффинз; потом я замечал, что рука эта появлялась по другую сторону мисс Скиффинз, которая в ту же. минуту очень мило удерживала ее и клала на стол перед собою, будто часть своего туалета. Невозмутимое спокойствие и отчетливость, с которою мисс Скиффинз исполняла эту церемонию, были одним из замечательнейших зрелищ, когда-либо мною виданных, и еслиб подобное действие могло быть безсознательно, то я признал бы его за чисто-механическое.

Спустя немного, рука Уемика снова исчезала со стола, рот его удлинялся, и вскоре та же рука появлялась по другую сторону мисс Скиффинз. В ту же минуту, мисс Скиффинз схватывала ее, с хладнокровием боксера, и, высвободившись из её объятия, снова клала ее перед собою на стол. Принимая стол за стезю добродетели, я должен сказать, что, впродолжение всего чтения, рука Уемика уклонялась от этой стези и возвращалась на путь истины старениями мисс Скиффинз.

Старик читал до-тех-пор, что задремал. Тогда Уемик вытащил откуда-то маленький котелок, поднос со стаканами и темную бутылочку, пробка, которой изображала какое-то духовное лицо веселого характера. При помощи этих припасов, мы добыли себе теплое питье, даже и старик, который вскоре проснулся, не отказался от угощения. Мисс Скиффинз мешала питье в котелке, и пила из одного стакана с Уемиком. Я, конечно, не имел особого желания проводить мисс Скиффинз домой, и потому сообразил, что лучше было бы заранее убраться; я так и сделал: простился со стариком и со всем обществом и, очень-довольный проведенным вечером, отправился домой.

мною лично. Я поехал в Уольворф и после того неоднократно езжал туда по тому же делу, но в Литтель-Бритен, где мы не раз встречались, не говорили о нем ни одного слова. Все дело состояло в том, что мы нашли достойного молодого купца, или браковщика, который искал дельного помощника с капиталом и современем готов был взят его в долю. Между ним и мною были заключены тайные условия, предметом которых был Герберт. Я дал ему на первый случай половину моих пятисот фунтов и обязался выплачивать известные суммы из своих доходов, а остальное доплатить, когда получу в распоряжение свое состояние. Брат мисс Скиффинз вел переговоры, а Уемик всем руководствовал, хотя ни во что не вмешивался.

Дело было так ловко ведено, что Герберт и неподозревал моего участия в нем. Никогда не забуду я его сияющого лица, когда однажды вечером он пришел ко мне с новостью, что встретился с каким-то Кларрикером (так звали молодого купца), который очень полюбил его; этого-то случая, по его мнению, он так долго и дожидался. С каждым днем, надежды его все более-и-более осуществлялись, и он, вероятно, замечал, что я, вместе с тем становился дружественнее-и-дружественнее, потому-что я едва мог сдерживать слезы восторга и торжества, при виде его счастья.

Наконец, когда дело было покончено, когда он поступил на контору Кларрикера и после того целый вечер проболтал со мною о своих планах в будущем, я действительно, идучи спать, не мог удержаться от слез, при мысли, что наконец-то мои надежды принесли пользу хоть кому-нибудь.

Теперь приближается происшествие, изменившее весь ход моей жизни. Но прежде, чем я скажу о нем и роковом влиянии его на ною жизнь, я посвящу одну главу Эстелле. Мне, кажется, одной главы не лишне для предмета, так долго занимавшого все мои мысли.