Жизнь и приключения Мартина Чодзльвита.
Глава XXXIX, заключающая в себе некоторые дальнейшия подробности о хозяйстве Пинчей, а также странные новости из Сити, близко касающияся Тома.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Мартина Чодзльвита. Глава XXXIX, заключающая в себе некоторые дальнейшия подробности о хозяйстве Пинчей, а также странные новости из Сити, близко касающияся Тома. (старая орфография)

Глава XXXIX, заключающая в себе некоторые дальнейшия подробности о хозяйстве Пинчей, а также странные новости из Сити, близко касающияся Тома.

Что за миленькое существо Руфь! Как она счастлива своим владычеством в треугольной гостиной и двух маленьких спальнях! Как она весела, деятельна, заботлива! Как благополучна тем, что чувствует себя полною хозяйкою дома, и что хозяйничает, и трудится, и хлопочет для своего брата!

А Том?.. О, Том смотрел на нее с гордостью, с восторгом, с самою искренною нежностью. А между тем, она владычествовала вовсе не деспотически. На другой день после водворения их в Ислингтоне, она спросила Тома, чего он желает к обеду, и намекнула о котлетах, которые вчера за ужином имели такой успех; Том принялся подшучивать над этим без малейшей жалости.

-- Я не знаю, Том, - сказала она, краснея: - я не совершенно уверена в себе; но, может быть, если попробовать, мне удастся как нибудь сделать пуддинг с говядиною.

-- Во всем кухонном каталоге не найдется ничего лучше пуддинга с говядиною! - воскликнул Том.

-- Конечно; но, если на первый раз он выйдет неудачно, ты не разсердишься, Том?

И она пресерьезно смотрела в глаза Тому, а Том глядел на нее, и, наконец, тот и другая расхохотались.

-- Так делать пуддинг, Том?

-- Разумеется. Я уверен, что он будет превосходен; а если и выйдет не пуддинг, то мы можем случайно наткнуться на какое нибудь открытие, и из пуддинга составить блюдо, еще неизвестное в поваренном искусстве.

Прекрасно! Руфь перемыла чашки после завтрака, рассказывая анекдоты о литейщике, вычистила старую шляпу Тома, и они отправились вместе по лавкам для закупок. Потом, возвратившись домой, Том Пинч уселся писать на одном конце стола в гостиной, а Руфь начала делать нужные приготовления к пуддингу на другом конце, потому что в целом доме не было никого, кроме одной старухи, и во избежание хозяйственных дрязг они должны были делать все для себя сами. Хозяин дома был какой то таинственный человек, который выходил рано по утрам и почти не показывался на глаза своим постояльцам.

-- Что ты пишешь, Том? - спросила сестра его.

-- Да видишь ли, моя милая, я забочусь, как бы мне найти себе какую нибудь должность; а потому хочу написать, к чему я способен, чтоб после Вестлок показал кому нибудь из своих друзей.

-- Ты бы сделал то же самое и для меня, Том, - возразила Руфь, потупя глазки. Мне очень приятно хозяйничать у тебя, Том, и заботиться о тебе; но ведь мы не так богаты...

-- Мы не так богаты, однако, можем быть беднее. Но мы с тобою не разстанемся - вздор! Лучше нам оставаться вместе; мы будем гораздо счастливее. Ведь нам нужно очень немногое, не правда ли?

-- Конечно, немногое, но надобно иметь и то.

-- Вздор, пустяки! - воскликнул Том с необычайною энергией. - Будем трудиться! Мой приятель Джон Вестлок чудеснейший малый и очень сметлив. Я с ним посоветуюсь. Мы с ним потолкуем. Я уверен, что ты полюбишь Джона, когда его узнаешь. Ну, полно же, не плачь. А, так ты делаешь пуддинг? Посмотрим!

-- Ты увидишь, что выйдет настоящий мясной пуддинг. Ты в этом сам сознаешься!

