Бэрнаби Родж.
Глава X.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бэрнаби Родж. Глава X. (старая орфография)

X.

В одно весеннее утро, когда начинающийся год, подобно юноше, не имеет еще положительного, определенного характера, когда в продолжение нескольких часов бывает то тепло, то холодно, когда на солнце уже лето, а в тени еще зима, в одно такое утро Джон Уиллит, заснувший на своем железном сундуке, был вдруг разбужен лошадиным топотом и, выглянув в окно, увидел какого-то господина, остановившого коня своего у самых ворот "Майского-Дерева".

Остановившийся незнакомец был серьезный, важный джентльмен, лет сорока пяти, бодрый и стройный собою. Он сидеть молодцом на своем темногнедом клепере и отличался прекрасною одеждою, в которой не было, однакоже, ничего модного. На нем был сюртук светло-зеленого сукна с бархатным воротником и с карманами, узорочно обшитыми широким шнурком; белье его было тонко и чрезвычайно бело; лошадь прекрасно вычищена, и хоть дорога из Лондона, по которой он приехал, была в то время чрезвычайно грязна, однакож он нисколько не запачкался и стоял пред воротами старинной гостиницы, как человек, только что выехавший для прогулки.

-- Какой странный дом! - сказал незнакомец (голос его был силен и звучен). - Здесь хозяин?

-- К вашим услугам, сэр, - отвечал Джон Уиллит, выбежавший между тем на улицу и с почтением стоявший пред проезжим.

-- Надеюсь, что у тебя можно найти порядочное помещение для моей лошади и что нибудь поесть. Я не прихотлив: было бы чисто. Да есть ли у тебя комната собственно для меня?.. Судя по величине этого дома, в нем, кажется, не может быть недостатка в помещении, - прибавил незнакомец, поглядывая на фасад трактира.

-- Все это можете вы получить здесь, сэр, - решительно все, - ответил Джон.

-- Тем лучше, очень рад, - сказал незнакомец с улыбкой и проворно спрыгнул с лошади.

-- Эй, Гог, сюда! - заревел Джон. - Извините, сэр, что заставлю вас дожидаться; но сын мой отправился по делам в Лондон, а без него я всегда в большом затруднении... Гог!.. Этот Гог, мой работник, страшный лентяй, соня; он, я полагаю, полу-цыган; летом только и знает, что валяется на солнце, а зимой на печке... Гог! Господи Боже мой! Он, кажется, оглох... заставляет дожидаться здесь такого джентльмена... Гог.! Гог!.. Проклятый! Я желал бы, чтоб он околел...

-- Не случилось ли этого с ним в самом деле? - заметил незнакомец. - Я полагаю, что еслиб он еще здравствовал, верно бы услыхал вас давно.

-- Если он раз заснет, то спит так крепко, что не проснется, еслиб ему стали даже стрелять из пушек в уши, - отвечал смущенный трактирщик.

Незнакомец не сделал никакого замечания на эту новую методу будить людей, но стоял преспокойно, сложив за спиною руки, и смотрел на Джона, который, держа за повод лошадь, не знал бросить ее или ввести в сени, чтоб иметь возможность проводить гостя в его комнату.

-- Вот он, наконец, проклятый! - воскликнул Джон. - Разве ты не слыхал как я тебя кликал, лентяй!

Тот, к которому были обращены слова эти, не дав никакого ответа, прыгнул на седло, поворотил лошадь к конюшне и исчез в одну минуту.

-- Он довольно проворен! - заметил незнакомец

-- Да, проворен, сэр! - отвечал Джон, глядя на то место, где стоила лошадь, и как будто не понимая, что с нею сделалось и куда она девалась. - Проворен, когда ему вздумается.

Сказав это, Джон Уиллит повел своего гостя вверх по лестнице в лучшую, великолепную комнату "Майского-Дерева".

Комната эта, занимавшая всю середину дома, была очень обширна и имела на каждом конце своем по огромному окну, в котором торчало еще несколько расписанных гербами стекол доказывавших, что бывший владелец этого дома приказал нарисовать их там вероятно по чувству тщеславия и для того, чтоб солнце, ударяя на эти гербы, напоминало ему всю древность и славу его фамилии.

