Наш общий друг.
Часть вторая.
II. Тоже воспитательная.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Наш общий друг. Часть вторая. II. Тоже воспитательная. (старая орфография)

II. Тоже воспитательная.

Хозяйка дома, кукольная швея и пронзводчица разукрашенных кирпичиков и перочисток, сидела в своем низенькомт креслице, распевая в потемках, пока не вернулась Лиза.

-- Ну, Лиза-Мыза-Киса, - сказала она прервав песню, - что нового на дворе?

-- Что нового дома? - ответила Лиза, шутливо приглаживая густые, длинные, великолепные волосы, что так роскошно и красиво росли на голове кукольной швеи.

-- Посмотрим, - сказал слепой. Ну, последняя новость та. что я не выйду за твоего брата.

-- Нет?

-- Не-ет, - качнула она головой и подбородком. - мальчишка не по мне.

-- Что ты скажешь об его учителе?

-- А есть что я думаю, что у него кое-что ужь есть на примете.

Лиза отошла, заботливо опустив волосы на сутуловатые плечики, и зажгла свечу; маленькая зала оказалась довольно темною, но в порядке и чистоте. Она поставила свечи на камин, поодаль от глаз швеи; потом отворила дверь из комнаты и дверь на улицу и повернула низенькое креслице с его владелицею к воздуху. Вечер был душный, и так всегда в хорошею погоду устроивались оне после дневной работы. Сама Лиза уселась рядом с маленьким креслом и взяла протянувшуюся к не;i маленькую руку с видом покровительства.

-- Вот это то самое время, которое любящая тебя Дженни Рен зовет лучшим временем дня и ночи, - сказала хозяйка дома.

Настоящее имя её было Фанни Кливер; но она прибрала себе имя мисс Дженни Рен {Wren, название крошечной птички, королька.}.

-- Я думала, - продолжала Дженни, - сидя за работою сегодня, как бы это было хорошо, еслибы мне все с тобою жить до тех пор, пока я не выйду замуж или пока не посватаются за меня. Потому что, когда за мною станут ухаживать, я заставлю его делать многое, что ты для меня делаешь; он не мог бы расчесать мне волос, как ты, или подсобить мне на лестнице, как ты; по с его грубыми ухватками он мог бы носить заказчикам мою работу или получать заказы. И он будет. Он у меня набегается.

У Дженни Рен было свое тщеславие, но, к счастию для нея, в сердце не было замыслов более сериозных, чем те разнообразные пытки и муки, которым в свое время подвергнется он.

-- Где б он теперь ни был и кто б он такой ни был, - сказала мисс Рен, - я знаю еги плутни и ухватки, и он смотри у меня.

-- Ты уж но черезчур ли жестока к нему? - спросила её подруга, улыбаясь и приглаживая её волосы.

-- Ни капельки, - возразила мудрая мисс Рен, с видом обширной опытности. - Дружок, эти господа перестанет и думать о тебе, коли ты по будешь пожестче с ними. Но я сказала, еслибы мне все с тобою жить!.. Ах, как много в этом еслиб!.. Не правда ли?

-- Я не намерена разлучаться с тобою, Дженни.

-- Не говори этого, а то ты сейчас же и уйдешь.

-- Разве ты так мало полагаешься на меня?

-- На тебя можно положиться больше, чем на серебро и золото.

Кто стучится?

Гренадер.

А чего ему угодно?

Кружку пива, например.

-- И больше нечего, дружок!

Мужская фигура остановилась на мостовой у наружной двери. - Мистер Евгений Рейборн, - сказала мисс Рен, - вы это?

-- Звали так, - был ответ.

-- Коли добрый человек, так войдите.

-- Хоть и не добрый, а войду, - сказал Евгений.

Он подал руку Дженни Рен, и подал руку Лизе, и стал прислонясь у дверей, возле Лизы. Он сказал, что бродя с сигарой (она докуривалась и погасла между тем), забрел на возвратном пути в эту сторону и заглянул к ним мимоходом, не видалась-ли она с братом в этот вечер?

-- Да, - сказала Лиза, немного смутившись.