И она снова принялась за дело, суетилась, хлопотала, смеялась, бегала взад и вперед, в кухню и из кухни, так что Том никак не мог продолжать писать и только любовался на свою миленькую домоправительницу. Но вдруг она, выбежав за двери, остановилась и сильно покраснела. Том также вздрогнул, потому что не спускал с нея глаз, и очень удивился, увидя в комнате Джона Вестлока.

-- Что за благодать, Джон! Да как ты вошел?

то я решился войти, не думая, что помешаю вашим хозяйственным упражнениям.

-- Мистер Джон Вестлок, - сказал Том. - Моя сестра.

-- Надеюсь, что сестра моего старинного друга забудет неприятное впечатление моего внезапного прихода? - сказал Джон.

-- Сестра моя, может быть, чувствует себя в расположении сказать и тебе то же самое.

Разумеется, Джон отвечал, что это вовсе ненужно, и протянул ей руку; но она не подавала ему своей руки, потому что рука мисс Пинч была вся в муке и в тесте. Обстоятельство это заставило всех разсмеяться, и все почувствовали себя снова в своей тарелке.

-- Очень рад, что тебя вижу, - сказал Том. - Садись же.

-- С тем только условием, чтоб мисс Пинч продолжала делать пуддинг, как будто здесь нет никого посторонняго.

-- Без сомнения, она будет продолжать, но только с тем условием, чтоб ты остался с нами и помог нам съесть этот пуддинг.

Сердце затрепетало у бедненькой Руфи, когда Том произнес это приглашение. Что, если пуддинг выйдет неудачный! Но Джон, не подозревая её безпокойства, согласился очень охотно и уселся, отпустив еще несколько шуток на счет пуддинга и своего нетерпения насладиться им; а она, между тем, краснея, снова принялась за дело.

-- Я пришел к тебе гораздо раньше, нежели думал, Том. Разскажу тебе, как это случилось, и ты наверно останешься доволен. Ты писал это для меня?

-- Ах, Боже мой, нет! - вскричал Том, забывший о листке бумаги, который он держал в руках - Тут только начало описания меня самого: "Молодой человек тридцати пяти лет, из провинции" - вот и все.

-- Я думаю, что тебе не будет нужды дописывать, Том. Но каким образом я до сих пор не знал, что у тебя есть в Лондоне друзья?

Том смотрел во все глаза на свою сестру, а та сама глядела с неменьшим вниманием на него.

-- В Лондоне друзья? - отозвался Том.

-- Ну, да, - отвечал Бестлок.

-- Нет ли в Лондоне друзей у тебя, милая Руф?

-- Нет, Том!

-- Рад слышать, что я их имею, но я никогда и не подозревал этого. Они должны быть народ удивительно скрытный, Джон.

-- А вот, суди сам. Сижу я за завтраком сегодня утром, как вдруг кто то постучался в мою дверь...

-- И ты закричал очень громко: войдите!

я увидел человека чужого, наружности серьезной, деловой, солидной, но вовсе мне незнакомой. "Мистер Вестлок?" - говорит он. - Так, сударь. - "Позволите переговорить с вами два слова?" - Не угодно ли сесть? - я говорю.

Тут Джон приостановился и поглядел на стол, за которым сестра Тома, прислушиваясь внимательно, продолжала хлопотать около пуддинга.

-- Ну, Том, так пуддинг и сел...

-- Что?

-- Он сел...

-- Ты сказал, что пуддинг сед?

-- Нет, нет! - возразил Джон, слегка покраснев: - мой гость. Что за вздор!.. Ну, Том, усевшись, он удивил меня до крайности, начав разговор следующими словами: "Вы, сударь, конечно, знакомы с мистером Томасом Пинчем?"

-- Быть не может? - воскликнул Том.

