Наш общий друг.
Часть первая.
XVII. Страшное болото.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Наш общий друг. Часть первая. XVII. Страшное болото. (старая орфография)

XVII. Страшное болото.

А теперь, во время цветущих летних дней, посмотрите на мистера и мистрисс Боффин, поселившихся в высокоаристократическом доме, и посмотрите на всякий сброд пресмыкающихся, ползучих, летающих и жужжащих тварей, привлеченных золотым мусором Золотого Мусорщика. Впереди всех, оставивших карточки у высоко-аристократических дверей, еще прежде, чем их докрасили, стоят Вениринги, запыхавшись, иной подумал бы, от стремительного бега по высокоаристократической лестнице. Гравированная на меди?:истрисс Вениринг, два гравированных на меди мистера Вениринга, гравированные на меди мистер и мистрисс Вениринг вместе, испрашивающие чести присутствия мистера и мистрисс Боффин на обеде со всевозможными аналитическими торжествами. Очаровательная леди Типпинс оставляет карточку. Твемло оставляют карточки. Громадный фаэтон цвета яичницы, мрачно и торжественно прогудев, оставляет четыре карточки, именно: пару мистера Подснапа, одну мистрисс Подснап, и одну мисс Подснап. Целый свет с женой и дочерью оставляет карточки. Часто у жены целого света столько дочерей, что карточка её более похожа на смешанную партию товара на аукционе, содержа мистрисс Тапкинс, мисс Тапкинс, мисс Фредерику Тапкинс, мисс Антонину Тапкинс, мисс Мальвину Тапкинс, мисс Евфимию Тапкинс; в то же время та же леди оставляет карточку мистрисс Генри Джордж Альфред Свошель, все Тапкинс; также карточку: мистрисс Тапкинс дома по средам, музыка, Нортланд-Плес.

угрызением совести находят, что упустили пригласить мисс Беллу Вильфер. Карточка мистрисс Вениринг и карточка мистера Вениринга, испрашивающия этой добавочной чести, тотчас же являются с покаянием на зальном столе. Мистрисс Тапкинс точно также усматривает упущение и быстро поправляет его, - за себя, за мисс Тапкинс, за мисс Фредерику Тапкинс, за мисс Антонину Тапкинс, за мисс Мальвину Тапкинс и за мисс Евфимию Тапкинс; точно также за мистрисс Генри Джордж Альфред Свошель, все Тапкинс, и точно также за мистрисс Тапкинс дома по середам, музыка, Портланд-Плес. Коммерческия книги алчут, коммерческия уста жаждут золотого мусора Золотого Мусорщика. Когда мистрисс Боффин выезжает с мисс Вильфер, или когда мистер Боффин прогуливается, семеня мелкою рысью, рыбный торговец снимает шляпу с видом самого искренняго почтения. Его люди обтирают пальцы шерстяными фартуками прежде, чем осмелятся сделать под козырек мистеру Боффину или его леди. Зевающая лососина и золотой головель, лежащия на мраморном прилавке, кажется, поднимают глаза в их сторону и непременно подняли бы руки, еслибы таковые у них имелись, в знак благоговейного удивления. Мясник, хотя довольно тучный и зажиточный человек, не знает, что с собой делать: так старается он выразить смирение и покорность, когда проходящие мистер и мистрисс Боффин завидят его в его мясной лавке. Воффиновой прислуге делаются подарки, и льстивые люди, имеющие какие-нибудь деловые отношения к мистеру Боффину, встречая вышеупомянутых слуг и а улице, делают им некоторые соблазнительные обещания, в случае если состоится то или то. Например: "ежели бы я быль так счастлив, что получил бы от мистера Боффина такой-то заказ или такое-то поручение, любезный друг, то с моей стороны последовало бы нечто такое, что, надеюсь, было бы вам не совсем неприятно".

Но никто лучше секретаря, распечатывающого и читающого письма, не знает, какая осада поведена против человека, отмеченного цсрстом известности. О, какое разнообразие мусора является глазам, предлагаемое в обмен за золотой мусор Золотого Мусорщика! Требуется полкрон на постройку пятидесяти семи церквей, надо шиллингов на подновление сорока двух домов приходских священников, полпенсов на устройство двадцати семи органов, почтовых марок на воспитание тысячи двух сот детей. Не то, чтоб именно полкроны, шиллинги, полпенни или почтовые марки требовались от мистера Боффина, но нельзя не видеть, что он именно таких свойств человек, что от него можно ждать пополнения суммы. А затень благотворительные учреждения, брат мой о Христе! Они постоянно в затруднениях, но необыкновенно расточительны по таким ценным статьям, как типографская печать и бумага. Огромное, толстое, частное, двойное письмо, запечатанное герцогскою короной: "Дорогой сэр. - Изъявив согласие председательствовать на предстоящем годичном обеде такого-то Фонда и сознавая себя глубоко проникнутым громадною пользой этого благородного учреждения, сознавая притом величайшую важность того, чтоб оно было поддержано списком распорядителей, который показал бы публике, что в нем принимают участие популярные и достойные, люди, я взялся просить вас но этому случаю принять на себя обязанность распорядителя. Ожидая благоприятного ответа вашего до 14-го числа, остаюсь, мой дорогой сэр, вашим покорным слугою, Линсидь. P S. Взнос распорядителя ограничивается тремя гинеями". Это очень дружественно со стороны герцога Линсида (и предусмотрительно в посткриптуме), только это налитографировано сотнями и представляет бледную индивидуальность лишь в адресе мистеру Боффину, эсквайру, прописанном другою рукой.

