Очерки Лондона.
IX. Темза.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Очерки Лондона. IX. Темза. (старая орфография)

IX. ТЕМЗА.

"Любите ли вы воду?" вот вопрос, который безпрестанно услышите в знойную летнюю пору от многих молодых людей.

- Как нельзя больше.

Это бывает общим ответом на предъидущий вопрос.

- А вы тоже любите ?

- Я все время провожу на воде или в воде, отвечает молодой человек, пополняя свой ответ множеством восклицаний, выражающих всю его преданност к этой стихии.

С глубоким уважением к мнению общества вообще и речным клубам в особенности, мы смиренно утверждаем, что с акватическими удовольствиями, в каждом человеке, который когда либо решался прогуляться по Темзе, соединяются самые грустные воспоминания. Скажите, слышал ли кто нибудь, чтя хотя бы одна речная прогулка совершилась благополучно? или, предлагая вопрос в более определительной форме, мы скажем: видел ли кто нибудь, чтобы эти прогулки венчались полным успехом? Мы сами бывали на подобных прогулках безчисленное множество раз и торжественно признаемся, что не припомним ни одного случая, который бы не был отмечен печальными событиями в гораздо большем числе, нежели сколько можно было бы ожидать в течение осьми или девяти часов. Всегда что нибудь да приключится: или выскочит пробка из бутылки с салатным соусом, или не явится нетерпеливо ожидаемый член предполагаемой прогулки, или явится самый неприятный человек, которого вовсе не ожидали, или выкупается в воде несколько детей, или окажется, что джентльмены, которые вызвались грести, вовсе не понимают этого дела и производят самые изумительные движения: то запустят весло в воду так глубоко, что недостанет силы вытащить его, и чрез это валятся через скамейку и производят страшный безпорядок, то вовсе не окунут весла в воду, но сильно промахнут им по воздуху, к невыразимому ужасу прекрасного пола, или наконец джентльмен, вызвавшийся управлять рулем, чрез оплошность свою подвергает опасности жизнь всего собрания.

Мы согласны, что берега Темзы очаровательны в Ричмонде, Твикенгаме и в других отдаленных пунктах, к которым часто стремятся, да редко достигают; но от Редаса и до Блакфрайарского моста сцена заметно изменяется. Прибрежные части города украшены многими превосходными зданиями, - только любоваться ими в летний вечер приятно издали. Но когда, возвращаясь домой, вы принуждены бываете приблизиться к берегу, когда румянец на щочках молоденьких лэди разъигрывается сильнее прежнего и оне пристально начнут смотреть на противоположный берег, когда пожилые лэди начнут покашливать и устремят свои взоры в мутную воду Темзы, вы чувствуете в себе какую-то неловкость, особливо, если часа два тому назад имели вы расположение к сантиментальности.

Хотя заключение наше о речных прогулках основано на опыте и личных страданиях, но мы ни под каким видом не хотим оставаться слепыми к тем удовольствиям; которые наблюдатель может извлечь из аматёров речного катанья. Что может быть интереснее пристани Серл в прекрасное воскресное утро? Эти настоящий Ричмондский прилив, и целые дюжины лодок готовятся для приема партий, которые их наняли. Два-три гребца, в широких грубых панталонах и матросских рубашках, приготовляют эти лодки исподволь, то придут к пристани с парою весел и подушкой, то поговорят с "Джэком", который, подобно всей своей собратии, по видимому, ни к чему более не способен, как только бить баклуши, то снова отправятся домой и возвратятся к пристани с рулем и веревками и снова поболтают с кем нибудь из зевак, то засунут свои руки в широкие карманы и станут удивляться и придумывать причины, по которым "джентльмены заказали им приготовить шестивесельный ялик". Один из этих лодочников, старшина своей партии, с засученными внизу панталонами - вероятно, для того, чтобы вода свободнее покрывала его ноги, человек весьма замечательный и разделяет с покойным устричным обжорой одно и тоже знаменитое имя "Дандо". Полюбуйтесь им в то время, как он сядет отдохнуть на несколько минут на борт своей шлюпки и меховой фуражкой станет надувать прохладу на свою могучую грудь. Взгляните на его великолепные, хотя немного рыжие бакенбарды, и заметьте в нем врожденный юмор, с которым он подтрунивает над ребятишками или лукаво вынуждает джентльмена поднести ему стаканчик джину, которого он в течение дня проглотит более того, сколько бы нужно было для шести обыкновенных человек, и, несмотря на это количество джина, Дандо не изменится ни на волосок.

