Повесть о двух городах.
Книга третья. След бури.
XI. Сумерки.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Повесть о двух городах. Книга третья. След бури. XI. Сумерки. (старая орфография)

XI. Сумерки.

Приговор к смерти ни в чем неповинного человека, как громом сразил его несчастную жену. Но она не произнесла ни единого звука, - так силен был голос души её, говоривший ей, что только она одна во всем мире может поддержать его при обрушившемся на нем ударе и не должна увеличивать его отчаяния своим малодушием.

Трибунал отсутствовал в эту минуту; судьи вышли на улицу, чтобы принять участие в какой то общественной демонстрации. Шум и движение расходившагося по разным корридорам народа, еще не успели стихнуть, когда Люси протянула руки к своему мужу. На её лице ничего не было кроме любви и утешения.

-- Если бы я могла прикоснуться к нему! Если бы я могла обнять его! О, добрые граждане, сжальтесь над нами!

Никого не было, кроме тюремщика, двух человек из тех четырех, которые арестовали осужденного, и Барсада. Весь народ вышел на улицу. Барсад сказал остальным: - "пусть обнимаются. Ведь это всего одна минута!" - Все молча согласились на это и, подняв ее, перенесли через стулья к возвышенному месту, где он принял ее в свои объятия.

-- Проста, безценная любовь души моей! Прими мое последнее благословение. Мы встретимся с тобою там, где усталые обретают покой.

-- Я все перенесу, дорогой Шарль! Я получу поддержку свыше и ты не горюй обо мне. Благослови на прощанье нашу дочь!

-- Я благословляю ее через тебя. Я целую ее через тебя. Я прощаюсь с нею через тебя.

-- О, дорогой мой муж!... Нет!... Еще минуту!. - Он попробовал высвободиться из её объятий. - Мы не долго будем разлучены с тобой. Я чувствую, что сердце мое понемногу разобьется. Но я буду исполнять свой долг, пока могу, а когда я покину ее, Бог пошлет ей друзей, как Он послал мне.

Отец последовал за ней и хотел упасть перед ними на колени, но Дарнэ протянул руку и не допустил его до этого.

-- Нет, нет! - воскликнул он. - Что же вы сделали такого, чтобы преклоняться перед нами? Мы знаем теперь, какую страшную душевную борьбу вы пережили. Мы знаем теперь, сколько перестрадали вы, подозревая мое происхождение и убедившись, наконец, в нем. Мы знаем теперь, как вы побороли свою антипатию ради любимой вами дочери. Мы благодарим вас от всего сердца и со всею любовью. Да будет Господь с вами!

В ответ на это отец рванул себя за свои седые волосы и испустил горестный вопль.

-- Иначе и быть не могло, - указал Дарнэ. - События сами собой вели к этому. Желание исполнить завет своей матери было главной причиной моего рокового появления среди вас. Никогда от такого страшного зла не могло произойти добра, и то, что началось так ужасно, не могло кончиться счастливо. Успокойтесь и простите меня. Бог да благословит вас!

Когда его повели, жена все время стояла и смотрела ему вслед, сложа руки, как бы на молитву; лицо её сияло и на губах играла нежная улыбка. Когда же он скрылся за дверями, она повернулась, положила голову на грудь отца, хотела что то сказать ему, но тут же без чувств упала к его ногам.

В ту же минуту из темного угла, где он сидел все время неподвижно, вышел Сидней Картон и поднял ее на руки. За нею следовали только отец и мистер Лорри. Гука его дрожала когда он поддерживал её голову, поднимая ее. Лицо его выражало не страдание, а скорее счастье и гордость.

-- Не снести ли ее в карету? Я совсем не ощущаю её.

Он осторожно донес ее до дверей кареты и нежно положил ее туда. С ней сели отец и Лорри, а он сел с кучером.