-- Милостивая снисходительность со стороны нашего братца! Мистер Евгений Рейборн полагает, что встретил юного джентльмена там на мосту. Кто такой шел с ним вместе?

-- Школьный учитель.

-- Должно-быть так. Похоже на то.

Лиза сидела так покойно, что трудно было сказать, в чем выражалось её смущение, и, однакож смущение её было очевидно. Евгений был развязен, как всегда; но можсть быть, в то время, как она сидела с опущенными глазами, легко было заметить, что порой внимание его сосредоточивалось на ней более, чем на других предметах, хоть на самое короткое время

-- Мне нечего сообщить вам, Лиззи, - сказал Евгений. - Но обещав вам, что друг мой Ляйтвудь не будет спускать с глаз мистера Райдергуда, я хочу по временам возобновлять уверение в том, что помню свое обещание и не даю моему приятелю остывать.

-- Я не сомневалась в этом, сэр.

-- Вообще я признаю себя таким человеком, в котором все-таки надо сомневаться, - холодно ответил Евгений.

-- Почему же так? - спросила острая мисс Рень.

-- По той причине, дружок, - сказал повеса, - что я дрянной, ленивый пес.

-- Зачем же вы не преобразитесь в доброго пса? - спросила мисс Рен.

-- По той причине, дружок, - отвечал Евгений, - что не для кого. Обдумали ли вы предложение, Лиззи?

-- Я думаю о нем, мистер Рейборн, но еще не могла решиться принять его.

-- Ложная гордость! - сказал Евгений.

-- Не думаю, мистер Рейборн, не полагаю.

-- Ложная гордость, - повторил Евгений. - Что ж это еще может быть? Дело само по себе ничего не стоит. Дело ничего не стоит для меня. Что это может стоить мне? Я желаю быть кое-кому полезен, сделать доброе дело в первый раз в жизни; я хочу платить некой способной особе вашего пола и возраста такое-то количество (или лучше сказать такую-то малость) презренных шиллингов, чтоб она приходила сюда по таким-то вечерам в неделю и давала бы вам уроки, в которых вы теперь не нуждались бы, еслибы не были самоотверженною дочерью и сестрою. Вы знаете, как хорошо иметь некоторое образование, иначе вы никогда не посвятили бы себя так страстно на доставление его вашему брату. Отчегож вам самим не иметь его, в особенности, если друг наш, мисс Рен, также им воспользуется? Еслиб я предлагал себя в учители или хотел находиться при уроках, - это было бы неловко. Но это такое дело, что я могу быть на другой половине земного шара, или даже вовсе не быть на земном шаре. Ложная гордость Лиззи, потому что истинная гордость не стала бы стыдиться вашего неблагодарного брата. Истинная гордость не принимала бы здесь школмейстеров, будто докторов, для консультации в опасном случае. Истинная гордость принялась бы за дело и сделала бы его. Вы это очень хорошо знаете, потому что ваша истинная гордость завтра же сделала бы это, еслиб у вас были средства, которых ваша ложная гордость не позволяет мне доставить вам. Хорошо же. Я ничего более не скажу; скажу только то, что ваша ложная гордость вредит вам самим и памяти вашего покойного отца.

-- Как отца, мистер Рейборн? - спросила она с тревогой в лице.

-- Как? Можно ли спрашивать? Упрочивая последствия его невежественного и слепого упорства, не желая исправить зло, которое он вам причинил, делая так, чтобы лишение, на которое он осудил вас, навсегда осталось на его душе.

Казалось, он задел чувствительную струну в ней, за час только говорившей об этом с братом. Это звучало тем сильнее, что в самом говорившем произошла на ту минуту перемена: в нем мелькнуло нечто похожее на живое чувство, на искреннее убеждение, оскорбленное подозрением, на великодушное и безкорыстное участие. Она почувствовала, что все эти качества в нем, обыкновенно столь легком и безпечном, были в некотором соотношении с противоположными чувствованиями, которые боролись с её сердце. Как она непохожа на него, как она ниже его, она, отвергнувшая это безкорыстное участие, по суетному подозрению, что он заискивал к ней, что он увлекался какими-нибудь прелестями, которые он мог найти в пей.