Но вот начинает появляться общество избранных друзей, и Дандо, совершенно готовый сняться с якоря, сбрасывает с себя безпечность, вскакивает на ноги и обращается весь в деятельность. Общество приближается, в полных акватических костюмах, в синих куртках, в полосатых рубашках и фуражках всех возможных размеров и фасонов, начиная от бархатной ермолки французского надела до легкого головного убора, знакомого всем, кто только учился во старинным азбукам сочинения высокопочтенного мистера Дилворта, и составляющого, судя по портрету, часть костюма этого джентльмена.

Теперь-то только и наступает самое интересное время для наблюдения над настоящими аматёрами праздничных речных прогулок. Весьма вероятно, что до этой поры главные члены общества друг перед другом старались выказать свои познания в науке мореплавания, но при виде воды храбрость их быстро охлаждается, и самоотвержение, с которым каждый из них убеждает другого взяться за весло, не лишено забавного интереса. Наконец, после множества перемен и споров, неизбежных при выборе места, после открытия, что одному неловко управлять веслом на этой стороне, другому на другой, что третий вовсе не умеет взять весла в руки, экипаж шлюпки разселся по местам. "Отваливай!"кричит рулевой, который смотрит на всю эту процессию с таким хладнокровием и спокойствием, как будто он правит рулем в Бискайском заливе. Приказание исполнено и шлюпка делает поворот и направляет свой нос прямо к вестминстерскому мосту, среди таких всплесков и качаний, каких никогда еще не было видано, за исключением разве одного только случая, когда корабль Ройял-Джорж отправился на дно.

- Заднее весло пусть гребет назад! восклицает Дандо, с пристани. - Назад! назад!

При этом крике каждый из гребцов, полагая, что приказание относится прямо к нему, начинает табанить веслом: шлюбка принимает задний ход и снова возвращается к пристани.

- Задний джентльмен один должен табанить, а передний загребать! еще раз восклицает Дандо, с видом крайняго неудовольствия.

- Том! тебе нужно загребать, а ты что делаешь! замечает один из гребцов.

- Вовсе нет! мне тоже нужно табанить, а вот ты так должен загребать, отвечает Том, с видом знатока.

- Да ведь Том не самый передний: он сидит в середине, замечает один из джентльменов.

- Как не передний?! посмотрите хорошенько! восклицает другой джентльмен.

И несчастный молодой джентльмен, рискуя надорвать себе кровеносный сосуд, принимается грести, и гребет до тех пор, пока шлюбка не примет направления к Воксальскому мосту.

- Ну вот так! Теперь гребите все! кричит Дандо и вполголоса прибавляет, обращаясь к товарищам; - туда же суются кататься по воде, а сами не смыслят и весла взять в руки!

Шлюбка между тем удаляется по извилистому направлению, благодаря действию весел, которые одно за другим опускаются в воду. И пристань снова пустеет до прибытия новой партии речных охотников.

* * *

Гонка шлюбок на Темзе представляет весьма интересную сцену. Поверхность реки бывает усеяна шлюбками всех возможных видов и размеров. Открытые места на угольных лодках и пристанях покрываются толпами зрителей. Табак и пиво требуются с непомерном количестве. Мужчины, женщины и дети ожидают погони с нетерпением. Шести и осьмивесельные катера плавно скользят по различным направлениям, ожидая начала гонки, чтобы в течение её провожать своих protegés. в приз, медленно буксируется двумя яликами и служит предметом всеобщого любопытства и интереса.

