Бэрнаби Родж.
Глава XXVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бэрнаби Родж. Глава XXVI. (старая орфография)

XXVI.

-- И вас не поразило это известие, Уарден? - спросил Гэрдаль, - Очень хорошо! Ведь вы вчера были её лучшим другом и можете понимать ее.

-- Прошу извинить меня, сэр, - возразил слесарь. - Я не говорил, что понимаю ее. Ни об одной женщине не отважусь я этого сказать. Но это происшествие не столько меня поразило, сэр, как вы ожидали, нет.

-- Почему же?

-- Я видел, сэр, - отвечал с явным отвращением слесарь: - я видел в разсуждении её нечто такое, что поселило во мне недоверчивость и безпокойство. Она попала в дурное общество, - как, и когда, не знаю; но дом, её служит, по крайней мере, приютом разбойнику и душегубцу, в этом я убежден. Вот что, сэр. Теперь вы все знаете.

-- Уорден!

-- Я видел это своими собственными глазами и для нея желал бы быть полуслепым, чтоб только мог не поверить своим глазам. До сих пор я хранил тайну про себя и знаю, что от вас её никто не узнает; но, говорю вам: собственными своими глазами - а я тогда был бодр и свеж - видел я однажды вечером, после сумерек, в сенях её, того разбойника, который ранил и ограбил господина Эдварда Честера, и в ту же ночь встретился мне.

-- И вы не постарались захватить его? - живо спросил Гэрдаль.

-- Сэр, - отвечал слесарь. - Она сама помешала мне, удерживая меня всеми силами; она висела на мне до тех пор, пока тот скрылся. И слесарь рассказал подробно все, что произошло в известную нам ночь.

Разговор этот велся тихим голосом в маленькой гостиной слесаря, куда честный Уарден проводил гостя с самого его прибытия. Гэрдаль пришел с просьбою проводить его к вдове, своим влиянием помочь ему уговорить ее. Это-то обстоятельство подало повод к описанному разговору.

-- Я остерегался, - сказал Габриель: - говорить об этом кому-нибудь, потому что ей не принесло бы это никакой пользы, а легко могло бы повредить. Признаться, я всегда надеялся, что она сама придет ко мне и откроется, объяснив дело; я нарочно не раз намекал ей на это, но она никогда не касалась предмета и говорила о нем разве только взглядом. Разумеется, - продолжал добродушный слесарь: - этот взгляд говорил многое, больше, чем куча слов. Между прочим, в нем видно было: "не спрашивайте меня, ради Бога", так что и в самом деле я уж не спрашивал ни слова. Вы почтете меня за старого дурака, знаю, сэр... Называйте меня дураком, если угодно.

-- То, что вы сказали мне, сильно меня тревожит, - сказал Гэрдаль, помолчав немного. - Как вы об этом думаете? Что вы из этого заключаете? - Слесарь покачал головою и смотрел, пожимая плечами, в окно на смеркающийся день.

-- Ведь не может быть, чтоб она вторично вышла замуж? - сказал Гэрдаль.

-- Конечно, нет, не дав нам знать, сэр.

-- Может статься; впрочем, может быть, она опасалась, что мы станем возражать ей, упрекать, оставим ее. Положим, что она необдуманно вышла замуж, - это не совсем вероятно, при её одинокой и однообразной жизни, - что муж её потом оказался бездельником: она, разумеется, будет покрывать его и вместе мучиться его преступлениями; тут нет несбыточного; все это шло бы к смыслу её вчерашних речей и совершенно объяснило бы её поведение. Думаете ли вы, что Бэрнеби знает об этой связи?

-- Решительно не могу сказать, сэр, - отвечал слесарь, покачав головою. - Да от него и добиться ничего нельзя. Если в самом деле так, как вы полагаете, - я боюсь за молодца: он будто нарочно создан для того, чтоб быть орудием для достижения дурных целей...

-- Ведь невозможно, Уарден, - сказал Гэрдаль еще тише прежнего: - чтоб эта женщина ослепила нас и так долго обманывала? Невозможно, чтоб эта связь заключена была при жизни её мужа, и чтоб муж её и моя брат...

-- Боже мой, сэр! - воскликнул Габриель, прерывая его. - Как вы могли подумать такия вещи! Была-ль на свете девушка, подобная ей, двадцать пять лет назад? Свежая, пригожая, веселая, светлоокая девушка! Вспомните, что это за женщина была некогда, сэре. Даром, что я старик, у которого дочь невеста, а и теперь грустно, как подумаю о том, что она была, и что теперь. Все мы переменяемся, но от времени; время честно делает свое дело, и я о нем не забочусь. Пусть кукушка хлопочет о времени, сэр. Умей с ним только обходиться, а оно добрый малый, который никого не обманывает. Но заботы и горести (которые и ее переменили), вот дьяволы, сэр, - скрытные, неприметные, невидимые дьяволы, - которые губят роскошнейшие цветки в Эдеме и в один месяц разрушают больше, нежели время может разрушить в год. Вообразите только сами, что за девушка была Мария прежде, чем несчастие постигло ее, и скажите, возможно ли такое подозрение?

-- Вы добрый человек, Уарден - сказал мистер Гэрдаль: - и совершенно правы. Я так долго раздумывал об этом предмете, что каждая безделица всегда возобновляет во мне подозрение. Вы совершенно правы.

