Повесть о двух городах.
Книга вторая. Золотая нить.
XII. Деликатный человек.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Повесть о двух городах. Книга вторая. Золотая нить. XII. Деликатный человек. (старая орфография)

XII.
Деликатный человек.

Мистер Страйвер, положив в уме своем великодушно осчастливить дочь доктора, решился объявить ей о предстоящем счастьи до своего отбытия из Лондона, на время длинной вакации. Обсудив в голове этот предмет, он пришел к заключению, что всего благоразумнее покончить предварительные статьи и, когда они могут на свободе порешить, предложить ли ей свою руку за неделю, или за две до "михайловского срока", или во время короткой рождественской вакации, перед "веселым сроком".

Что касается верности своего дела, то он не имел ни малейшого в нем сомнения; окончательный приговор для него был совершенно-ясен. Развивая его перед жюри на основаниях житейских, материальных, единственные аргументы, которые стоит принять во внимание, он видел, дело было ясно; оно не имела ни одной слабой стороны. Он сам являлся защитником истца, его выводы были неопровержимы; адвокату обвиненного оставалось только положить оружие; жюри даже не повернулись для обсуждения приговора. И, после такого юридического обследования, Страйвер, королевский стряпчий, совершенно удовольствовался, что яснее дело быть не может.

Согласно с этим решением, мистер Страйвер в начале длинной вакации формально предложил мисс Манет ехать с ним в Воксал, потом в Рансли {Публичное гулянье в роде воксала.}, когда это предложение было отвергнуто; но когда и на то не последовало согласия, ему оставалось только лично представиться в Сого и объявить там свои благородные намерения.

Итак, мистер Страйвер отправился в Сого на-пролом, плечо вперед, из Темпля, над которым только-что поднималась заря длинной вакации. Каждый, кто увидел бы его, как он подавался вперед в направлении к Сого, хотя нога его еще оставалась у темпльской Заставы, возле церкви св. Дунстана; прокладывая себе блестящий путь, вдоль тротуара, к величайшей тревоге слабых смертных, мог бы убедиться, как безопасна и как тверда его судьба.

Дорога его проходила мимо тельсонова банка. Он был его вкладчиком. Он знал в нем мистера Лори, который был искренним другом Манетов; почему пришло в голову зайдти в банк и открыть мистеру Лори, какое счастье озарило горизонт Сого. Итак, мистер Страйвер толкнул тоскливую дверь, споткнулся на двух ступеньках, прошел мимо двух древних кассиров и пробился в заплесневелый чулан, где мистер Лори сидел за книгами, разграфленными для цифр. Перпендикулярные железные полосы защищали его окошко, как-будто оно было также разлиновано для цифр. Короче, под целым небом ничего не существовало, кроме сумм.

-- Галло! сказал Страйвер. - Как вы поживаете? Надеюсь, вы здоровы?

Мистер Страйвер был, повидимому, всегда слишком-велик для каждого места Это была одна из его особенностей. Он был так огромен для тельсонова банка, что старые конторщики в отдаленных углах смотрели на него с видом самого убедительного протеста, как-будто он прижал их к стене. Самая фирма, великолепно читавшая газету в отдаленной перспективе, наклонилась с большим неудовольствием, как-будто мистер Страйвер ударился лбом в его жилет, преисполненный таинственности.

Скромный мистер Лори отвечал таким точно тоном голоса, который бы он присоветовал при подобных обстоятельствах.

-- Как поживаете вы, мистер Страйвер? Как поживаете вы, сэр? и потряс его руку.

Это движение имело также одну особенность, всегда обнаруживавшуюся, когда конторщики тельсонова банка пожимали руки его вкладчикам в присутствии фирмы. Они это делали с необыкновенным самоотвержением, как-будто но доверенности от Тельсона и Коми.

-- Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен, мистер Страйвер? спросил мистер Лори, в характере делового человека.

-- Нет, благодарю вас: это визит дружеский, собственно к вам, мистер Лори; я зашел к вам на пару слов.

-- А! в-самом-деле? сказал мистер Аори, наклоняя свое ухо и приподымая глаз на фирму, сидевшую в отдалении.

-- Я намерен, сказал мистер Страйвер, облокачиваясь конфиденциально на бюро - бюро было двойное, но для него и наполовину но было места: - я намерен сделать предложение вашему милому другу мисс Манет, мистер Лори!

-- Господи помилуй! воскликнул мистер Лири, потирая свой подбородок и посматривая сомнительно на своего посетителя.

-- Господи помилуй! повторил Страйвер, отодвигаясь назад. - Господи помилуй вас, сэр! Что вы разумеете под этим, мистер Лори?

-- Я разумею? отвечали мистер Лори. - Я думаю, конечно, как друг, вполне сознавая цену ваших намерений, которые вам делают честь - короче, я думаю, все, что вам угодно. Но, право, вы должны знать, мистер Страйвер - мистер Лори остановился и показал на него головою необыкновенно-странно, как-будто он принужден был внутренно прибавить против воли: - вы должны знать, что вы очень, слишком-громадны!