Бедная девушка, чистая сердцем и помыслом, не могла перенесть этой мысли. Падая в собственных глазах, как только заподозрила себя в этом, она опустила голову, как будто она нанесла ему какое-нибудь злостное и жестокое оскорбление, и залилась слезами.

-- Полноте, - нежно сказал Евгений: - надеюсь, что я не огорчил вас. Я хотел только выставить вам это дело в настоящем свете, хотя, сознаюсь, я сделал это довольно своекорыстно, потому что обманулся.

Обманулся? В чем? В том, что ему не удалось оказать ей услугу? В чем же еще мог он обмануться?

-- Это не разобьет моего сердца, - смеялся Евгений, - не будет целых двое суток томить меня; но я искренно досадую. Я мечтал сделать эту безделицу для вас и нашего друга, мисс Дженни. Задумать и сделать что-нибудь хоть немножко полезное, это было для меня новостью, и это имело для меня некоторую прелесть. Я вижу теперь, что надо было лучше распорядиться. Надо было притвориться, что я делаю это для нашего друга мисс Дженни. Я должен был нравственно подняться на ходули с видом сэр-Евгения Щедрого. Но, клянусь душой, я не люблю ходуль; лучше уж потерпеть неудачу, нежели влезать на ходули.

Если он хотел подладиться к тому, что было в мыслях у Лизы, так это было очень ловко сделано. Если он попал в её мысль случайно, так это был несчастный случай.

-- Это так просто давалось мне, - сказал Евгений: - мячик, казалось, невзначай мне в руки попал! Мне случилось довольно оригинально встретиться с вами, Лиззи, при известных вам обстоятельствах. Случилось, что я мог обещать вам присмотреть за этим лжесвидетелем Райдергудом. Случилось, что я мог доставить вам маленькое утешение в горький час отчаяния, - сказавь вам, что не верю ему. По тому же поводу я вам говорил, что я самый ленивый и последний из законоведом, но все лучше, чем никто, и что вы можете вполне надеяться на мою, а также и на Ляйтвудову помощь вашим усилиям очистить отца. Так-то впоследствии я и забрал себе в голову, что могу помочь вам - и так легко! - очистить отца вашего от другого нарекания, о котором я упоминал за несколько минут, на этот раз уже справедливого и действительного. Надеюсь, что дело теперь ясно; я душевно скорблю о том, что опечалил вас. Я ненавижу хвастовства добрыми намерениями, но мои намерения были, действительно, честны и просты, и я желал бы, чтобы вы это знали.

-- Я никогда не сомневаюсь в том, мистер Рейборн, - сказала Лиза, раскаиваясь тем более, чем менее был он настойчив.

-- Мне очень приятно слышать это. Даже еслибы вы сразу поняли все намерение мое, так, полагаю, не отказали бы. Но так ли? Как вы думаете?

-- Я, я полагаю, что нет, мистер Рейборн.

-- Хорошо! Зачем же отказываться теперь, когда вы это понимаете?

-- Не легко мне говорить с вами, - ответила Лиза, немного смутясь, - потому что вы заранее знаете все, что из моих слов должно следовать, лишь только я скажу что-нибудь.

-- Пусть же и последует то, что из ваших слов следует, - засмеялся Евгений, - и положите конеп моему искреннему огорчению. Лиззи Гексам, как человек, искренно уважающий вас, как ваш друг, как бедный, но честный джентльмен, клянусь, я совершенно не понимаю, почему вы колеблетесь.

В его манере и словах проглядывала откровенность, доверчивость, возвышенное над всякою мнительностью великодушие, и все это победило бедною девушку; и не только победило, но снова дало ей почувствовать, что пред тем она находилась подт влиянием качеств противуположных, предводимых тщеславием.

-- Я не стану колебаться, мистерь Рейборн. Надеюсь, вы не будете обо мне дурного мнения за то, что я сколько-нибудь колебалась. За себя и за Дженни... Позволишь мне отвечать за тебя, милая Дженни?

"Да!" так внезапно, как будто отрезала, а не выговорила это односложное слово.

-- За себя и за Дженни с благодарностью принимаю ваше доброе предложение.

