Наш общий друг.
Часть третья.
XIV. Мистер Вегг готовит точило для носа мистера Боффина.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Наш общий друг. Часть третья. XIV. Мистер Вегг готовит точило для носа мистера Боффина. (старая орфография)

XIV. Мистер Вегг готовит точило для носа мистера Боффина.

Присутствовав еще несколько раз при чтении жизнеописания скупых, мистер Винас сделался почти необходим по вечерам в Павильоне. Возможность иметь еще одного слушателя чудес, раскрываемых Веггом, или, так сказать, другого счетчика для подведения итога гинеям, находимым в чайниках, дымовых трубах, сеновалах, яслях и других подобных сохранных банках, повидимому, иного увеличивала наслаждение мистера Боффина. Между тем. Сила Вегг, с своей стороны, хотя и имел ревнивый характер, который при обыкновенных обстоятельствах возстал бы против допущения анатома к милости, до того желал не спускать глаз с этого джентльмена, дабы он, будучи оставлен сам себе, не соблазнился сыграть какую-нибудь плутню с документом, у него находящимся, что никогда не упускал случая рекомендовать его вниманию мистера Боффина, как третье лицо, всегда приятное в компании. Мистер Вегг постоянно делал ему еще другое дружеское заявление. После каждого сеанса и после отъезда хозяина мистер Вегг неизменно просил освежить себя видом бумаги, в которой он был товарищем-пайщиком; но никогда не забывать заметить, что только величайшее удовольствие, истекающее из поучительной компании мистера Винаса, незаметным образом заманивало его вплоть до Кларкенвеля, и что и теперь, будучи завлечен в это место духовными силами мистера Винаса, он снова попросит его совершить эту маленькую процедуру, формы ради. "Я хорошо знаю, сэр", прибавил мистер Вегг: "что человек с таким тонким умом, как вы, всегда пожелает проверки, когда представится для этого случай, и зачем же я буду мешать вашим чувствам?"

Некоторого рода ржавчина в мистере Винасе, никогда но уступавшая масляной смазке мистера Вегга настолько, чтоб он под нажимом винта не скрипел и не упирался, была очень заметна около этого времени. Присутствуя на литературных вечерах, он дошел даже до того, что два или три раза поправил мистера Вегга, когда этот, грубо переврав слово, производил безсмыслицу в чтении; вследствие чего, мистер Вегг стал приготовляться к чтению в течение дня, чтобы обойти подводные камни вечером, а не наткнуться на них прямо. При всяком обстоятельстве анатомического свойства он в особенности робел, и если видел какую-нибудь кость впереди, то был готов сделать какую-угодно околесную в сторону от своей дороги, гель ко бы не называть её.

Неблагоприятствующим судьбам угодно было раз вечером окружить корабль мистера Вегга многосложными словами и привесть его в замешательство целым архипелагом самых трудных из них. Предстала необходимость делать промеры каждую минуту и прокладывать путь с величайшею осторожностью, что и заняло все внимание мистера Вегга. Этою дилеммой воспользовался мистер Винас; он всунул лоскуток бумаги в руку мистера Боффина и приложил свой палец к губам себе".

Мистер Боффин, возвратившись домой вечером, нашел, что бумажка заключала в себе карточку мистера Винаса и эти слова: "Буду рад, если почтите посещением касательно вашего собственного дела, около сумерек, завтра вечером".

Вечер следующого дня усмотрел мистера Боффина, как окт. заглядывал на препарированных лягушек в окне лавки мистера Винаса, и усмотрел тоже мистера Винаса, как он караулил мистера Боффина, и как он подал знак этому джентльмену войти в нее. Войдя, мистер Боффин был приглашен сесть на ящик с разными человеческими костями перед камином, и он сел, осматривая лавку удивленными глазами. Уголь горел слабо и по временам вспыхивал; в тусклой мгле все препараты, казалось, щурились и мигали обоими глазами, как и сам Винас. Французский джентльмен хотя и не имел глаз, однакоже, не отставал от других и, казалось, по мере того, как пламя поднималось и упадало, открывал и закрывал свое безглазие так же правильно, как стеклянно-глазые собаки, утки и разные птицы. Головастые младенцы в равной степени обязательно способствовали общему эффекту.