-- Ну! сказал мистер Страйвер, задорно ударив но бюро кулаком и пяля глаза еще шире. - Будь я повешен, если я понимаю вас, мистер Лори!

Мистер Лори поправил свой парик у ушей, для большого вразумления, и грыз перо.

-- Чорт побери все, сэр! сказал Страйвер, пяля на него глаза. - Что же, я не гожусь?

-- Разве мое положение нехорошо? спросил Страйвер.

-- О! что до вашего положения, то, конечно, оно превосходно, сказал мистер Лори.

-- И иду вперед?

-- Опять, кто может сомневаться, что вы идете вперед? сказал мистер Лори, совершенно-довольный случаю еще раз согласиться.

-- Что же у вас там засело в голове, мистер Лори? сказал мистер Страйвер, видимо упавший духом.

-- Пожалуй, я... Вы идете туда теперь же? спросил мистер Лори.

-- Прямо! сказал Страйвер, ударив кулаком по бюро,

-- На вашем месте я бы не пошел.

-- Почему? сказал Страйвер. - Нет, теперь вы от меня не отделаетесь, продолжал он, юридически грозя ему пальцем. - Вы человек деловой: вы обязаны на все иметь причины. Скажите же, почему бы вы не пошли?

-- Потому, сказал мистер Лори: - что я не пошел бы с такими намерениями, еслиб не был совершенно уверен в успехе.

-- Будь я проклят! сказал Страйвер. - Но это выше всего!

Мистер Лори взглянул на отдаленную фирму и потом на разсерженного Страйвера.

-- Вот вам деловой человек, человек зрелых лет, человек опытный и еще вдобавок, сказал Страйвер: - согласившись со мною на все поводы к успеху, он говорить, что я не имею причины надеяться на успех, говорит это с головою на плечах!

Мистер Страйвер особенно налег на последнее слово, как-будто это было гораздо-менее-удивительно, еслиб у мистера Лори не было головы.

-- Когда я говорю об успехе, я говорю об успехе в глазах молодой особы, когда я говорю о причинах и поводах к вероятности такого успеха, я все-таки говорю о причинах и поводах, которые обезпечивают этот успех в глазах молодой особы. Молодая особа, сэр, сказал мистер Лори, нежно трепля Страйвера по руке: - молодая особа, молодая особа прежде всего.

-- Так вы хотите мне сказать, мистер Лори, проговорил Страйвер, выпятив свои локти: - что, по вашему здравому мнению, молодая особа, о которой идет дело, дура и привередница?

-- Не совсем так. Я хочу сказать вам, мистер Страйвер, отвечал мистер Лори, покраснев: - что я не намерен слышать неуважительного отзыва о молодой особе ни от кого, и что еслиб мне был известен, чего я не надеюсь, грубиян, наглец, который бы у этого бюро стал говорить с неуважением об этой молодой особе, то даже самые Тельсоны не остановили бы меня ему высказать открыто моего мнения.

Необходимость сердиться вполголоса привела кровяные сосуды мистера Страйвера в очень-опасное положение, когда теперь пришла его очередь сердиться. Вены мистера Лори, хотя обыкновенно кровь обращалась в нем очень-методически, находились также не в лучшем состоянии.

-- Вот что я вам хочу сказать, сэр, отвечал мистер Лори: - прошу же вас, не ошибайтесь в моих намерениях.

Мистер Страйвер пососал конец линейки и потом встал, напевая сквозь зубы песенку, от которой у него, вероятно, поднялась зубная боль. Он прервал наконец неловкое молчание, говоря:

-- Для меня это совершенная новость, мистер Лори! Вы решительно не советуете мне идти в Сото и сделать предложение, мне, Страйверу, королевскому адвокату?

-- Да.

-- Очень-хорошо. В таком случае я вам даю его. Вы его повторили совершенно-точно.

-- И все, что я могу сказать, отвечал Страйвер, с обиженным хохотом: - что это... ха, ха!... это превосходит все прошедшее, настоящее и будущее.

-- Теперь поймите меня, продолжал мистер Лори. - Как человек деловой, я не имею никакого нрава говорить что-нибудь об этом предмете, потому-что, как деловой человек, я ничего не знаю об нем. Но я говорил, как человек старый, который носил на руках мисс Манет, который был всегда верным другом мисс Манет и её отца, который чувствует большую приязнь к ним обоим. Припомните, я не искал вашей откровенности. И вы еще думаете, что я неправ?

-- Нет! сказал Страйвер, насвиставая. - Я только не могу видеть здравого смысла в третьем лице. Я нахожу только смысл в одном себе. Я предполагал его у некоторой особы; по вы предполагаете там одни пустячки, бутербротную манежность. Для меня это новость; но, я думаю, вы справедливы.