Бьет два часа, и все взоры с безпокойством устремляются к мосту, из под которого должны выступить соперники. Половина третьяго, и внимание публики начинает утомляться, как вдруг раздается выстрел, и громкое "ура!" оглашает оба берега реки. Зрители наклоняются вперед. Шум и крик распространяются более и более. Шлюбки, стоявшия под мостом, мгновенно бросаются оттуда, сопровождаемые прекрасным и хорошо вооруженным катером, с которого раздаются крики одобрения.

"Вот оне, вот оне!" делается общим восклицанием, и вслед за тем показывается первая шлюбка. Люди в ней почти полу-нагие, для того, чтобы дать свободу каждому мускулу. Прочия четыре шлюбки следуют за первой почти подле самой кормы. Крики становятся ужасны, и внимание народа достигает высочайшей степени.

- Продолжай, Розовый, - продолжай! вот так! {Каждый из гребцов, вступивших в состязание, получает название того цвета, из которого составлен его легкий костюм. Прем. пер.}

- Дай ей больше ходу, Красный!

- Сильнее! сильнее, Жолтый!

- Браво, Джордж!

- Э-эх, Том, как ты отстал! закидывай дальше свои весла!

- Десять шиллингов против одного, на Жолтого!

И проч. и проч.

стремятся отдохнуть в этих гостиницах. Невозможно представить себе того шума, крина, брани, похвалы, которыми заключается все торжество и описание которых дало бы читателю весьма слабое понятие.

* * *

Одно из самых любопытных и более других известных нам мест на Темзе: это - пароходная пристань подле Лондонского моста или подле Екатерининских доков, особливо в субботу утром, в летнее время, когда грэвзендские и маргэтские пароходы бывают набиты битком. А так как мы успели ужь несколько познакомить наших читателей с верхней половиной Темзы, то надеемся, что они не откажутся прогуляться вместе с нами на Грэвзэндском пароходе.

Экипажи ежеминутно подъезжают к пристани, и вас как нельзя более занимает суетливость пассажиров, поручающих себя и свой багаж на руки носильщиков, которые хватают все чемоданы без всякого разбора и исчезают с ними бог знает куда. Маргэтский пароход стоит подле самой пристани, а Гравзендский (который отправляется первым)" возле Маргэтского. Временное сообщение между обоими пароходами, образуемое посредством доски с железными перилами, нисколько не уменьшает безпорядка, неизбежного в подобных случаях.

- Который из них отправляется в Грэвзэнд? спрашивает огромный отец огромного семейства, которое следует за ним под руководством матери и служанки, рискующих потерять кого нибудь из членов юной отрасли. - Который из них отправляется в Грэвзэнд?

- Проходите дальше, сэр, отвечает пароходный служитель. - Не угодно ли вам пожаловать на другой пароход.

прекрасного и спокойного места, отец отправляется к трубе взглянуть на свой багаж, который, судя по слабому воспоминанию, он отдал какому-то человеку, чтобы снести куда ему угодно. Но, к крайнему изумлению джентльмена, между грудами чемоданов, узлов, ящиков и коробов не открылось даже ни малейшого сходства с его поклажей. Джентльмен немедленно обращается к полицейскому чиновнику и объясняет ему свое недоумение в присутствии другого джентльмена - отца другого семейства - маленького, худенького человека, который вполне соглашается с предположением, что в этом пароходном обществе начинают быстро наводиться безпорядки, и что для искоренения их непременно нужно бы принять самые строгия меры, что пассажиры ни под каким видом не обязаны жертвовать своим достоянием, и что если пропавшая поклажа не будет немедленно отъискана, то он непременно постарается распубликовать об этом в газетах, потому что публика никогда не должна быть жертвою такой обширной монополии. В свою очередь, чиновник возражает на это, что Общество Екатерининских доков, с самого начала своего существования, постоянно старалось охранять жизнь и имущество людей, которые избирали его в посредники; что он нисколько не стал бы удивляться, еслиб подобное обстоятельство случилось в Обществе пароходов "Лондонского моста", потому что на нравственность того Общества едва ли кто поручится; что, наконец, он убежден, что тут скрывается какое нибудь недоразумение, и что джентльмен отъищет свою поклажу прежде, чем приедет в Маргэт.