-- Решено и кончено! - сказал Евгений, подавая Лизе руку, предварительно слегка махнув ей, как будто отмахнув прочь все дело. Надеюсь, вперед не будете делать из мухи слона.

Тут он принялся шутливо болтать с Дженни Рен.

-- Я хочу завести себе куклу, мисс Дженни, - сказал он

-- Лучше бы вам этого не делать, - возразила швея.

-- Отчего же так?

-- Вы, наверно, сломаете, ее. Вы, дети, все так делаете.

-- А знаете, от этого польза вашему ремеслу, мисс Рен, - ответил Евгений. - Так точно ломка обещаний, контрактов, условий всякого рода обращается в пользу моему ремеслу.

-- Ничего этого я не знаю, - возразила мисс Рен, - а лучше бы вам заказать перочистку да прилежнее делами своими заниматься, и перочисткой перья обтирать.

-- Ну, еслибы все мы были такими прилежными, как вы, хлопотунья, и принимались бы за работу, как только могли бы ползать, так от этого вам же было бы вредно.

-- Вы хотите сказать, - ответило крошечное создание, с краской, выступившею на лице: - вредно для спины и ног?

-- Нет же, лет, - сказал Евгений, возмутившийся, надо отдать ему справедливость, при одной мысли о шутке над её калечеством: - вредно для вашего ремесла, для ремесла вашего вредно. Еслибы мы все садились за работу, как только могли бы действовать руками, тогда прощай кукольные швеи.

-- Пожалуй, что и так, - возразила мисс Рен, - и у вас, дети, иногда бывает кое-что похожее на мысль. - Потом вдруг она переменила тон. - Говоря о мыслях, Лиза (оне сидели рядом, как прежде), я удивляюсь отчего это, когда я тут работаю, работаю совершенно одна, в летнее время, я слышу запах цветов?

-- Да просто я думаю, - вяло сказал Евгений (ему надоела уже хозяйка дома), - вы слышите запах цветов, потому что слышите.

-- Нет, - сказало маленькое создание, оперев одну руку на ручку кресла, а подбородок на эту руку, и безцельно глядя вперед: тут нет по соседству цветов. Все, что угодно, только не то. И однакож, сидя за работой, я слышу целые поля цветов. Я слышу запах роз, так, что кажется, будто вижу на полу целые кучи розовых лепестков.

-- Приятно иметь такия мечты, милая Дженни, - сказала её приятельница, взглянув, на Евгения, как будто спрашивая, не даны ли оне малютке в вознаграждение.

-- Я так и думаю. А птички, что я слышу! О, - вскрикнуло маленькое создание, протягивая руку и взглядывая вверх: - как оне поют!

Мгновенно, в её лице и телодвижении появилось нечто истинно-прекрасное, нечто вдохновенное; но тотчас же подбородок задумчиво опустился на руку.

-- Мои птицы поют лучше других, и цветы мои лучше других пахнут. Когда я была еще маленьким ребенком (это было сказано таким тоном, будто это было целые столетия тому назад), те дети, которых я видала по утрам, очень отличались от всех других. Они не были похожи на меня. Во мало того, что они не были на меня похожи, также и на соседских детей. Они были совсем особенные, прекрасные. Они не зябли, не тревожились, не были оборваны, не были избиты; они никогда не пугали меня пронзительным криком, никогда не насмехались надо мною. И сколько их было! Все в белом, с чем-то светлым по краям одежды и на голове, чего я никогда не могла подделать в работе, хотя уж так хорошо знаю это. Они спускались длинными светлыми покатистыми рядами, и говорили все разом: "кто это страдает! Кто страдает?" А когда я говорила кто, они отвечали: "Пойдем, поиграем". Тут я говорила: "я никогда не играю! Я не могу играть!" И они вились вокруг меня, подхватывали меня, и мне становилось легко. Как мне было хорошо и покойно, пока они не спускали меня, говоря все разом: "Потерпи, мы опять придем". Когда бы они ни появлялись я обыкновенно узнавала, что они близко, еще не видя длинных лучистых рядов, но уж издали слыша, как они спрашивали все разом: _ч, кто тут страдает? Кто страдает?" Я бывало вскрикну: "Ах, милые, милые! это я несчастная! сжальтесь надо мною Возьмите меня, облегчите меня!"