-- Уверяю тебя, именно этими словами. - "Не знаете ли, сударь, где он теперь?" - говорит он. - В Лондоне. - "Я слыхал мимоходом, что он оставил свое место у мистера Пексниффа; правда ли это?" - Правда. - "Не нуждается ли он в другом месте?" - Да...

-- Разумеется, - сказал Том, кивая головою.

-- Я уверил его в том же самом. Прекрасно! Он и продолжал: "Я думаю, сударь, что могу услужить ему".

У Руфи опустились руки.

-- Руфь, милая! Слышишь? "Я думаю, что могу услужить ему!" - вскричал Том в крайнем изумлении.

-- Разумеется, что я просил его продолжать, - сказал Вестлок. - Он отвечал, что ему остается немногое договорить; так и вышло, что один из его друзей нуждается в секретаре и библиотекаре; что жалованье будет, правда, небольшое, только сто фунтов стерлингов в год, без квартиры и стола, но за то и обязанность легкая. Вот и все.

-- Благодать небесная! - вскричал Том. - Сто фунтов в год! Джон, дружище! Руфь! Сто фунтов в год!

-- Но самое удивительное в том, - продолжал Джон, положив руку на плечо Тома, чтоб утишить порыв его восторга: - самое странное, мисс Пинч, то, что я вовсе не знаю этого человека, и что он в глаза не знает Тома.

-- Да как ему знать меня, если он лондонец!

-- А когда я заметил, что он, вероятно, извинит мою нескромность, если я спрошу, кто прислал его ко мне, каким образом он узнал о перемене положения моего приятеля, и почему он полагает, что он способен занять это место - он сухо отвечал, что не имеет права входить ни в какие подробности.

-- Ни в какие подробности! - повторил Том, с трудом переводя дух.

-- "Вы должны знать", - продолжал этот чудак, - прибавил Вестлок: - "что всякому, кто только бывал в соседстве мистера Пексниффа, достоинства мистера Томаса Пинча известны так же хорошо, как церковный шпиц или как "Синий Дракон".

-- "Синий Дракон"! - возразил Том с ужасом.

"Синем Драконе" так же свободно, как Марк Тэпли, честное слово! Я глядел на него во все глаза, когда он еще прибавил с улыбкою: - "Ведь вы знаете "Синий Дракон", мистер Вестлок; вы там останавливались раза два". Каково?

Том заметил, что ничего не может быть непостижимее этого обстоятельства.

-- Непостижимо" - повторил Вестлок. - Я испугался этого человека, несмотря на то, что говорил с ним среди белого дня. Уверяю тебя, что я чуть не счел этого посетителя существом сверхъестественным. Наконец, он подал мне свою карточку... Вот, читай.

-- "Мистер Фипс", - прочел Том вслух. - "Аустин Фрайерс". Это звучит чем-то страшным {Austin Friars - Августинские-Монахи, - часть Лондона.}.

-- Фипс еще имя не страшное, - возразил Джон. - Он ждет нас к себе сегодня утром.

-- Том, - сказала Руфь после краткого молчания: - может быть, мистер Вестлок знает больше, нежели намерен нам сообщить.

-- Право нет! - отвечал Джон с жаром. - Уверяю вас, мисс Пинч, что я знаю нисколько не больше того, что сообщил вам.

-- Но вы могли бы знать больше, еслиб захотели, - сказала Руфь, усердно занявшись пуддингом.

-- Нет, право, нет. Вы поступаете очень невеликодушно, мисс Пинч, что не хотите мне верить, тогда как я питаю самую неограниченную уверенность в том, что ваш пуддинг будет неподражаем.

Она разсмеялась, но потом все трое принялись обсуживать эти чудные вести как можно серьезнее. Как они ни разсуждали, но ясно было, что тут положительное обстоятельство только одно: Тому предстоит получать жалованья сто фунтов в год. Том Пинч, взволнованный до нельзя, хотел идти к мистеру Фипсу немедленно, но Вестлок посоветовал подождать с час времени, в продолжение которого Том принарядился как можно щеголеватее при помощи своей сестры, которая с необыкновенным искусством и проворством исправляла иголкою все маленькия погрешности его костюма.