-- Видите, мистер Винас, я не терял времени, - сказал мистер Боффин - Вот и я.

-- Вот и вы, сэр, - подтвердил мистер Винас.

-- Я, вообще, не люблю секретности, - продолжал мистер Боффин - и, надеюсь, вы мне, как следует, объясните, зачем теперь понадобилась вам секретность.

-- Объясню, сэр, - отвечал Винас.

-- Хорошо, - сказал мистер Боффин. - Вы не ждете Вегга, что собой разумеется?

-- Нет, сэр. Я не ждал никого, кроме присутствующого общества. Мистер Боффин взглянул вокруг, как бы принимая под этим ничего не исключающим наименованием и французского джентльмена, и весь кружок, в котором он неожиданно очутился, и повторил: - Присутствующого общества.

-- Сэр, - сказал мистер Винас, - прежде приступа к делу, я буду просить вас поручиться словом и честью, что вы сохраните тайну.

-- Подождите крошечку и дайте нам сообразить, что такое значит это? - отвечал мистер Боффин. - Тайну, надолго ли? На веки вечные?

-- Я понимаю ваш намек, сэр, - сказал Винас, - вы думаете, что дело это, когда его узнаете, может оказаться таким, что вам нельзя будет хранить тайну.

-- Может-статься и можно, - сказал мистер Боффин с осторожным взглядом.

-- Справедливо сэр. Хорошо же, сэр, - заметил Винас, встряхнув свои пыльные волосы для просветления своих мыслей, - скажем другими словами. Я начинаю с вами дело, полагаясь на вашу честь, что вы в нем ни к чему не приступите и не упомянете моего имени в нем без моего ведома"

-- Это откровенно, - сказал мистер Боффин. - Я согласен на это.

-- Вы ручаетесь мне вашим словом и вашею честью, сэр?

-- Дружок мой, - возразил мистер Боффин, - я ручаюсь стоим словом; а как могу я ручаться словом, не ручаясь с тем вместе своею честью, того я не знаю. Я пересортировал пропасть мусора на своем веку и никогда не видал, чтоб эти две штуки клались в разные кучи.

"Совершенная правда, сэр" и потом опять: "Совершенная правда, сэр", прежде чем снова взялся за нить своей речи.

-- Мистер Боффин, если я сознаюсь вам, что я участвовал в замысле, предметом которого были вы, то вы позволите мне упомянуть и благоволите принять в милостивое соображение, что я тогда находился в подавленном состоянии духа.

Золотой Мусорщик, сложив руки на набалдашнике своей толстой палки, опустил на них свой подбородок и, имея в своих глазах что-то насмешливое и причудливое, кивнул и сканал:

-- Совершенно так, Винас.

-- Этот замысел, сэр, есть изменническое злоупотребление вашею доверенностью до такой степени, что мне следовало бы тотчас же объявить вам об этом. Но я не объявил, мистер Боффин, и пошел на такое дело.

Не моргнув глазом, не шевельнув пальцем, мистер Боффин кивнул в другой раз и спокойно повторил:

-- Совершенно так, Винас.

-- Не потому, чтоб я когда-нибудь принимал в этом деле сердечное участие, сэр, - продолжал кающийся анатом, - или смотрел на себя иначе, как с упреком за уклонение от путей науки на путь... - Он хотел сказать "мошенничества", но, не желая быть слишком жестоким к самому себе, сказал с сильным ударением: - Вегговщины.

Невозмутимый и чудной с виду, как всегда, мистер Боффин ответил:

-- Совершенно так, Винас.

-- Итак, сэр, - сказал Винас, - приготовив ваш ум вчерне, я теперь начну препарировать подробности.

За этим кратким препараторским вступлением он начал историю содружеского предприятия и рассказал ее верно. Можно было бы подумать, что она вызвала какой-нибудь признак изумления или гнева, или другого ощущения в мистере Боффине, но она не вызвала ничего, кроме его прежнего замечания: - Совершенно так, Винас.

-- Я удивил вас, сэр, надо думать? - сказал мистер Винас, останавливаясь в недоумении.

Мистер Боффин только ответил по-прежнему:

-- Совершенно так, Винас.