На нее это было во времена оны; теперь же это самое солнце могло свободно проникать в разбитые стекла и освещать голые стены залы по всей их наготе. Хоть зала эта считалась лучшею в целом доме, однакож, она имела в себе что-то печальное, грустное, напоминавшее о её прежнем величии. Будучи слишком велика и слишком пуста, она не представляла ничего к спокойствию и комфорту того, кто поселился бы в ней. Богатые, великолепные занавески, блеск свечей, красивые женщины, стройные, молодые кавалеры, шум, движение, веселые разговоры, музыка, танцы, шопот любви, - все это было когда-то здесь; но все это миновалось, не оставив по себе никаких следов, и дом, служивший жилищем благородному семейству, стоял теперь брошенный и лишенный своего прежнего блеска... Грустное чувство пробуждается в душе при виде древняго, благородного здания, превращенного в грязный трактир!

Теперь все убранство этой залы состояло во множестве простых столов и скамеек, разставленных в симметрическом порядке пред огромным камином. Джон, положив дорожный чемодан своего гостя в угол и разведя огонь в камине, удалился, чтоб потолковать с поваром, как бы угостить получше своего постояльца; но как огонь в камине не хотел разгореться, то незнакомец отворил окно и, сев к нему, стал греться на теплом мартовском солнце.

Джона.

-- Что прикажете, сэр? - спросил Джон.

-- Мне нужно перо, чернил и бумаги.

Джон подал все требуемое и хотел удалиться, но незнакомец сделал ему знак, чтоб он подождал и, написав несколько строк, сказал ему:

-- Недалеко отсюда есть домик, который вы называете, кажется, "Кроличьей-Засекой".

Так как слова эти были сказаны тоном человека, уверенного в том, что он говорит, то Джон Уиллит удовольствовался утвердительным знаком, сделанным головою.

-- Мне нужно, - продолжал незнакомец, складывая бумагу: - чтоб кто-нибудь взялся отнести туда эту записку и доставить мне ответ... Есть ли у тебя для этого кто-нибудь?

Джон подумал с минуту и отвечал: - Есть!

-- Я хотел бы его видеть, - сказал незнакомец.

Дело становилось щекотливым; так как Джоя не было дома, а Гог был занят в конюшне лошадью приезжого, то Джон намеревался поручить записку Бэрнеби, который был всегда готов бежать, куда бы его ни послали.

-- Признаться откровенно, сэр, - отвечал Джон после минутного молчания: - человек, который мог бы исполнить это скорее, чем кто-нибудь, дикарь... и хотя он очень проворен на, ноги, но с ним не легко сговориться, потому что он немножко туп, т. е. слабоумен...

-- Надеюсь, ты говоришь не о... как бишь зовут его?.. Не о Бэрнеби?.. - спросил незнакомец.

-- Именно о нем, сэр, - отвечал Джон, которого лицо в эту минуту выразило величайшее изумление.

-- Каким образом он здесь? - спросил незнакомец спокойным тоном и с усмешкою. - Я видел его нынче ночью в Лондоне.

-- Он бывает то здесь, то там... - отвечал Джон: - бегает туда и сюда как заяц... По дороге знают его все, даже дети... Иногда приезжает он, усевшись на запятках кареты, иногда cъ кем-нибудь вдвоем на одной лошади... Ни дождь, ни снег, ни ветер не удерживают его; все это ему ни по чем.

-- А он часто бывает в этой "Кроличьей-Засеке"? - спросил равнодушно незнакомец. - Помнится, вчера его мать сказывала что-то надобное... Впрочем, я слушал без внимания эту добрую женщину.

-- Да, сэр, он часто бывает там; отец его был умерщвлен в этом домике.

-- Я слышал это, - возразил незнакомец, вынув из кармана зубочистку. - Весьма неприятный случаи для всего семейства!

-- Весьма неприятный, - отвечал Джон, выпучив глаза в изумлении, что такое несчастие можно было называть "неприятным случаем".

