Повесть о двух городах.
Книга третья. След бури.
VII. Стук в двери,

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Повесть о двух городах. Книга третья. След бури. VII. Стук в двери, (старая орфография)

VII. Стук в двери,

"Я спас его". Да, это не был сон, который так часто снился ему, - он был действительно дома. А жена его, между тем, дрожала от смутного чувства страха, овладевшого ею.

Атмосфера, окружающая их, была так мрачна и насыщена ужасом, а народ был так мстителен и непостоянен. Невинные так часто по злобе и смутному подозрению предавались смерти, и возможно ли было ей забыть, сколько людей, незапятнанных никаким преступлением и таких же дорогих своим близким каким ей был её муж, ежедневно подвергались той участи, которой он только что избег. Сердце её не могло успокоиться, пока чувствовало, что все это может повториться. Тени зимняго вечера начинали уже сгущаться и слышался стук страшных телег, тянувшихся но улицам. Она мысленно следовала за ними и он представлялся ей среди осужденных; она ближе прижалась к нему и задрожала еще сильнее.

Отец утешал ее и сила духа его была поразительна, особенно на ряду с её слабостью. Чердак, башмачное ремесло, номер сто пять, северная башня, все теперь исчезло! Он исполнил свои долг, он сделал то, что обещал, он спас Чарльза! Все могут уповать теперь на него!

Жизнь они вели весьма скромную, не потому только, что во время террора это был самый безопасный образ жизни, наименее всего волнующий чернь, а потому, что они не были богаты, и Чарльз во время своего заключения много потратил на свое скверное пропитание, на плату страже и на поддержание жизни более бедных узников. На этом основании, а также и для избежания домашняго шпиона, они не держали прислуги; гражданин и гражданка, служившие привратниками в этом доме, при случае оказывали им кое-какие услуги. Джерри, которого мистер Лорри передал почти в их полное распоряжение, сделался их постоянным служителем и ночевал у них каждую ночь.

По распоряжении республики единой и нераздельной, (свобода, равенство, братство или смерть) на дверях каждого дома должны были быть помечены имена живущих в нем по возможности более четкими буквами известной величины и на известной высоте от земли. Имя мистера Кренчера также украсило собой дверь дома, а вечером, когда спустились сумерки, в комнату вошел собственник этого имени, только что отпустивший маляра, который по поручению доктора Манетта прибавил к списку имен также имя Шарля Эвремонда, называемого Дарнэ.

Страх и недоверие, царившие в то время, заставляли многих изменять свой образ жизни. В маленьком хозяйстве доктора, как и во многих других, все продукты закупались обыкновенно вечером, в незначительном количестве и в разных давках. Все поступали таким образом, во избежание всевозможных толков и зависти.

Обязанности покупщиков исполняли в течении нескольких месяцев мисс Просс и мистер Кренчер; первая брала с собой деньги, второй корзинку. Каждый вечер около того времени, когда зажигались фонари, они отправлялись по своим делам, - делали закупки и несли домой. Хотя мисс Просс, вследствие продолжительного пребывания своего во французском семействе могла бы говорить, если бы захотела, на французском языке также хорошо, как и на своем собственном, но она не хотела этого; она не любила заниматься таким "вздором", в той же мере, как и мистер Кренчер. Поэтому, входя в какую нибудь лавку, она обращалась к содержателю её, прямо и без разбора произнося первое попавшееся имя существительное, и если оно не соответствовало названию желаемой ею вещи, то она искала глазами эту вещь, затем клала на нее руку и держала ее до тех пор, пока не был заключен торг. Торговалась она, обыкновенно, поднимая пальцы, причем всегда предлагала на один палец меньше, чем просил торговец.

-- Ну-с, мистер Кренчер, - сказала мисс Просс, глаза которой были наполнены слезами радости, - если вы готовы, то и я готова.

Джерри хриплым голосом отвечал, что он готов к услугам мисс Просс. Ржавчина давно уже сошла с его пальцев, но колючки на голове торчали по прежнему.

-- Сегодня нам нужно множество вещей и мы много времени потратим на покупку их, - сказала мисс Просс. - Нам, между прочим, нужно вино. Хорошие тосты услышим мы от этих красноголовых там, где будем покупать вино.

-- Все равно, не поймете, мисс! - отвечал Джерри. - Будут пить, я думаю, не за ваше здоровье, а за черненького.

-- Кто это? - спросила мисс Просс.

Мистер Кренчер объяснил ей после некоторого колебания, что он подразумевал просто черта.

-- Ага! - сказала мисс Просс. - Не нужно я думаю, - особенно дошлого переводчика, чтобы объяснить мысли этих тварей. Кроме ночных злодейств и убийств нет у них других мыслей.

-- Тише, голубчик! Будьте осторожнее, пожалуйста! - воскликнула Люси.

-- Да, да, да, я буду осторожна, - сказала мисс Просс; - скажу только, между нами, надеюсь, что они своими объятиями не пропитали улиц запахом луку и табаку. Ну, моя божья коровка, не отходите от огня до тех пор, пока я не вернусь домой, Позаботьтесь о дорогом супруге, возвращенном вам, и не снимайте милой головки вашей с его плеча, как это вы сделали сейчас, пока не увидите меня снова. Могу я перед уходом предложить вам один вопрос, доктор Манетт?