Тут удивление все перешло на другую сторону, перешло к Винасу. Однакож, оно было не продолжительно. Ибо, когда Винас приступил к открытию, сделанному Веггом, а потом к тому, что они оба видели, как мистер Боффин откапывал голландскую бутылку, то этот джентльмен изменился в лице, изменился в своем положении, начал безпокоиться и кончил (когда Винас кончил) тем, что впал в явную тоску, трепет и смущение.

-- Вы лучше меня знаете, сэр, - сказал Винас, оканчивая, - что заключалось в той голландской бутылке, которую вы выкопали и унесли с собой. Я ничего об этой бутылке не знаю, кроме только того, что я видел. Знаю только то, что я горжусь своим промыслом (хотя он был виною большого несчастья, поразившого мое сердце и в равной степени мой собственный скелет), и я намерен жить только своим промыслом. Выражая ту же мысль другими словами, я не намерен поживиться ни одним безчестным пенсом в этом деле. Лучшого я не могу сделать вам удовольствие за то, что вмешался в это дело, как сказать вам, в предостережение, о находке Вегга. По моему мнению, Веггу не зажмешь рта маленькими деньгами, и полагаю так, на том основании, что он тотчас же вошел распределять ваше имущество, как только увидел свою силу. Надобно ли вам заставить его молчать какою бы то ни было ценой, это вы решите сами и примете надлежащия меры. Что же до меня касается, я человек неподкупный. Если у меня спросят правду, я скажу правду; но больше того, что я теперь сделал, я не хочу ничего - Благодарю вас, Винас! - сказал мистер Боффин с сердечным пожатием его руки. - Благодарю вас, Винас! Благодарю вас, Винас! - И он прошелся взад и вперед по лавочке в сильном волнении. - Но, послушайте, Винас, вскоре начал он снова, нервозно садясь опять, - если закупать Вегга, то ведь это мне дешевле не обойдется от того, что вы в стороне будете. Вместо того, чтобы получить половину денег... ведь половина назначалась, кажется? Поровну тому и другому?

-- Назначалась половина, сэр, - отвечал Винас.

-- Вместо этого, он получит все. Мне-то придется заплатить то же, пожалуй, еще больше. Потому, как вы говорите мне, он безсовестный пес и ненасытный мерзавец.

-- Точно так, - сказал Винас.

-- Не думаете ли вы, Винас, - внушал мистер Боффин, смотря в камин, - не чувствуете ли, что могли бы этак прикинуться, что вы все еще с Веггом заодно, все еще в этом деле, пока я не закуплю его, а потом облегчили бы свою совесть и передали бы мне обратно деньги, которые будто вы себе возьмете.

-- А грех-то вы на себя взяли, с Веггом вместе дурное дело делали и поправиться-то хотели? - внушал мистер Боффин.

-- Нет, сэр. Мне кажется, после зрелого обсуждения, что для поправки моего выхода из квадрата надо опять войти в квадрат.

-- Гм! - протянул мистер Боффин. - Что вы хотите сказать? Какой квадрат?..

-- Я хочу сказать, - отвечал Винас твердо и отрывисто, - правота.

-- Мне кажется, - сказал мистер Боффин, ворча перед камином обиженным голосом, - если где правота, так она на моей стороне. - Я имею больше нрав на деньги покойного старика, чем корона. Что такое была ему корона? Только налоги королевские. Тогда как мы с женой были для него все.

Мистер Винас, склонив голову себе на руки и опечалившись от созерцания скупости мистера Боффина, только прошептал чтоб окунуться в роскошь такого настроения своего ума: "она и сама не хотела видеть себя и не хотела, чтобы другие видели ее между костяками".

-- И как я буду жить? - спросил мистер Боффин жалобно, - если мне придется закупать негодяев из того немногого, что я имею? И как мне сделать это? Когда мне приготовить деньги? Когда мне принести их? Вы не сказали, когда он хочет накинуться на меня.

Винас объяснил, при каких обстоятельствах и с какими целями накидка на мистера Боффина отложена до того, как будут свезены насыпи. Мистер Боффин слушал внимательно.

-- А нет, - сказал он с проблеском надежды, - нет никакого сомнения насчет подлинности и числа этого проклятого завещания?

-- Нет никакого, - сказал мистер Винас.