-- Не потому, что я прежде Роджа сватался за нее и получил отказ, - воскликнул слесарь с оживленным взором, твердым, звонким голосом: - не потому, говорю я, что она была слишком хороша для него. Она и для меня также была бы слишком хороша. Но в самом деле, она была слишком хороша для него, и он не совсем стоил ее. Не то, чтоб я хотел осуждать покойника, нет, я хочу только показать вам, чем она была некогда. Что касается до меня, я сохраню в своем сердце её прежний образ, и когда подумаю о нем и о причинах, которые так изменили ее, то остаюсь её другом и стараюсь возвратить ее к спокойствию. И, чорт меня возьми, сэр, - воскликнул Габриель: - извините за выражение, - я делал бы то же, еслиб она выходила замуж хоть за пятьдесят разбойников в год, и, вопреки Марте, до последней минуты стал бы смело утверждать, что это нисколько не противоречит протестантскому молитвеннику!

Как будто темная комнатка наполнена была густым туманом, который вдруг провал, и она опять просветлела: так вдруг прояснило собеседников это излияние чувств доброго слесаря. Мистер Гэрдаль почти таким же ясным и полным голосом воскликнул: "Славно сказано!" и пригласил Уардена отправиться с ним немедленно. Слесарь охотно согласился; оба сели в наемную карсту, стоявшую у дверей, и поехали.

На углу улицы они вышли, отпустили кучера и отправились пешком к дому вдовы. На первый стук в дверь ответа не было. На второй тоже. Но когда они в третий раз постучались несколько громче, рама окна тихо приподнялась, и приятный голос воскликнул:

-- Гэрдаль, любезный друг! Чрезвычайно рад вас видеть. Как вы похорошели с тех пор, как мы виделись в последний раз! Я никогда не видал вас таким свежим. Хорошо ли поживаете?

Мистер Гэрдаль взглянул в окно, откуда выходил голос, хоть это и не нужно было, чтоб узнать говорившого. Мистер Честер делал ему знаки рукою и приветливо улыбался.

-- Дверь сейчас отопрут, - сказал он, - Никого не случилось на эту пору внизу, кроме больной, дряхлой старухи. Ведь вы извините её слабость? Еслиб она была что-нибудь познатнее, у ней была бы подагра. Но как она простая работница, не более, то у нея ревматизм. Это естественные различия состояний, любезный Гэрдаль, будьте уверены.

Мистер Гэрдаль, которого лицо, как скоро услышал он этот голос, опять приняло свое недоверчивое и мрачное выражение, отвечал легким поклоном и отворотился от говорящого.

-- Все еще не отперли? - сказал мистер Честер. - Боже Великий! Надеюсь, что старуха не запуталась дорогою в паутине Вот она, наконец! Войдите, сделайте одолжение.

Гэрдаль вошел, за ним слесарь. С величайшим изумлением смотрел он на старуху, которая отворила им дверь, и спросил о мистрисс Родж, о Бэрнеби. - Оба они навсегда уехали, - отвечала она, качая головою. - Впрочем, в зале барин, который, может быть, больше об этом скажет.

-- Скажите, пожалуйста, сэр, - произнес Гэрдаль, обращаясь к новому жильцу: - где та женщина, которую я искал здесь?

-- Любезный друг, - отвечал тот: - я не имею об этом ни малейшого понятия.

от нея.

-- Мой любезный, добрый мистер, - сказал Честер. - Вы вспотели от ходьбы. Прошу покорно садиться. Товарищ ваш...

-- Просто прямой, честный человек, - прервал Гэрдаль: - и нисколько недостойный вашего внимания.

-- Габриель Уарден, по имени, сэр, - прибавил неловко слесарь.

-- Почтенный английский мастер: - сказал мистер Честер. - Весьма почтенный человек, о котором я часто слыхал от моего милого Нэда и которого уж давно желал видеть. Очень рад, мой друг, Уарден, познакомиться с вами. Вам удивительно видеть меня здесь? - сказал он, обращаясь к Гэрдалю. - Не правда ли, вам удивительно?

-- Загадка тотчас разрешится, - сказал мистер Честер: - тотчас. Не угодно ли вам на минуту пожаловать со мною в сторону. Помните наше маленькое условие в разсуждении Нэда и вашей любезной племянницы, Гэрдаль? Известны ли вам все участники их невинной интриги? Знаете ли, что эти двое были также в числе участников? Любезнейший мой, поздравьте себя и меня. Я купил их.

-- Купил, - отвечал Честер с улыбкою. - Я счел за нужное сделать несколько решительных шагов, чтоб совершенно прервать сношения между молодыми людьми, и начал с того, что удалил этих двух посредников. Вы удивляетесь? Да кто же устоит против кучи денег? Они нуждались и позволили себя купить. Их нам уж нечего бояться. Они уехали.

-- Уехали! - повторил Гэрдаль. - Куда?

сказать, они при этом имели еще свои секретные причины, но на этот счет я дал слово молчать. Она, я знаю, условилась еще видеться с вами нынче вечером, но ей было нельзя и некогда дожидаться. Вот ключ, который они оставили. Боюсь, он покажется вам слишком велик, но как квартира принадлежит вам, то ваше доброе сердце, я уверен, извинит его, Гэрдаль!