Когда они подъехали к воротам, где он незадолго перед этим стоял в темноте, чтобы представить себе, как она ходила здесь, по этим неровным камням, он встал с козел, вынул ее из кареты и понес по лестнице до её комнаты. Здесь он положил ее на кушетку, куда к ней тотчас же подошли рыдающия мисс Пресс и её дитя.

-- Не приводите ее в себя, - сказал он нежно мисс Пресс, - ей так лучше. Не приводите ее в сознание!

-- О, Картон, Картон, дорогой Картон! - воскликнула маленькая Люси, кидаясь к нему и обнимая его, - Вы теперь пришли к нам и я думаю, вы поможете маме и спасете папу! О, посмотрите на нее, дорогой Картон! Можете ли вы, может ли кто нибудь, кто любит ее, видеть ее такою!

-- Прежде чем я уйду... - сказал он и замолк. - Могу ли я поцеловать ее?

Потом только вспомнили, что он, склонившись к ней и приложившись губами к её лицу, прошептал несколько слов. Девочка, стоявшая в ту минуту подле него, рассказывала потом, что она слышала, как он сказал: - "Жизнь за того, кого ты любишь". Даже потом, когда она была уже красивою старушкой, рассказывала она то же самое своим внукам.

Выйдя в другую комнату, куда за ним последовали мистер Лорри и её отец, он обернулся к последнему и сказал.

-- Вчера еще вы имели большое влияние, доктор Манетт! Попытайтесь еще. Судьи и все люди, стоящие у власти, дружелюбно относятся к вам и отдают должное вашим заслугам.

-- Все, что касалось Шарля, никогда раньше не скрывалось от меня. Я имел глубокую уверенность, что спасу его и я спас.

Ответ этот он дал с большим смущением и тихим Голосом.

-- Попытайтесь еще. Времени осталось мало до утра следующого дня. Но все же попытайтесь.

-- Я хочу попытаться. Я не хочу откладывать ни минуты.

-- Это хорошо. Я испытал уже, что такая энергия, как ваша, всегда приводила к великим деяниям... Хотя никогда, - прибавил он, улыбаясь и в то же время вздыхая, - не могла одолеть такого дела, как это. Все же попытайтесь! Как ни ничтожна жизнь, когда мы злоупотребляем ею, все же она стоит такой попытки... Если бы не так, то и жить бы не стоило.

-- Я пойду, - сказал доктор Манетт, - к обвинителю и президенту и к другим, имени которых лучше не называть. Я вапнниу и... Но постойте! Сегодня на улицах какое то празднество и я никого не застану дома до тех пор, пока не стемнеет.

-- Верно! Ну, что ж делать... Надежду никогда не следует считать потерянной, хотя бы для этого пришлось ждать, пока стемнеет. Мне хотелось бы знать, что вам удастся, хотя, собственно, я ничего не жду. Когда вы надеетесь видеться с этими ужасными властями, доктор Манетт?

-- Надеюсь, что когда стемнеет; через час или два.

-- Темнеет, обыкновенно, вскоре после четырех. Что-ж! Подождем час или два. Если я приду к мистеру Лорри часов около девяти, могу ли я надеяться узнать о том, что сделано?

-- Да!

-- Желаю успеха.

Мистер Лорри проводил Сиднея до наружных дверей и, когда он собирался уже уходить, остановил его за плечо.

-- У меня нет ни малейшей надежды, - шепнул ему мистеру Лорри тихим и печальным голосом.

-- И у меня также.

чтобы они пожелали пощадить его.

-- И я тоже. Мне так и слышался среди рева удар топора.

-- Не отчаивайтесь, - ласково сказал Картон, - не горюйте. Я нарочно внушил эту мысль доктору Манетту, думая, что это когда нибудь доставит ей больное утешение. Не то она может подумать, что никто не позаботился об этой жизни и она погублена напрасно - и это будет мучить ее.

-- Да, да, да, - отвечал мистер Лорри, вытирая слезы, - вы правы. Но он погибнет. Надежды здесь не может быть.