Бэрнаби Родж.
Глава LXX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бэрнаби Родж. Глава LXX. (старая орфография)

LXX.

Покончив это дело без всякой для себя невыгоды и снова возвратясь в достопочтенную тишину частной жизни, мистер Денни решился позабавиться с полчаса женскою беседою. Он направил шаги свои к дому, где Долли и мисс Гэрдаль все еще оставались в заключении, и куда, по приказу мистера Симона Тэппертейта, перенесли и мисс Меггс.

Когда мистер Денни шел по улицам, загнув за спину руки, облеченные в кожанные перчатки, сияя веселостью и приятным ожиданием, - он похож был на фермера, который прогуливается по своим полям и наперед радуется даром благого промысла. Куда бы он ни взглянул, везде то та, то другая куча развалин обещала ему большую работу; весь город, казалось, был для него вспахан, засеян, и так нельзя больше благоприятствуем погодою; можно было надеяться на богатую жатву.

Невозможно предполагать, чтоб мистер Денни, прибегнув к оружию и насильственным мерам для поддержания порядка во всей его чистоте и для сохранения всей странной, искони вечной полезности и нравственного достоинства виселицы, предвидел когда нибудь наперед такую счастливую развязку. Напротив, он видел в ней теперь одно из тех благословений, какие небо неисповедимыми путями ниспосылает в пользу и назидание добродетельным. Он чувствовал как бы особенное о себе попечение судьбы в этом богатом назревании всех семян для виселицы. Никогда не считал он себя таким любимцем и баловнем судьбы, никогда в целой жизни не любил он эту богиню так сильно и с такой твердою надеждою.

Возможность самому быть арестованным как мятежнику и понести наказание наравне с прочими, мистер Денни отвергал как нелепость; он разсуждал, что поведение его в Ньюгете и важная услуга, в этот день оказанная, больше чем перевесят и обезоружат всякое свидетельство, которое бы захотело поставить его в сообщники мятежной черни; всякое обвинение со стороны тех, которые сами находились под судом, сочтется, разумеется, ни за что; а еслиб, по несчастию, даже и открылся какой-нибудь его промах, то, наверно, на него посмотрят сквозь пальцы и не обратят внимания, из уважения к необычайной пользе его должности и из общей любви к нему, как к исполнителю закона. Одним словом, во всей игре он очень хорошо распорядился своими картами: в пору покинул сообщников; выдал двух бунтовщиков и убийцу, и был спокоен как нельзя больше.

Одно лишь обстоятельство было нехорошо, именно, своевольное заключение Долли и мисс Гэрдаль в доме, почти принадлежавшем к его дому. Это был точно камень преткновения, потому что еслиб их нашли и освободили, то обе девушки показанием своим могли бы поставить его в опасное положение; а вынудить у них клятву, чтобы оне молчали, и потом освободить их - об этом нечего было и думать. Может быть даже, не столько любовь к обращению с прекрасным полом, сколько опасность, грозившая с этой стороны, заставляла его спешить к своим пленницам; на каждом шагу он ругал и клял от души влюбчивые характеры Гога и Тэппертейта.

Когда он вступил в убогую комнату, где оне были заперты, Долли и мисс Гэрдаль молча отошли в самый дальний угол. Мисс Меггс, обладавшая необыкновенно нежным чувством насчет своей девственной репутации, тотчас упала на колени и громко завопила: - "Что будет со мною? Где мой Симмун? Пощадите, добрый человек, слабость моего пола!" - и тому подобные жалобные восклицания, которые она умела произносить с большим приличием и искусством.

-- Мисс, мисс, - шептал Денни, кивая ей указательным пальцем. - Подойдите-ке сюда, я вам ничего не сделаю. Подойдите, душенька!

Мисс Меггс тотчас перестала кричать, как скоро он открыл рот, и внимательно его слушала; но услышав такой нежныи эпитет, завизжала опять: - "Разве я его душенька? Он зовет меня евосю душенькой! Боже мой, зачем я не родилась старою и уродом? Зачем я младшая из шестерых, которые все померли и лежат в могиле, кроме замужней сестры, что живет в "Золотом-Льве", двадцать седьмой нумер, вторая дверь направо".

-- Да ведь я сказал тебе, что ничего не сделаю, - возразил Денни, указав на стул. Ну что же, мисс?

-- Не знаю, что. А что-нибудь да случится! - кричала Меггс. сложив руки в отчаянии.

-- Говорю тебе, ничего не случится, - отвечал палач. - Прежде уйми свой крик, а потом поди и сядь здесь. Ну, поворачивайся, голубушка!