-- Где оно теперь находится? - спросил мистер Боффин льстивым тоном.

-- У меня оно находится, сэр.

-- В самом деле? - воскликнул он с большим нетерпением. - Послушайте, за хорошия деньги, Винас, не согласитесь ли вы бросить его в огонь?

-- Нет, сэр, не соглашусь, - прервал мистер Винас.

-- И мне не отдадите?

-- Это было бы то же самое. Нет, сэр, - сказал мистер Винас.

Золотой Мусорщик, повидимому, готовился продолжать подобные вопросы, как послышалось снаружи постукиванье о мостовою, приближавшееся к двери.

-- Тс! Вегг идет! - сказал Винас. - Спрячьтесь за молодого аллигатора в угол, мистер Боффин, и послушайте сами. Я не засвечу свечи, пока он не уйдет; кроме света от камина, другого не будет. Вегг хорошо знаком с молодым аллигатором и особенного внимания на него не обратит. Подожмите свои ноги, мистер Боффин, а то я теперь пару башмаков под кончиком его хвоста вижу. Хорошенько спрячьте голову за его улыбочкой, мистер Боффин, и вы там преспокойно уляжетесь; позади его улыбочки много себе простору найдете. Он немножко запылился; но он как раз под ваш тон подойдет. Готовы, сэр?

Мистер Боффин едва успел дать утвердительный ответ, как вошел Вегг, пристукивая.

-- Товарищ, - сказал этот джентльмен веселым голосом, - все ли в добром?

-- В са-мом де-ле? - сказал Вегг: - сожалею, товарищ, что вы так медленно поправляетесь; но у вас, ведь, душа большая, не по телу. Ну, а что наш общий капиталец? Припрятан бережно, товарищ?

-- Взглянуть желаете? - спросил Винас.

-- Пожалуйста, товарищ, - сказал Вегг, потирая руки. - Желаю посмотреть на него сообща с вами. В этом роде слова есть, на музыку недавно положены.

"Взгляни лишь глазками своими,

"Я прозакладую свои".

Повернув спину и повернув ключ, мистер Винас достал документ, придерживая его за спой обычный уголок. Мистер Вегг, взявшись за него с противоположного уголка, сел на ящик, освободившийся из-под мистера Боффина, и осмотрел бумагу.

-- В порядке, сэр, - медленно и неохотно признавал он, при нежелании выпустить из руки документ, - все в порядке!

И он жадно следил за своим товарищем, как тот снова повернул спину, и снова повернул ключ.

-- Ничего нового, полагаю? - сказал Винас, опять садясь на свой стул позади прилавка.

-- Есть новенькое, сэр, - отвечал Вегг, - кое-что новенькое последовало сегодня утром. Этот хитрый, старый кулак и хапун...

-- Мистер Боффин? - спросил Винас, бросив взгляд на трех или четырех-футовую улыбку аллигатора

-- Мистера к чорту! - воскликнул Вегг, уступая своему честному негодованию. - Боффин, мусорный Боффин. Этот хитрый боров и клык, сэр, впустил во двор нынешним утром, для вмешательства в нашу собственность, свое подлое орудие, какого-то парня, зовут Слякотью. Каково это? Когда я сказал ему: "что вам здесь нужно, молодой человек? Это двор не общественный", он вынул бумагу от другого Боффинова мерзавца, из-за которого мною пренебрегли! "Сим уполномочивается Слякоть наблюдать за свозкой и присматривать за работой". Это уже черезчур сильно, мне думается, мистер Винас!

-- Вспомните, что он еще не знает о наших правах на имущество, - внушал Винас.

-- В таком случае нужно намек ему сделать, - сказал Вегг, - и такой, чтоб ему немного страху задать. Дайте ему с ноготок, он возьмет и с локоток. Оставьте-ка его в покое на этот раз, что он потом сделает с имуществом? Знаете, что я скажу вам, мистер Винас, вот до чего дошло: я должен по свойски с Боффином распорядиться, а не то я вдребезги разлечусь. Я себя сдерживать не могу, когда смотрю на него. Как увижу, что он свою руку в карман опустит, так мне всякия раз сдается, что это он ко мне в карман лезет. Как услышу, что он денежками звякнет, мне кажется, что это он моими деньгами распоряжается. Плоть и кровь этого выносить не могут. Чего плоть и кровь? - добавил мистер Вегг, сильно раздраженный: - деревяшка не может этого вынести!