-- Признаюсь, - продолжал незнакомец прежним, равнодушным тоном и как будто говоря с самим собою: - последствия подобного убийства должны быть чрезвычайно неприятны для семейства... Сколько хлопот, сколько толков, какая беготни, какая суматоха... Все это должно быть несносно... Ты хотел еще что то сказать?..

он исполнил ваше поручение?

-- Разумеется; сделай одолжение, приведи его сюда для того, чтоб и мог попросить его поторопиться. Еслиб он стал отказываться, скажи ему только, что я мистер Честер - я знаю, что он вспомнит мое имя.

Джон был так удивлен, узнав, кто был его гостем, что удивление это не имело даже силы выразиться ни на лице его, ни в словах; он только молча поспешил выйти из залы, так что незнакомец не мог заметить в нем никакой перемены. Говорят, однакоже, что Джон, вышед из залы, минут десять стоял, молча покачивая головою; как бы то ни было, но верно одно - что он возвратился в комнату незнакомца вместе с Бэрнеби не ранее, как через четверть часа.

-- Поди сюда, друг мой! - сказал мистер Честер. - Ты знаешь мистера Джоффруа Гэрдаля?

Бэрнеби засмеялся и взглянул на трактирщика, как будто хотел сказать: "Слышишь, что он говорит?" Но Джон, приведенный в смущение такою невежливостью, понюхал табаку и покачал головою.

-- Он знает его, сэр; так же хорошо знает, как вы и я, - сказал Джон, бросив между тем на Бэрнеби сердитый взгляд.

-- Я не имею удовольствия пользоваться таким коротким знакомством с этимь господином, как ты полагаешь, - возразил незнакомец: - и потому сравнение твое, друг мой, совершенно напрасно.

Хотя слова эти были сказаны тем же ласковым и спокойным тоном, каким отличался приезжий, однакож они совершенно сразили бедного Джона, который, приписывая все глупости и невежливости Бэрнеби, дал себе слово при первом удобном случае вымостить свою досаду на его вороне и попотчевать его препорядочным толчком.

-- Вот эту записку, - сказал приезжий, подозвав к себе Бэрнеби: - должен ты вручить мистеру Гэрдалю в собственные его руки. Подожди ответа и принеси мне его сюда. Если же он теперь занят чем-нибудь, скажи ему... упомнит ли он то, что ему скажут, г. трактирщик?

-- Если захочет, сэр, - отвечал Джон: - впрочем, вашего поручения он верно не забудет.

-- Почему ж ты так уверен в этом?

Джон показал только рукою на Бэрнеби, который, устремив глаза на спрашивавшого, слушал его с величайшим вниманием.

-- Итак, скажи ему, Бэрнеби, что если он теперь чем-нибудь занят, то может придти после сам сюда, и что я буду готов принять его во всякое время... Найдется ли для меня здесь какая-нибудь постель, Уиллит?

Джон хотел уже распространиться о чудесной постели, которую он приготовит своему гостю, но тот не дал ему времени и, отдавая письмо Бэрнеби, сказал:

-- Ну, скорее же.

-- Скорее! - повторил Бэрнеби и спрятал письмо за пазуху. - Скорее! Это значит скорее и таинственнее... Посмотрите сюда...

Он взял, к величайшему страху Джона, приезжого за руку, и подвел к окну.

-- Посмотрите-ка сюда, - сказал Бэрнеби тихо: - замечаете ли вы, как они шепчут друг другу на ухо; как они пляшут и прыгают... Видите, как они примолкли вдруг, полагая, что на них никто не смотрит... Но вот они опять зашевелились. О, я знаю их! Я часто подсматривал за ними, лежа на траве... Что такое они там делают?.. Не знаете ли вы?..

-- Да это белье, которое висит там для сушки, - отвечал приезжий: - оно качается от ветра...

-- Белье! - повторил Бэрнеби, взглянув ему прямо в лицо и вдруг отскочив назад. - Ха, ха, ха! Право, лучше быть дураком, чем таким мудрецом, как вы... Вы не видите там целой толпы теней, похожих на те, что являются во сне... Вы не слышите голосов их... О, как вы жалки!.. Я гораздо счастливее вас, я вижу и слышу все и не поменяюсь своею глупостью на ваш ум... Вы живете во мраке - я в блеске света!.. Как вы жалки!