Ласковый тон, каким сказал он последния слова, никак не привел бы его к цели, еслиб он не сопровождал этих слов всяческими киваньями и знаками, засовывая, например, язык за щоку и указывая большим пальцем через плечо, из чего мисс Меггс поняла, что он хочет с нею глаз на глаз поговорить о деле Долли и мисс Гэрдаль. Так как любопытство было в ней сильно, и зависть нисколько в ней не дремала, то она встала и приблизилась к нему, но не вдруг, а мало-по-малу, останавливаясь и пугаясь при каждом шаге, шейные мускулы её особенно работали в это время.

-- Садись, - сказал палач.

Приводя слово в дело, он отчасти насильно усадил ее на стул, и чтоб успокоить ее маленькою невинною ласкою, уставшгь указательный палец на манер бурава и сделал вид, будто хочет просверлить ей бок; мисс Меггс снова взвизгнула и обнаружила припадки обморока.

-- Милочка, милочка! - шептал Денни, придвигаясь вплоть к её стулу. - Когда твой молодой человек был здесь в последний раз?

-- Мой молодой человек, судирь? - отвечала Меггс тоном сильного огорчения.

-- Ну? Симмун что ли, знаешь его? - сказал Денни.

-- Да, мой! - воскликнула Меггс в припадке желчи и взглянула при этом на Долли. - Мой, сударь!

Именно этого хотел и ждал мистер Денни.

-- Ах, - сказал он, взглянув так нежно на мисс Меггс, что она, как после сама рассказывала, сидела будто на иголках, не зная; что за намерения скрываются в этом взгляде: - этого я всегда опасался. Я сам это предвидел. Это её дело. Она хочет отвратить его и соблазнить...

-- Не стала бы я, - воскликнула Меггс, сложив руки и повернувь глаза с видом набожной стыдливости, - не стала бы я так навязываться, как она; я не была бы так нагла, как она; я не делала бы так, как будто говорила каждому мужчине "поди, поцелуй меня." - Тут объял ее конвульсивный ужас, так что она задрожала всем телом. - Хоть бы мне дали за это все земные царства. Ни что в свете - прибавила мисс Меггс торжественно: - не заставило бы меня это сделать! Ничто в свете...

Она все от времени до времени оборачивалась в угол, где сидели Долли с мисс Гэрдаль, испуская восклицания или вздохи, или прижимая руку к сердцу и страшно дрожа, чтоб соблюсти наружное приличие и дать им понять, что она лишь принужденно, насильно разговаривает с Денни и что приносит этим великую личную жертву общему благу. Наконец, Денни поглядел так многозначительно и придал своему лицу такое особенное выражение, чтобы намекнуть ей подвинуться поближе, что она оставила, свои проделки и обратила на него полное и нераздельное внимание.

-- Когда, я говорю, был здесь Симмун? - шепнул ей Денни на ухо.

-- Знаешь ли, что он хотел одну-то увезти? - сказал Денни, указав возможно легким движением головы на Долли. - А тебя хотел передать кому-нибудь другому.

Мисс Меггс, впавшая, при первой части предложения, в страшную горесть, немного оправилась при последних словах и, внезапно удержав слезы, хотела, повидимому, этим показать, что такое распоряжение согласовалось бы, может быть, с её правилами, и что вообще это могло бы еще быть вопросом.

-- Да, к несчастию, - продолжал Денни, заметив её гримасу: - был другой человек, который, видишь ли, тоже был в нее влюблен; но этот другой арестован теперь, как бунтовщик, и с ним уж все покончено.

Мисс Меггс готова была попятиться назад.

Мисс Меггс опять ободрилась и отвечала со множеством разстановок и перерывов, что обольщение погубило бы Симмуна. В этом виновата была бы не она, а Долли. Мужчины не могут так проникать в эти страшные лукавства, как женщины, и потому попадаются в сети и становятся пленниками, как случилось и с Симмуном. Она не руководится в этом случае никакою личностью; напротив, расположена от души ко всем сторонам. Но она знает, что если Симмун свяжется с какой-нибудь хитрой и коварной кокеткой (по имени она никого не хотела называть: что ей до того за дело), то на всю жизнь сделается несчастным и пропавшим человеком; и потому, она советует только из предосторожности... Таково, прибавила она, её убеждение. Но как тут дело касается до лиц и может почесться за мстительность, то она просит не поминать больше об этом; и, желая исполнить христианский долг ко всякому человеку, даже к жесточайшему врагу своему, уже не станет слушать Денни, что бы он ни говорил. Тут она заткнула уши и качала головою направо и налево, показывая мистеру Денни, что она глуха, как камень, хотя бы он кричал ей из всех сил.