-- Но, мистер Вегг, - настаивал Винас, - вы сами первый положили не кидаться на него, пока не будут свезены все насыпи.

-- Но я тоже положил, мистер Винас, - возразил Вегг, - что если он станет шнырить и нюхать вокруг имущества, то его нужно постращать и дать понять, что он тут никаких прав не имеет, и тотчас же забрать его в кабалу. Не была, что ли такая у меня мысль, мистер Винас?

-- Была, точно, мистер Вегг.

-- Точно была, как вы говорите, товарищ, - подтвердил Вегг, приведенный в лучшее расположение сговорчивостью Винаса в этом пункте. - Прекрасно. Что он своего подлого клеврета поместил во дворе, разве это не шнырянье и не разнюхиванье? И за это нос его надо приложить к точилу.

-- Как же вы думаете это сделать, мистер Вегг?

-- Нос-то его к точилу-то приложить? Буду, - отвечал этот уважения достойный человек, - явно оскорблять его. И если он осмелится хоть одно словечко в ответ пикнуть, крикну на него прежде, чем он успеет дух перевести: - прибавь хоть еще одно словечко, старая ты мусорная собака, так ты у меня с сумой пойдешь!

-- Тогда, отвечал Вегг, - мы с ним поладим без малейших хлопот, и я объезжу его и стану кататься на нем, мистер Винас. Я на него хомут надену, вожжи натяну, объезжу его и кататься на нем стану. Только больнее стегать надо старого мусорщика, сэр, больше прыти у него будет. Он мне дорого поплатится, мистер Винас, даю вам слово!

-- Вы говорите очень мстительно, мистер Вегг.

-- Мстительно, сэр? Разве я для забавы его разрушался и падал из ночи в ночь? Разве это я для его забавы ждал дома но вечерам, будто кегли какие, чтобы он разставлял меня и сшибал всякими шарами или книгами, какие ему там привозить с собою было угодно? Я во сто раз лучше его, сэр, в пятьсот раз лучше его, сэр, в пятьсот раз лучше!

Может статься, с коварным намерением довести его до самой худшей степени его настроения, мистер Винас показывал вид, что сомневается в этом.

-- Что? Разве не против этого самого дома, что теперь, к его позору, занят этим червем скоропреходящим, - сказал Вегг, возвращаясь к наисильнейшим выражениям своего осуждения и стуча по прилавку, - я, Сила Вегг, человек в пятьсот раз лучше его, сиживал во всякую погоду, да поджидал какого-нибудь поручения или покупщика? Разве не против этого дома я в первый раз увидел его, как он переваливался в объятиях роскоши, когда я там из хлеба насущного полупенсовые баллады продавал? И разве мне валяться в прахе, чтоб он ногами меня топтал? Нет!

Страшное лицо французского джентльмена осклабилось под влияним каминного света, как будто бы он разсчитывал сколько тысяч поносителей и изменников проживает в такого же рода помещениях, как и мистер Вегг. Даже можно было подумать, что головастые младенцы кувыркались в своих гидрокефалических попытках пересчитать сынов человеческих, превращающих таким же образом своих благодетелей в своих лиходеев. Трех или четырех-футовая улыбка аллигатора, может быть, тоже имела такое значение: все это очень хорошо было известно во глубинах тины за несколько веков раньше.

-- Ну, - сказал Вегг, вероятно отчасти заметив этот эффект, - ваше выразительное лицо говорить, мистер Винас, говорит, что я и безтолковее, и свирепее, чем всегда. Может быть я слишком уж много думал об этом. Прочь, забота скучная! Она прошла, сэр. Я посмотрел на вас и спокоен стал. И в песне говорится, сэр, а вы уж сами извольте подправить ее но вашему вкусу:

Туман пал на сердце, печально без меры;

Туман весь исчезнет с улыбкой Венеры,

И словно как скрипка, сэр, приятно зальется,

И слух наш упьется, душа встрепенется.

Доброй ночи, сэр.