-- Странное существо, клянусь честью! - сказал приезжий и, вынув из кармана красивую табакерку, понюхал из нея табаку.

-- В нем нет никакого воображения, - заметил с важностью Джон: решительно никакого.

Мистер Честер внутренно усмехнулся, но не обнаружил этого, и, придвинув опять кресло к камину, сделал Джону знак, что хочет остаться один.

Старый Джон отправился в кухню и, поджидая изготовлении завтрака, погрузился в глубокую думу. Он не мог понять, каким образом мистер Честер, который, как всем в околодке известно, был в самых неприязненных отношениях с мистером Гэрдалем, мог приехать в "Майское-Дерево" за тем только, чтоб повидаться с ним и послать к нему нарочного. В таком недоумении Джону оставалось только посматривать почаще на часы и с нетерпением ожидать возвращения Бэрнеби.

Но Бэрнеби не возвращался. Гостю был уже подан завтрак, потом обед; в камин несколько раз подкладывались новые уголья, на дворе начинало уже смеркаться, наконец, совершенно стемнело, а Бэрнеби все еще не возвращался. Это чрезвычайно удивляло и безпокоило Джона, а гость его преспокойно сидел в своих креслах и не показывал ни малейших признаков нетерпения.

-- Как долго не возвращается Бэрнеби! - решился сказать Джон, поставив на стол два подсвечника с зажженными свечами.

-- Да, - отвечал мистер Честер, осушив стакан вина: - но теперь он верно скоро будет назад.

Джон кашлянул и поправил в камине огонь

-- Судя по тому, что случилось с моим сыном, дороги здесь не совсем безопасны, - скакал мистер Честер: - а так, как мне вовсе нет охоты наткнуться на какого-нибудь мошенника, то я решился переночевать здесь... Ты, кажется, сказал мне, что у тебя есть постель?

-- Да еще какая постель, сэр!.. - воскликнул Джон, - мягкая, широкая... Ваш благородный сын был последним гостем, спавшим на ней месяцев шесть тому назад...

-- Прекрасно; прикажи только хорошенько выколотить перину и прибавить поскорее углей в камин... Дом этот холодноват немного.

Джон хотел идти; но вдруг на лестнице послышались шаги, и Бэрнеби, запыхавшись, вбежал в комнату.

-- Через час явится он сюда! - воскликнул Бэрнеби. - Его целый день не было дома; он только сию минуту приехал; однакож, несмотря на свою усталость, он, поевши и попивши, придет к своему любезному другу.

-- Он сказал тебе это? - спросил приезжий, взглянув быстро на Бэрнеби, но не изменив своему хладнокровию.

-- Вот тебе за труды, - сказал мистер Честер и сунув ему в руку деньги, взглянул прямо в глаза.

-- Мне, Грейфу и Гогу... мы разделим это поровну, - сказал Бэрнеби, начиная разсчитывать по пальцам: "Грейф один, я другой, Гог третий, потом еще собака, кошка, коза... всем будет довольно... всем... Постойте умные люди! Видите ли вы там что-нибудь?"

Он опустился на одно колено перед камином и с неподвижными взорами стал смотреть на дым, который густою, черною полосою улетал в трубу. Джон, принявший на свой счет эпитет "умные люди", стал также смотреть на дым.

-- Куда это они так спешат? - спросил Бэрнеби. - Зачем перегоняют друг друга?.. Экие проворные! Какая веселая пляска!.. Как бы хотел я попрыгать также вместе с Грейфом!

-- Что в корзине? - воскликнул Бэрнеби, вскочив быстро, и прежде, чем Джон успел отвечать. - Что там, хотите вы знать, прибавил он, тряся корзиною: - что там? Скажи ему!

-- Дьявол, дьявол, дьявол! - закричал какой-то резкий голос.

-- Вот деньги, Грейф, деньги тебе и мне, - сказал с радостью Бэрнеби.

-- Ура! Ура! Ура! - закричал ворон.