Постепенно вдаваясь в воспоминания, она подняла руку восторженный взор заблистал снова, и она стала вполне прекрасную. Остановись на мгновение, замолчав, прислушавшись с улыбкою в лице, она огляделась и пришла в себя.

-- Какою жалкою дурочкой вы меня считаете, не правда ли, мистер Рейборн? Не даром я вам так надоела; уж я это вижу; но сегодня суббота, и я не задерживаю вас.

-- Ну да, сегодня субота, - отвечала она, - дитя мое придет домой. А мое дитя безпокойное, злое дитя. Мне не хотелось бы, чтобы вы видели моего ребенка.

-- Куклу? - сказал Евгений, не понимая и ожидая объяснения.

Но едва Лиза почти однеми губами шепнула два слова: "отец её", - он уже не медлил и тотчас же распрощался. На углу улицы он остановился закурить другую сигару и может быть, задать себе вопрос о том, что такое он делает. Если так, то ответ должен был выйти самый неопределенный и смутный. Кто же знает, что он делает, если сам он не заботится о том, что делает!

Когда он поворачивал за угол, на него наткнулся человек, пробормотавший извинение. Поглядев ему в след, Евгений заметил что тот пошел к двери, из которой сам он только что вышел.

Как только человек ввалился в комнату, Лиза встала и хотела уйти.

-- Но уходите, мисс Гексам, - почтительно сказал тот, растягивая слова и с трудом выговаривая. - Не бегите несчастного человека с разбитым здоровьем. Удостойте бедного больного вашею компаниею. Это - это не пристанет.

Лиза пробормотала, что у нея есть кое-какое дело в своей комнате и пошла наверх.

-- Как поживает моя Дженни? - робко сказал человек: - как поживает моя Дженни Рен, лучшее из детей, предмет нежнейшей привязанности разбитого духом больного?

На это хозяйка дома, в повелительной позе вытянув руку, возразила с безответственною едкостью: Иди, иди в свой угол! Сейчас же иди в свой угол!

Несчастное позорище будто собиралось предъявить возражение, но, не осмеливаясь противиться хозяйке дома, одумалось, пошло и село на особый позорный стул.

-- О-о-о! - крикнула хозяйка дома, уставясь на него пальчиком: - старый! О-о-о! Злой! Что это такое?

Дрожащая фигура, разслабленная и разрушавшаяся с головы до ног, протянула обе руки, будто открывая переговоры о мире. Постыдные слезы наполнили глаза и залили красные пятна на щеках. Раздутая свинцового цвета нижняя губа затряслась с плаксивым звуком. Вся невзрачная развалина, с истоптанных башмаков до преждевременно поседевших редких волос, съежилась, - не от сознания достойного назваться сознанием, этой ужасной перемены ролями, но жалко моля об освобождении от выговора.

-- Я знаю все эти плутни и ухватки! - кричала Дженни. - Я знаю, где ты был! (Для этого открытия, впрочем, не требовалось проницательности). О! противная старая бочка!

Самое дыхание этой фигуры было отвратительно, так как она совершала эту операцию с усилием и хрипом, будто попорченные часы.

-- Раб, раб, раб с утра до ночи, - продолжала хозяйка дома, - и все для этого! Что это такое?

В этом грозном, что было нечто странно путавшее это существо. Еще прежде, чем она произносила это грозное слово, он уже предусматривал его, и съеживался до крайняго предела.

Не стыдно ли вам самих себя?

-- Да, дружок, - пробормотал отец.

-- Ну, - сказала хозяйка дома, уничтожая его величественным сосредоточением силы духа прежде, чем прибегнуть к сильному слову: что это такое?

-- Обстоятельства от меня не зависящия, - оговорилось жалкое существо в оправдание себе.

-- Я вас пообстоятельствую, я вам покажу зависимость, передразнила хозяйка дома с необыкновенною энергией: - поговорите еще у меня. Я вас отдам в полицию и заставлю оштрафовать на пять шиллингов; вы не можете заплатить а я не заплачу за вас денег, и вас сошлют на всю жизнь. Как вам нравится ссылка на всю жизнь?