-- В скором времени мне нужно будет два-три словца молвить вам, мистер Вегг, - заметил Винас, - касательно моего участия в том предприятии, о котором мы говорили.

-- Мое время, сэр, - отвечал Вегг, - ваше время. Между тем, будь всем известно, что уж я не позабуду подвесть точило С носу этого мусорного Боффина. Нос его будет приткнут к точилу вот этими руками, мистер Винас, пока из-под него искры дождем не посыплются.

С этим приятным обещанием Вегг, стуча деревяшкой, вышел и затворил за собою дверь лавки.

-- Подождите, дайте свечу зажечь, мистер Боффин, - сказал Винас, - вы тогда удобнее вылезете.

Он засветил свечу, держа ее на всю длину своей руки, а мистер Боффин выбрался из-за аллигагорской улыбки, с выражением лица до того пасмурным, что, казалось, вся эта проделка была задумана и исполнена на счет мистера Боффина для потехи аллигатора.

-- Экое ужасное животное, - сказал мистер Боффин, очищая пыль с рук и ног по выходе из-за аллигатора. - Экое ужасное животное!

-- Аллигатор, сэр? - сказал Винас.

-- Сделайте милость, заметьте, мистер Боффин, - сказал Винас, - что я ни слова не говорил о своем намерении совершенно бросить дело, потому что я ни под каким видом по хотел сделать что-нибудь для вас неожиданное. По, для моего собственного удовлетворения, мне нужно как можно скорее бросить это, мистер Боффин, и я теперь предоставляю вам решить, когда, сообразно с вашими целями, можно будет мне оставит это дело?

-- Спасибо вам, Винас, спасибо вам; но я не знаю, что мне сказать, - отвечал мистер Боффин, - я не знаю, что мне делать. Он и так накинется на меня, и сяк накинется. Он, кажется, непременно хочет на меня накинуться; как вы думаете?

Мистер Винас полагал, что очевидно таково было его намерение.

-- Вы могли бы немножко защитить меня, еслиб остались при этом деле, - сказал мистер Боффин, - вы могли бы немножко ублаготворить его. Как вы думаете, ведь вы можете показать вид, что вы за-одно с ним, Винас, пока бы я извернулся?

Винас естественно спросил, сколько, по мнению мистера Боффина, нужно времени, чтоб ему извернуться.

-- Право, не знаю, - был ответ, данный в совершенно растерянном состоянии. - Все это так запутано. Еслиб я не получил состояния, я бы и думать не стал. Но имея его, тяжело с ним разстаться; скажите сами, не тяжело ли это, Винас?

Мистер Винас предпочитает предоставить мистеру Боффину прийти самому к заключению по такому щекотливому вопросу.

-- Я уж право не знаю, что мне делать, - сказал мистер Боффин. - Если мне просить совета еще у кого-нибудь посторонняго, так это только еще кого-нибудь закупать придется. Эдак я совсем разорюсь. Это уж просто будет бросай все, да в рабочий дом иди. Если с моим молодым человеком, с Роксмитом, посоветоваться, то и его закупать придется. Непременно потом и он на меня накинется, как вот Вегг. Видно моя такая доля, чтобы все на меня накидывалось; должно-быть, такая доля.

Мистер Винас выслушивал эти сетования молча, между тем как мистер Боффин расхаживал взад и вперед, придерживая свои карманы, будто чувствовал в них боль.

-- За всем тем, вы не сказали мне, что вы сами намерены делать, Винас? Коли вы от этого дела отстать хотите, то как вы это сделаете?

Винас отвечал, что так как Вегг нашел документ и передал ему оный, то он имеет намерение передать его обратно Веггу и объявить при этом, что ничего не хочет говорить о нем и ничего не станет делать с ним, и что пусть Вегг действует, как сам знает и отвечает за последствия

-- И тогда он накинется на меня всей своею тушею! - жалобно воскликнул мистер Боффин. - Лучше б уж вы на меня накинулись, а не он; или чтобы вы сообща накинулись, да только бы не он один!

Мистер Винас мог только повторить, что он твердо решился возвратиться на пути науки и шествовать по ним во все дни своей жизни, не накидываться на людей себе подобных, пока они не умрут, и только тогда вязать их по суставам наилучшим, как умеет, образом.