-- Посмотри же, милочка, - сказал мистер Денни: - если у тебя те же цели, что у меня, и если только хочешь быть покойна и отделаться во-время, то я могу к завтрашнему дню очистить дом и всю эту грязь выкинуть отсюда вон. - Послушай же, пожалуйста. Вот еще тут другая.

-- Какая другая, сэр? - спросила Меггс, все еще держа пальцы в ушах и упрямо качая головою.

-- Ну, эта высокая, - сказал Денни, погладив себе подбородок и пробормотав еще сквозь зубы, что не станет поперечить мистеру Гашфорду.

раз, она знает, что завтра вечером ее уведут одну (только не они, а кто-то другой).

насчет Долли мисс Меггс, которая, разумеется, стала еще глуше прежнего, когда он заговорил, и во все время следующого разговора не слыхала ни слова.

Вот в чем состоял этот остроумный план. Мистер Денни тотчас же приищет между бунтовщиками отважного молодца (один такой, говорил он, уж был у него на примете), который, будучи напуган его угрозами и арестом такого множества товарищей, не бывших ни лучше, ни хуже его, с радостью ухватится за всякий случай бежать с добычею за-границу, в безопасное место, даже еслиб это путешествие стесняла ему невольная спутница; а эта спутница, будучи пригожею девушкой, будет еще тут лишнею приманкою и соблазном. Как скоро найдет он такого молодца, то приведет его в следующую ночь, когда "высокую" возьмут отсюда, а мисс Меггс нарочно удалится покамест; тогда Долли завяжут рот, закутают ее в плащ и свезут тихонько на берег, где есть множество средств очень скромно отправить ее на какой-нибудь барке двусмысленного характера, - а там... нечего много разспрашивать. Что же касается до издержек на это похищение, то, как он уже разсчитывал, какие нибудь два-три серебряные чайника или кофейника с прибавкою на водку (например, лепешки или стакана вина) будут слишком достаточны на их покрытие. Мятежники зарыли много всякой серебряной посуды по разным глухим сторонам Лондона, особливо же, как ему известно, в Сент-Джемс-Сквере, где, при наступлении ночи, обыкновенно ни души не бывает, то стало быть деньги уже готовы и могут быть взяты, когда угодно. С Долли джентльмен пусть делает, что ему заблагоразсудится: он ни к чему не будет обязан, кроме того только, чтоб увезти ее с собою; все же прочия меры и распоряжения пусть будут совершенно в его воле.

Если-б мисс Меггс слышала это, то без всякого сомнения очень огорчилась бы, что такая молодая девушка убежит с незнакомцем, да еще ночью, - потому что её нравственное чувство, как мы уж много раз имели случай заметить, было весьма нежного свойства. Но едва мистер Денни окончил рассказ свой, как она напомнила ему, что он напрасно так усердно трудится говорить ей что нибудь. Потом она заметила (все еще не вынимая пальцев из ушей), что только строгий практический урок может спасти слесареву дочь от конечного падения, и что род нравственной обязанности и священнейший долг её к родителям заставляет желать, чтоб кто-нибудь дал ей такой урок для её исправления. Мисс Меггс заметила также и очень справедливо, в виде общей мысли, только что теперь случайно пришедшей ей в голову, что слесарь и жена его будут, однакож, роптать и жаловаться, если когда-нибудь потеряют дочь свою чрез насильственное похищение тем или другим образом: впрочем, мы, смертные люди, редко знаем, что служит нам во блого и в пользу, будучи столь несовершенны и грешны от природы, что лишь немногие из нас достигают этого ясного о вещах понятия.

Доведши беседу до такого успокоительного заключения, они разстались. Денни отправился хлопотать о выполнении своего плана и сделать еще раз прогулку по своим поместьям; а мисс Меггс, как скоро он вышел, предалась такой отчаянной тоске (по случаю некоторых щекотливых вещей, как она дала понять девушкам, какие осмелился наговорить ей палач), что Долли чуть не заплакала от жалости. В самом деле, она говорила и делала так много нежного и доброго для утешения Меггс и была при этом так прекрасна, что Меггс тут же, не сходя с места, выцарапала бы ей глаза, еслиб не имела достаточных причин удерживать свою злость, зная несчастие какое между тем готовилось бедной малютке.