Вот двое благородных графов и один виконт, соединясь вместе, уведомляют мистера Боффина, эсквайра, также льстиво, что некая почтенная леди на западе Англии предлагала пожертвовать кошелек с двадцатью фунтами стерлингов в пользу Общества или более кошелька, то это не будет портиворечить намерению почтенной леди на западе Англии, лишь бы каждый кошелек был снабжен именем кого-нибудь из членов его почтенного и уважаемого семейства. Это корпоративные попрошайки. По тут же, рядом с ними, личные попрошайки. И как болит сердце секретаря, когда ему приходится иметь дело с А с ними приходится иметь до некоторой степени дело, ибо все они прилагают документы (они зовут свою пачкотню документами, хотя эти документы относятся к достойным этого имени бумагам, как рубленая телятина к теленку), невозвращение коих было бы разорением их, - то-есть, они теперь совершено разорены, а тогда еще совершеннее, разорятся. Меж этих корреспондентов было несколько генеральских дочерей, издавна привыкших ко всякой роскоши в жизни (кроме орфографии), которые никак не думали, отправляя любезных отцов своих на войну в Испанию, чтоб им когда-нибудь пришлось обращаться к тем, кого Провидение в неисповедимой мудрости благословило несметным золотом, и из среды коих оне избрали имя Никодима Боффина, эсквайра, для первой, девственной попытки, понимая, что у него такое сердце, какого еще не бывало. Секретарь также познал, что откровенность между мужем и женой редко бывает возможна под гнетом бедствия: так многочисленны были жены, бравшияся за перо, чтобы попросить у мистера Боффина денег тайком от их преданных мужей, которые никогда бы не позволили этого; и, с другой стороны, так многочисленны были мужья, бравшиеся за перо, чтобы попросить у мистера Боффина денег тайком от своих преданных жен, которые мгновенно лишились бы чувств, еслиб имели хоть тень подозрения относительно этого обстоятельства. Были также и вдохновенные попрошайки. Эти еще вчера сидели, грезя над огарком свечи, который скоро погаснет и оставит их в потемках на остаток ночи, как вдруг, вероятно, некий ангел шепнул душе их имя Никодима Боффина, эсквайра, осветив ее лучами надежды и даже ободрения, которым они так давно были чужды! Сродны этим были дружески-наставленные попрошайки. Они вкушали холодный картофель с водой, при дрожащем, унылом свете зажигательной спички на квартире (плата значительно просрочена и жестокосердая хозяйка грозит изгнать "как собаку" на улицу), как внезапно умный друг, случайно заглянувший, сказал им: "пишите немедленно Никодиму Боффину, эсквайру", и неотступно настаивал на том, чтобы это было сделано. Были также благородно-независимые попрошайки. Эти, во дни изобилия, считали золото прахом, и до сих пор это чувство было им единственной помехой к накоплению богатства, но они не просят праха Никодима Боффина, эсквайра; нет, мистер Боффин, свет может назвать это гордостью, жалкою гордостью, если хотите, но они не взяли бы, еслиб вы даже сами предлагали. Ссуда, сэр, на три с половиною месяца, считая с нынешняго дня, по пяти процентов, которые вносились бы в какое-либо благотворительное, заведение, по вашему указанию, - вот все, чего желают от вас, а если вы будете столько малодушны, что откажете, то разсчитывайте на презрение сих высоких душ. Кроме того, были попрошайки, привыкшия чрезвычайно аккуратно вести свои дела. Эти покончат с собой в четверть первого по полудни, во вторник, если до того времени не будет получена почтовая контромарка от Никодима Боффина, эсквайра. Если же она придет после четверти первого пополудни во вторник, то нечего и посылать ее, так как они будут тогда (составив точный меморандум страшных обстоятельств своих) в холодных объятиях смерти. Были также попрошайки верхом на коне, в обратном смысле пословицы: посади нищого на конь, мне поедет к чорту на кулички. Они уже на коне и готовы отправиться по большой дороге к богатству. Цель перед ними, дорога превосходная, шпоры прицеплены, конь ретив, но в последний миг, за недостатком какой-нибудь специальности, часов, скрипки, астрономического телескопа, электрической машины, они должны навсегда слезть с коня, если не получат стоимости их деньгами от Никодима Боффина, эсквайра. Менее доступны описанию попрошайки, поднимавшияся на отважные хитрости. Эти, которым ответ следовало адресовать на начальные буквы их имени в сельскую почтовую контору, просят донской рукой, может ли некая, не имеющая возможности открыть Никодиму Боффину, эсквайру, свое имя, которое заставило бы его содрогнуться, еслиб оно было сообщено ему, - просить о немедленной ссуде двух сот фунтов из неожиданных богатств, которых благороднейшая привиллегия состоять в доверия к обыкновенному человечеству?

В таком страшном болоте стоит новый дом, и в нем-то должен барахтаться секретарь, погрязши в нем по горло. А еще надо взять в разсчет всех на свете людей, изобретающих изобретения, которые не действуют, и всех на свете дельцов, обделывающих делишки, хотя на этих людей надо смотреть как на аллигаторов ужасного болота, лежащих тут с тем, чтобы стащить в трясину Золотого Мусорщика.

питает замысел сделать открытие. Ибо если человек с деревянною ногой лежит растянувшись на животе и заглядывает под кровати, и прыгает по лестницам, будто какая-то допотопная птица, осматривая верхи шкафов и буфетов, и запасается железным ломом, который он безпрестанно сует и тыкает в мусорные кучи, то есть вероятность думать, что он чего-то ищет.