-- Сколько еще времени можете вы подержаться и показывать вид, что с Веггом заодно? - спросил мистер Боффин возвращаясь к своей прежней мысли. - Не можете ли вы подержаться пока насыпей не свезут?

-- Нет. Это слишком продлило бы мое душевное безпокойство, - сказал он.

-- Даже и в таком случае нет, еслиб я вам теперь причину сказал? - спросил мистер Боффин. - Даже в таком случае, еслиб я вам хорошую, настоящую причину сказал?

Если под хорошей и настоящею причиной мистер Боффин разумеет честную и безукоризненную причину, то она может иметь вес для мистера Винаса, хотя бы то было и против его личного желания и спокойствия. Но он должен прибавить, что не видит никакой возможности предъявить такую причину.

-- Приходите ко мне на дом, Винас, - сказал мистер Боффин, - и повидайтесь со мной.

дам вам слово ничего тут не делать без вашего ведома.

-- Решено, мистер Боффин! - сказал Винас после краткого соображения.

-- Спасибо вам, Винас, спасибо вам, Винас! Решено!

-- Когда же мне притти повидаться с вами, мистер Боффин?

-- Спокойной ночи, сэр.

-- И спокойной ночи всей честной компании, - сказал мистер Боффин, окинув глазами вокруг лавки. - Какие все они чудные, Винас! Хотелось бы мне когда-нибудь покороче познакомиться с ними. Доброй ночи, Винас, доброй ночи! Спасибо, Винас, спасибо.

С этими словами он засеменил из лавки на улицу, и засеменил по направлению к своему дому.

"Кто их знает?" разсуждал он на пути, нянча свою палку: "Винас, пожалуй, хочет перехитрить Вегга. Может быт, он хочет забрать меня совсем в руки, когда Вегг будет закуплен, и облупит меня до косточек!"

полдюжины раз брал он свою палку с руки, на которой нянчил ее, и крепко бил её набалдашником в воздух. Должно быть, деревянное лицо мистера Силы Вегга безтелесно представлялось ему в эти минуты, потому что он бил с особенным удовольствием.

Ему оставалось пройти лишь несколько улиц до дома, как маленькая каретка, приближавшаяся с противоположной стороны, миновала его, повернула назад и снова миновала его. Каретка эта была какая-то странная: вот он опять заслышал, как она остановилась позади его, повернула и опять проехала мимо. Потом она снова остановилась, потом снова двинулась и скрылась, но ненадолго скрылась, ибо как только он повернул за угол своей улицы, то видел, что она стоит там.

В ту минуту, как он проходил мимо, из окна её выглянуло женское лицо; а когда он прошел, то услышал женский голос, тихо назвавший его по имени.

-- Что прикажете, мадам? - сказал мистер Боффин, остановившись.

-- Я мистрисс Ламмль, - сказала дама.

-- Не совсем здорова, любезный мистер Боффин; я измучилась - может-быть это и неблагоразумно - от хлопот и безпокойства. Я поджидала вас уж давненько. Могу я переговорить с вами?

Мистер Боффин предложил, чтобы мистрисс Ламмль пожаловала к нему на дом, проехав сотни две-три саженей подальше.

-- Мне бы не хотелось этого, мистер Боффин, если только вы не будете этого требовать. Я чувствую затруднительность и щекотливость моего дела и желала бы избежать необходимости говорить о нем в вашем доме. Вам это покажется очень странно?

Мистер Боффин сказал: - нет, ничего.

обязанности. Я спрашивала моего мужа, (моего любезного Альфреда, мистер Боффин), есть ли это дело обязанности, и он самым положительным образом сказал: да. Я сожалею, что по спросила его раньше. Это избавило бы меня от большого сокрушения.

-- Меня Альфред послал к вам, мистер Боффин. Альфред сказал мне: не возвращайтесь, Софрония, пока не повидаетесь с мистером Боффином и всего не разскажете ему. Что бы он там ни подумал, ему непременно следует знать это. Не угодно ли вам войти в мою карету?

Мистер Боффин отвечал: "извольте", и сел с мистрисс Ламмль.

"Эти уже непременно хотят накинуться на меня", - сказал мистер Боффин про себя. "Что-то будет!"