-- Ну-ка, ну! - сказала хозяйка дома, ударяя но стулу с озабоченным видом и качая головою и подбородком. - Вы знаете, что надо делать: выкладывайте ваши деньги сию минуту.

Послушное существо стало шарить в карманах.

-- Верно промотал целое состояние из своего заработка, - сказала хозяйка дома. - Выкладывайте сюда! Все, что есть! Все до копейки!

Сколько хлопот собирать эти копейки по карманам похожим на уши лягавых собак: ищешь их в этом кармане и не находишь; не ждешь их в том и минуешь; не находишь никакого кармана там, где бы должен быть карман.

-- Больше нету, - было покаянным ответом с утвердительным кивком головы.

-- Посмотрим. Ну, вы знаете, что надо делать. Выворачивайте карманы на изнанку!крикнула хозяйка дома.

Он повиновался. И еслибы что-нибудь могло выказать его еще более презренным и более жалко-смешным, чем прежде, так это такая выставка своей особы.

-- Тут только семь шиллингов да восемь с половиною пенсов! - воскликнула мисс Дженни, приведя кучу в порядок. - У, старый блудный сын! С голоду умрете...

-- Еслибы с вами поступать как следует, - сказала Дженни: - вас бы надо кормить спичками с кошачьею говядиной {В Лондоне, по дороговизне мяса, кошек кормят особенною, плохою говядиной из падали и т. п., продаваемою по порциям на спичках уличными разносчиками. Еще издали, заслышав крик их, кошки выбегают на крыльцо и мурлычат. Замечательно, что оне предпочитают это мясо свежему.}, еще, пожалуй, однеми дичками, когда кошки поели бы уж говядину. Ну пора спать!

Когда он шатнулся из угла, повинуясь ей, то опять протянул обе руки и промычал: - Обстоятельства, независящия... от власти...

-- Да ступайте же спать, - обрезала мисс Рен, - не говорите со мной. Не прошу. Ступайте спать сию минуту.

Видя впереди новое грозное "что" он избег его повиновением, и слышно было, как он тяжело поднимался по лестнице, как он запер свою дверь и кинулся на постель. Немного спустя сошла Лиза.

-- Ах! Господи спаси нас и помилуй! Надо чем-нибудь на ногах себя поддержать - ответила Дженни, пожимая плечами.

Лиза послала скатерть на скамеечку (более сподручную хозяйке дома, чем обыкновенный стол), поставила простое кушанье, какое обыкновенно бывало у них и придвинула к себе скамейку.

-- Бот и ужин! О чем же ты думаешь, милая Дженни?

-- Я думала, - ответила она, выходя из глубокой задумчивости, - что бы я сделала с ним, еслиб он стал пьяницею?

-- Я заранее позабочусь об этом, но он может надуть меня. Ах, дружок, все эти господа с их плутнями и ухватками так надувают нас! (Маленький кулачок в полном действии). А если так, я скажу тебе, что бы я сделала. Когда б он заснул, я раскалила бы ложку до красна, у меня был бы какой-нибудь кипяток из кострюльки, я взяла бы его, пока шипит, а другою рукой открыла бы ему рот, - а может быть он спал бы еще с разинутым ртом, - и вылила бы ему в глотку, вспузырила бы и задушила бы его.

-- Я уверена, что ты не сделала бы такой ужасной вещи, - сказала Лиза.

-- Я уверена, что и желания такого не было бы.

В продолжении ужина Лиза старалась привести ее в прежнее лучшее состояние духа. Но очарование исчезло. Хозяйка дома была хозяйкой дома, позорного, с комнатою наверху, где презренное существо отравляло и даже оскверняло невинный сон своею скотскою чувственностью. Кукольная швея стала маленькою ворчуньей. В мире жить, мирское творить.

Бедная кукольная швея! Сколько раз роняли ее те самые руки, которым надо было бы поднимать ее! Сколько раз заводили ее в трущобу, когда она нуждалась в проводнике! Бедная крошка, бедная кукольная швея!