-- Том, - сказал Вестлок, когда они вышли на улицу: - я начинаю думать, что ты чей нибудь сын.

-- И я тоже думаю, - отвечал Том спокойно.

-- То есть, кого нибудь из значительных людей.

-- Бог с тобойи Отец мой и мать были люди вовсе незначительные.

-- Ты их хорошо помнишь?

-- Помню ли? О, разумеется! Особенно мать. Да ведь я тебе рассказывал нашу историю, и в ней, право, нет ничего романтического, Джон.

-- Прекрасно! - возразил Джон в спокойном отчаянии. - Значит, ничем нельзя объяснить посещения сегодняшняго утра. Лучше и не пробовать.

Несмотря на то, они пробовали разгадать этот трудный вопрос, пока не дошли до Аустин-Фрайерса, где, пройдя очень темный коридор в первом этаже, в задней половине дома, увидели в одном уголку маленькую стеклянную дверь, на стекле которой была надпись: "мистер Фипс". Около двери, несколько в стороне, стоял впотьмах старый буфет, имевший очевидные злоумышления на ребра посетителей; старый мат, совершенно изношенный и невидимый никому, лежал тут как будто нарочно за тем, чтоб заставлять спотыкаться клиентов мистера Фипса.

Мистер Фипс, услышав сильный удар человеческой шляпы о дверь его конторы, был по всегдашнему обычаю извещен о прибытии посетителя. Отворив дверь, он заметил, что несколько темно.

-- Достаточно темно, чтоб сбыть с рук доброго человека, - шепнул Вестлок Тому.

Томь уже начинал было думать, не заманили ли их сюда за тем, чтоб превратить в начинку для пироговь, что, по его понятиям, было в Лондоне вещью обыкновенною, но, взглянув на мистера Фипса, маленького, худенького и смирного напудренного старика, он успокоился.

Они вошли в маленькую старую потемневшую контору, в одном углу которой было на полу огромное черное пятно, как будто в незапамятные годы тут зарезан был какой нибудь конторщик и, вместо крови, истек чернилами.

-- Я привел моего приятеля, мистера Пинча, сударь, - сказал Джон Вестлок.

Они уселись, и мистер Фипс посмотрел на Тома с некоторым любопытством, но без малейшого участия. После краткого молчания мистер Фипс спросил Вестлока, сообщил ли он его предложение мистеру Пинчу?

Джон отвечал утвердительно.

-- И вы считаете, что стоит труда заняться им, мистер Пинч?

-- Я считаю это особенным счастием, сударь, и очень обязан вам за ваше предложение, - сказал Том.

-- Не мне, сударь; я действую по поручению.

-- В таком случае, сударь, я обязан тому джентльмену, которому угодно было обратить на меня внимание и которого одобрение и надеюсь заслужить. Он найдет меня старательным и точным в исполнении того, что на меня будет возложено. В этом я могу поручиться, сударь, и мистер Вестлок также.

-- Без всякого сомнения, - сказал Джон.

Мистер Фипс слушал очень хладнокровно и, повидимому, не спешил возобновлять разговора. Наконец, он заговорил:

-- Я должен вам сказать, что моего приятеля теперь нет в городе.

-- Когда же он сюда приедет? - спросил Том с робостью.

-- Не знаю, право, не знаю; но это совершенно все равно, потому что дело идет между вами и мною. Я могу вам указать, в чем будет состоять ваша обязанность, а жалованье буду выплачивать еженедельно, здесь в конторе, между четырьмя и пятью часами вечера.

-- Какое же время назначается для моей обязанности? - спросил Том с прояснившимся лицом.

-- От половины десятого утра до четырех часов, или около этого.

-- В каком месте?