-- Думаю, что можете свободно, - отвечал доктор, улыбаясь.

-- Не говорите только, ради Бога, о свободе! С нас и так довольно, - сказала мисс Просс.

-- Тише, голубчик! Вы опять? - с укором остановила ее Люси.

-- Хорошо, моя дорогая, - сказала мисс Просс, кивая ей головой. - Видите-ли, ведь я подданная его всемилостивейшого величества короля Георга III. - Мисс Просс присела при этом имени. - Как таковая, я признаю за правило: сбивать врагов его с толку в их политике, разстроить их коварные замыслы; на короле покоятся все наши надежды. Спаси, Боже, короля! {Последния слова Просс взяты ею из текста британского народного гимна.}

Мистер Кренчер в порыве патриотизма повторил, как в церкви, последния слова мисс Просс.

-- Я очень рада, что в вас так много порывов истого англичанина, хотя в то же время мне хотелось бы, чтобы в голосе вашем не было слышно столько холода, - сказала мисс Просс одобрительным тоном. - Но вопрос мой, доктор Маяетт! Не предвидите ли вы, (доброе создание, не желая никому показать, что она замечает, чем все встревожены, говорила совершенно беззаботным тоном), - не предвидите-ли вы когда мы наконец будем в состоянии уехать отсюда?

-- Боюсь, что в настоящее время это очень трудно и опасно для Чарльза.

-- Гм! гм! - сказала мисс Пресс, старательно заглушая невольный вздох и бросая взгляд на золотистую головку своей любимицы, - надо иметь, следовательно, терпение и ждать, вот и все! Будем держать высоко голову и бороться, как говорил обыкновенно мой брат Соломон. Идем, мистер Кренчер! Не трогайтесь-же с места, божья коровка!

Они вышли, оставив у камина Люси, её мужа, отца и ребенка. Они ждали скорого прихода мистера Лорри из банка. Мисс Просс зажгла лампу, но поставила ее в угол, чтобы она не мешала им наслаждаться огнем камина. Маленькая Люси сидела подле дедушки, захватив его руку своими рученкаки, а дедушка рассказывал ей сказку о великой и могущественной фее, которая открыла стену тюрьмы и выпустила оттуда узника, оказавшого когда то услугу этой самой фее. Все было тихо и Люси чувствовала себя гораздо покойнее, чем раньше.

-- Дорогая моя, - сказал отец, прерывая свой рассказ, и нежно беря ее за руку, - держи себя в руках!... В каком ужасном состоянии ты находишься! Всякая безделица, всякий пустяк разстраивают тебя! Тебя! Дочь своего отца!

-- Мне кажется, - сказала Люси, вся бледная и дрожащим голосом, - я слышу какие то странные шаги на лестнице.

-- Дорогая моя, на лестнице тихо, как в могиле.

Не успел он произнести этих слов, как послышался стук в дверь.

-- О, папа, папа! Что это может быть? Спрячьте Шарля! Спасите его!

-- Дитя мое, - сказал доктор, вставая с места и кладя ей руку на плечо, - я спас его. Что за малодушие, друг мой! Пусти меня к двери.

Он взял лампу в руки, прошел две промежуточные комнаты и открыл двери. Послышались тяжелые шаги, и вслед за этим в комнату вошли четыре человека в красных шляках, вооруженные саблями и пистолетами.

-- Гражданин Эвремонд, называемый Дарнэ, - сказал первый.

-- Кто ищет его? - спросил Дарнэ.

-- Я ищу его. Мы ищем его, Я знаю тебя, Эвремонд! Я видел тебя сегодня перед трибуналом. Ты снова пленник республики.

-- Скажите мне, на каком основании меня снова арестуют?

-- Достаточно с тебя и того, что ты возвращаешься в Консьержи и вызываешься к суду на завтра. Ты узнаешь обо всем завтра.

на груди шерстяную красную рубаху и сказал:

-- Вы говорите, что знаете его. А меня вы знаете?

-- Да, знаю, гражданин доктор!

-- Мы все знаем гражданина доктора, - отвечали остальные трое.

Он разсеянно обвел их одного за другим глазами и после минутного молчания сказал тихим голосом:

-- Гражданин доктор, - отвечал первый уклончиво, - на него донесли комитету Сент-Антуанского предместья. Этот гражданин, - указал он на того, который вошел вторым после него, - из предместья.

Указанный гражданин кивнул головой и прибавил:

-- Он обвиняется Сент-Антуанским предместьем.

-- В чем? - спросил доктор.

прежде всего. Народ облечен верховными правами. Эвремонд, мы должны спешить!

-- Одно слово, - сказал доктор. - Скажите мне, кто донес на него?

-- Это ведь против правил, - ответил первый. - Но вы можете, пожалуй, спросить об этом представителя Сент-Антуанского комитета.

Доктор взглянул на последняго. Тот смешался, неловко переступил с ноги на ногу, погладил бороду и сказал, наконец:

-- Ты об этом спрашиваешь, гражданин доктор?

-- Да!

-- Тогда, - отвечал Сент-Антуанец, бросая на него странный взгляд, - тебе ответят на это завтра. Сегодня, я нем.