-- Что я предполагаю, мистер Страйвер, я предполагаю за себя, и поймите меня, сэр, сказал мистер Лори, вдруг покраснев: - я не позволю никому, даже Тельсонам, быть судьею в этом случае.

-- А! прошу вашего прощения, сказал Страйвер.

-- Извольте. Благодарю вас. Ну, мистер Страйвер, я хотел еще сказать, для вас, может-быть, неприятно, если вы найдете, что вы ошиблись; для доктора, может-быть, неприятно высказаться перед вами; это, может-быть, также неприятно для мисс Манет. Вы знаете, в каких отношениях я имею честь, имею удовольствие находиться с их семейством. Если вам угодно, я возьму на себя, нисколько не подводя вас, не представляя вас, подкрепить мой совет более точным наблюдением и здравым обсуждением. Если вы останетесь недовольны им, испытайте тогда сами; если же, напротив, вы будете совершенно удовлетворены и мои сомнения подтвердятся, то это избавят обе стороны от неприятностей, которые все-таки лучше обойдти. Что вы на это скажете?

-- Как долго вы продержите меня в городе?

-- О! Это возьмет несколько часов. Я могу пойдти в Сого сегодня вечером и потом зайдти на вашу квартиру.

И мистер Страйвер повернулся и вылетел из банка с таким вихрем, что два древние конторщика, кланявшиеся ему из-за своих прилавков, едва могли удержаться на ногах. Эти почтенные слабые старички постоянно кланялись всем посетителям; про них обыкновенно говорили, что они, провожая поклонами уходящого, все продолжали кланяться на пустое место, пока не появлялось на нем новое лицо.

Адвокат был довольно-проницателен и угадал, что банкир не высказал бы так прямо своего мнения, если бы он внутренно не опирался на совершенно-положительную уверенность. Хотя он вовсе не приготовлялся к такой пилюле, однакож он проглотил ее, "и теперь" сказал мистер Страйвер, потрясая свой юридический палец на Темпль вообще: "единственный выход для меня - совершенно сбить их с толку."

Это была своего рода задача для тактика Ольд-Бэле, и он нашел в ней большое утешение. "Нет, молодая особа, вам не одурачить меня" сказал мистер Страйвер "я одурачу вас."

И вот, когда мистер Лори пришел к нему поздно вечером в десять часов, мистер Страйвер, с намерением зарывшись в книги и бумаги, казалось, не имел ни малейшого помысла о предмете утренняго разговора. Он, повидимому, даже удивился приходу мистера Лори и оставался совершенно углубленным в свои занятия.

-- В Сого? повторил Страйвер хладнокровно: - Ах, да! О чем же я это думаю!

-- И теперь я не сомневаюсь, сказал мистер Лори: - что я был совершенно справедлив в нашем разговоре с вами по-утру. Мое мнение решительно подтвердилось, и я повторяю мой совет.

-- Уверяю вас, отвечал мистер Страйвер, самым дружелюбным тоном: - я очень жалею об этом для вас, жалею об этом для бедного отца. Я знаю, это очень-щекотливый предмет в семействе. Не будем более говорить о нем.

-- Я вас не понимаю, сказал мистер Лори.

-- Вовсе нет никакой, уверяю вас, нет никакой. Я предполагал найдти смысл там, где его не было, встретить похвальное самолюбие, где этого похвального самолюбия не было. Я счастливо отделался от моей ошибки. Какая же тут беда? Молодые женщины часто делали подобные глупости и прежде и очень-часто также раскаивались в них среди нищеты и неизвестности. Оставя эгоизм в-стороне, мне жаль, что дело остановилось, потому-что для других это дело было хорошее, в житейском отношении; но для меня лично я рад, что оно не пошло далее, потому-что для меня это было худое дело в житейском отношении. Нужно ли прибавлять, что я здесь не выигрывал ничего? Беды еще не сделано никакой. Я не делал предложения молодой особе, и, между нами, я еще не уверен, подумав хорошенько, решился ли бы я зайдти так далеко. Мистер Лори! вы не можете справиться с вздорным тщеславием и ветренностью пустоголовых девочек и не ожидайте, что вы когда-нибудь достигнете того, или вы всегда ошибетесь в разсчете. Теперь, прошу вас, не будем говорить более об этом. Повторяю, я жалею за других; но за себя я очень доволен, и, право, я вам очень обязан, что вы позволили мне узнать ваше мнение и дали мне ваш совет: вы знаете молодую особу лучше меня; вы были правы: это никогда не могло бы уладиться.

Мистер Лори был решительно сбит с толку и смотрел совершенным дураком, когда мистер Страйвер выпроваживал его из дверей с видом необыкновенного великодушия, умеренности и расположения.

-- Не принимайте этого так к сердцу, сэр, говорил Страйвер. - Ни слова более об этом. Благодарю вас еще раз, что вы позволили мне узнать ваше мнение. Добрая ночь!