-- В Темпле.

Том был в восторге.

-- Может быть, вы желаете посмотреть место? - спросил мистер Фипс.

-- О, мне все равно! Я только желал знать, если вы позволите, могу ли я считать это дело конченным?

Разумеется, что Том был свободен.

-- Хорошо, - сказал мистер Фипс, вставая. - Так я вам через час покажу ваше место, и вы приметесь за дело завтра же утром. Итак через час. Я увижу тогда и вас, мистер Вестлок? Прекрасно. Идите осторожнее. Здесь несколько темно.

С этим замечанием он выпроводил их за двери. Выйдя на улицу, оба приятеля смотрели друг на друга с изумлением, потому что свидание с мистером Фипсом не объяснило им ровно ничего.

Завернув на несколько времени в жилище Вестлока и посвятив несколько минут кабаньей голове, приятели отправились в назначенное место. Хотя время еще не прошло, но они нашли мистера Фипса у Темпль-Гета, и он изъявил им свое удовольствие за точность. Потом он повел их по разным закоулкам и дворам на один двор, темнее прочих, и поднялся по общей лестнице в какой то дом. Он вынул из кармана связку ржавых ключей, остановился у старой двери верхняго этажа и прехладнокровно принялся выбивать сор из одного ключа, стуча им о перила.

-- Вам надобно будет сделать для этого ключа втулочку, чтоб дырка не засаживалась, - сказал он, оглянувшись на Тома и продув ключ. - Да я полагаю, что и замок будет отворяться легче, если вы смажете его маслом.

Том поблагодарил его за эти драгоценные намеки, а мистер Фипс отворил дверь, которая подалась весьма неохотно и с самым нестройным скрипом. Потом, вынув из скважины ключ, он передал его Тому.

-- Ого, - сказал мистер Финг: - как здесь пыльно.

Он был прав и мог бы даже сказать, что очень пыльно, потому что пыль лежала толстым слоем на всем; а в одном месте, где луч света пробивался в щель ставня, она крутилась и вертелась, как исполинское колесо белки. Мистер Фипс открыл ставни, и приятели наши увидели покрытую плесенью мебель, полинялые обои, заржавелый каминь и полную золы решетку - все это было в самом заброшенном и запущенном виде. В этом этаже были две комнаты; в наружной или первой из них, была маленькая лестница, ведшая наверх, в другия две комнаты, омеблированные как спальни. Ни в верхних, ни в нижних комнатах не было недостатка в хорошей и удобной, хотя и старомодной, мебели; но одиночество и запустение сделали все это как будто негодным ни для какого употребления и придали этому месту печальный, унылый характер.

Всякого рода мебель, разбросанная в безпорядке, перемешивалась с ящиками, корзинами и разнохарактерным хламом. На полу всех комнат валялись груды книг, которых количество доходило, может быть, до нескольких тысяч томов: одне лежали связками, другия были завернуты в бумагу, или просто как ни попало; ни одной не было на полках, окружавших стены.

-- Вот, мистер Пинч, - сказал Фипс: - надобно привести все это в порядок, составить каталоги и расположить на полки. Я думаю, что не худо будет начать с этого.

Том потирал себе руки при мысли о занятии, которое так сходствовало с его вкусом.

-- Такой труд, сударь, будет для меня чрезвычайно интересен, - сказал он: - уверяю вас. Он займет меня до прибытия в Лондон мистера...

-- Мистера...? - повторил Фипс, как будто спрашивая, зачем Том остановился.

-- Я забыл, что вы не сказали мне имени того джентльмена.

запереть дверь? Она замкнется сама, стоит только прихлопнуть. Так с половины десятого, знаете. Скажем, от половины десятого и до четырех, или до четырех с половиною - смотря по тому, как вы найдете удобнее - иногда немножко раньше, иногда немножко позже. Не забудьте: мистер Фипс, Аустин-Фрайерс... Вы верно не забудете прихлопнуть дверь, разумеется?