Наш джентльмен, воображая, что он сразу опровергнет все возражения полицейского чиновника, объявляет, что он и не думает ехать в Маргэт, и что на его чемодане весьма ясными двух-дюймовыми буквами сделана надпись: "принадлежит Грэвзэндскому пассажиру", При этом открытии, чиновник немедленно разъясняет ошибку, вследствие чего все семейство почтенного джентльмена со всевозможною скоростью переправляется на Грэвзэндский пароход и открывает, к своему особенному удовольствию, что чемодан их покоится на палубе, а к крайнему неудовольствию, что покойные места давно уже заняты. Вслед за тем раздается звонок, подающий сигнал к отплытию парохода, и между пассажирами начинается необыкновенное движение. Вы замечаете, что многие под такт звонка убегают с парохода и вбегают на него. Звонок замолкает. Пароход отваливает. Те, которые прощались с своими друзьями на пароходе, уносятся в Грэвзэнд против всякого желания, а те, которые прощались на пристани, открывают, что они очень не кстати растянули церемонию прощального обряда. Те из пассажиров, которые имеют билет для целого сезона, спускаются в каюту завтракать; те;, которые купили нумер утренней газеты, располагаются читать ее; и, наконец, те, которые в первый раз плывут по Темзе, отправляются к носу парохода и любуются живописными берегами Темзы.

Одушевление пассажиров начнет распространяться вместе с тем, как пароход, достигнув Блаквола, примет более быстрый ход. Старые женщины, которые принесли с собой огромные плетеные корзины, весьма серьёзно принимаются за уничтожение тяжелых сандвичей и с видимым удовольствием прикасаются к рюмочке, передают ее своим друзьям и время от времени пополняют ее из плоской фляжки с желудочными каплями. Не забывается при этом случае и джентльмен в высокой фуражке, который играет на арфе, и угощается, частию для выражения удовольствия, какое он доставил своей пленительной игрой, а частию и для того, чтоб заставить его проиграть какую нибудь национальную плясовую песню, под звуки которой маленький Алик, пузатый ребенок в красных шерстяных чулках, к невыразимому удовольстию семейного кружка, делает на палубе несколько неловких прыжков. Девицы, которые принесли в своих ридикюлях первый том нового романа, делаются чрезвычайно задумчивы и весьма красноречиво начинают распространяться перед мистером Броуном или мистером О'Бриеном о лазури неба по прозрачности воды. Мистер Броун или мистер О'Бриен, смотря по обстоятельствам, замечает при этом случае, что с недавняго времени он сделался совершенно нечувствителен к красотам природы, что все его мысли и желания сосредоточены на одном только предмете. При этом признании молоденькая лэди поднимает голову и, не умея скрыть своего смущения, снова опускает ее и перевертывает следующий листок романа с большим затруднением, - вероятно, для того, чтобы воспользоваться случаем продолжительного пожатия руки.

Телескопы, сандвичи и холодный грог требуются в большом количеств 23;. Более скромные мужчины, которые до этого посматривали в машину, находят, к величайшему своему удовольствию, предмет, на котором завязывается между ними разговор, и предмет этот не только интересен, но и весьма назидателен, а именно: водяные пары и применение их к машинам всякого рода.

- Удивительная вещь этот пар! замечает один джентльмен.

- Какая необыкновенная сила в нем!

- Огромная! ужасная!

- Правда ваша, милостивый государь!

- Но при всем том он еще в младенчестве... требует больших усовершенствований.

Подобные замечания, обыкновенно, служат ни только началом разговора, который продолжается до окончания поездки, но очень часто основанием знакомства между полдюжтною джентльменов, которые имеют в Грэвзэнде семейства, берут на целый сэзон билет на пароход и обедают на этом пароходе регулярно каждый день.