Мистер Фипс проговорил все это так спокойно и непринужденно, что Тому оставалось только потирать руки и улыбаться в знак согласия. Потом мистер Фипс вышел очень хладнокровно.

-- Он ушел! - воскликнул Том.

-- И верно не намерен возвратиться, - возразил Вестлокь: - а потому ты в должности, Том.

Во всем этом было столько странного и непонятного, что Том стоял, как вкопанный, с шляпою в одной руке и ключем в другой, совершенно озадаченный и сбитый с толку. Джон уселся на одну кипу книг и смотрел на него. Наконец, он расхохотался, чему последовал и Том. Насмеявшись досыта, что случилось нескоро, они принялись оглядываться вокруг себя повнимательнее, чтоб как нибудь найти ключ к занимавшей их загадке. Они пересмотрели множество книг, но на них было много разных имен, и легко поняли, что книги были куплены на аукционах и собраны сюда в разные времена; разумеется, из всех этих надписей им невозможно было угадать, которая именно принадлежала хозяину библиотеки. Наконец, Джону пришла в голову счастливая мысль спросить у сторожа, чьи это комнаты; он выбежал, но вскоре возвратился с ответом: мистера Фипса, из Аустин-Фрайерса.

полезен, и, наконец, решился пригласить тебя по своему оригинальному обычаю.

-- Почему? У всякого свои причуды, а мистер Фипс ходит в шелковых чулках и пудрится!

Том, бывший в таком состоянии духа, в котором утешает всякое объяснение, каково бы оно ни было, согласился с своим приятелем. Потом он закрыл ставни, и оба вышли из комнаты. Том, соображаясь с наставлениями Фипса, прихлопнул дверь, удостоверился, что она действительно замкнулась, и положил ключ в карман.

Приятели сделали большой обход на возвратном пути в Ислингтон, потому что время их было свободно. Том с восхищением останавливался против окон магазинов и лавок, выбегал на середину многолюдных улиц, рискуя быть раздавленным экипажами и фурами, чтоб лучше разглядеть какую нибудь церковь или публичное здание; потом возвращался к своему приятелю с радостным лицом, не слыша напутственных благословений проводников телег или кучеров; словом, он бы давным-давно надоел всякому спутнику, кроме Джона Вестлока, который был очень доволень, видя его до такой степени заинтересованным.

Стол был уже накрыт к обеду - очень просто, разумеется, без серебра и фарфора, но это нисколько не мешало полному успеху пуддинга, первому удачному опыту Руфи в поваренном деле. Пуддинг был хорош; Джон Вестлокь и Том решили единогласно, что мисс Пинч, наверно, изучала поваренное искусство долгое время и втихомолку.

Удивительно, как они находили предметы для разговора, потому что он не прерывался ни на одну минуту. И надобно заметить, что их занимала не одна веселая и безпечная болтовня, потому что они были очень серьезны, когда Том рассказал о свидании своем с дочерьми мистера Пексниффа и о перемене, которую он нашел в младшей.

Джон Вестлок был очень заинтересован участью Мерси; он разспрашивал Тома о её замужестве, не за того ли джентльмена она вышла, которого он привозил с собою обедать в Сэлисбюри, и в каком родстве Том был с её мужем, узнав, что Мерси была не за тогдашним новым учеником Пексниффа. Том отвечал очень подробно на все его вопросы; рассказал, как Мартин отправился за границу, и что об нем давно уже нет никаких известий; как Марк Тэпли из "Дракона" поехал вместе с ним; как мистер Пекснифф прибрал к рукам старого Мартина Чодзльвита, и какими низкими средствами он добивался руки бедной Мери. Но Том не сказал ни одного слова, не проговорил ни одного намека касательно того, что затаилось в его собственном сердце - в этом честном, благородном, верном и далеком от малейшей тени себялюбия сердце!