Повесть о двух городах.
Книга третья. След бури.
III. Тень.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Повесть о двух городах. Книга третья. След бури. III. Тень. (старая орфография)

III.
Тень.

Первая мысль, которая представилась деловому уму мистера Лори, когда наступило деловое время, было, что он не имел права подвергать опасности Тельсонов, давая приют под кровлею банка жене эмигранта заключенника. Своим собственным состоянием, безопасностью, жизнью - всем, короче, он готов был рисковать для Люси и её ребенка, не задумавшись на минуту; но он был облечен чужим доверием, в-отношении которого он должен был действовать только как деловой человек.

Сначала мысли его обратились на Дефоржа и он думал найдти его винный погреб и посоветоваться с ним насчет самого безопасного жилища при безпокойном положении города. Но, разсудив, он отказался от этой мысли. Дефорж жил в самой мятежной части города и, без - сомнения, пользовался большим весом и глубоко был замешан в её опасных делах.

Полдень наступил; доктор не возвращался; каждая минута отсрочки могла запутать Тельсонов, и мистер Лори посоветовался с Люси. Она сказала ему, что отец её думал нанять квартиру в этом квартале, недалеко от банка. Дела этому не мешали; он предвидел, кроме того, что если все обойдется благополучно с Чарльзом и он освободится, то оставить город ему будет невозможно, и мистер Лори отправился искать такой квартиры, и нашел очень-удобную, наверху, в отдаленной улице, где опущенные жалюзи во всех окошках печальной громады зданий обозначали покинутые домы.

Он перевез сейчас же Люси, её ребенка и мисс Прос на эту квартиру, но-возможности утешив их. Он оставил с ними Джери, чтоб загородить, при случае, вход этою фигурою, которой башка выдержит сколько угодно тумаков, и вернулся к своему делу. Он принялся за него с разстроенными, печальными мыслями, и тяжело тянулся для него день.

День был на исходе, совершенно его утомил, пока пришло время запереть банк. Опять остался он один, как и в предъидущую ночь, думая, за что приняться, когда послышались шаги на лестнице. Чрез несколько минут перед ним стоял человек, который, пристально посмотрев на него, назвал его но имени.

-- К вашим услугам, сказал мистер Лори: - Вы меня знаете?

Это был крепкого сложения человек, с темными, курчавыми волосами, лет сорока-пяти или пятидесяти. Вместо ответа, он повторил те же самые слова, не изменив ударения:

-- Вы меня знаете?

-- Я где-то вас видел.

-- Может-быть, в моем винном погребе.

Заинтересованный и взволнованный, мистер Лори сказал:

-- Вы пришли от доктора Манета?

-- Да, я пришел от доктора Макета.

-- Что же говорит он? Что жь присылает он мне?

Дефорж подал в его дрожавшую руку открытый лоскуток бумаги.

На нем были следующия слова, написанные доктором.

"Чарльз невредим; но я не могу пока с безопасностью оставить этого места. Мне позволили чрез подателя переслать коротенькую записочку от Чарльза к его жене. Податель должен видеть его жену."

Помечено: "Ла-Форс; час тому времени."

-- Хотите идти вместе, сказал мистер Лори, радостно прочтя вслух послание: - на квартиру, где живет его жена?

-- Да, отвечал Дефорж.

Едва замечая, с какою скрытностью, как машинально говорил Дефорж, мистер Лори надел свою шляпу и они сошли вниз, на двор. Здесь они нашли двух женщин, из которых одна вязала.

-- Мадам Деиорж, без-сомнения! сказал мистер Лори, который оставил ее в том же самом положении семьнадцать лет тому назад.

-- Она! заметил её муж.

-- Мадам Дефорж идет вместе с нами? спросил мистер Лори, заметив, что она начала двигаться.

-- Да. Она может узнать лица и признать по ним людей. Это для их безопасности.

Манера Дефоржа теперь стала казаться странною мистеру Лори; он посмотрел на него сомнительно и пошел вперед; обе женщины следовали. Другая женщина была - Мщение.

и она сжала руку, которая подала его записку, очень-мало думая, что делалось вблизи его в эту ночь и могло приключиться с ним, еслиб не случай.

"Дорогая! не падай духом: мне хорошо. Отец имеет влияние около меня. Отвечать ненужно и нельзя на записку. Поцелуй за меня нашего ребенка."

Это было все; но это было так много для той, которая получила записку, что она повернулась от Дефоржа к его жене и поцаловала её руку. Это было такое страстное, любящее, благодарное движение со стороны женщины, но рука не ответила на него; холодно, тяжело она опустилась и принялась за вязанье.

В её прикосновении было что-то удержавшее Люси Она приостановилась; её руки, прятавшия записку на груди, были еще приподняты и она с ужасом посмотрела на мадам Дефорж. Мадам Дефорж встретила её приподнятые брови и лицо холодным, безстрастным взглядом.

-- Моя милая, сказал мистер Лори, начав разговор для объяснения: - на улицах безпрестанные волнения, и хотя невероятно, чтоб когда-нибудь потревожили вас, мадам Дефорж желает видеть тех, кого она имеет власть защищать в таких случаях, чтоб она могла узнать и признать их. Я полагаю, продолжал мистер Лори задерживая свою ободрительную речь под тягостным влиянием трех каменных лиц: - гражданин Дефорж, я передаю дело, как оно есть?

Дефорж мрачно посмотрел на свою жену и вместо ответа только прокашлянул, в знак согласия.

-- Люси, сказал мистер Лори, стараясь по возможности умилостивить его своим тоном и движениями: - позовите сюда милого ребенка и нашу добрую Просс. Паша добрая Просс, Дефорж, англичанка и не понимает пофранцузски.

Эта госпожа, совершенно убежденная, что она будет подстать каждому иностранцу, но тревожилась опасностью, вошла, сложа руки и заметила поанглииски Мщению, на которой глаза её прежде остановились:

-- Вот-так наглая образина! Надеюсь, вы хорошо поживаете.

Она прокашлянула также на мадам Дефорж, но ни та, ни другая не обратили на нее внимания.

-- Это его дитя? сказала мадам Дефорж, в первый раз приостановив свою работу и показывая на маленькую Люси спицею, как-будто это был перст судьбы.

-- Да, мадам Дефорж, отвечал мистер Лори: - это милая дочь вашего несчастного заключенника, его единственное дитя.

Тень мадам Дефорж и её спутников пала теперь так грозно, так мрачно на ребенка, что его мать инстинктивно унала на колени возле него и прижала его к своей груди. Тень мадам Дефорж и её спутников теперь, казалось, грозно и мрачно накрыла и мать и ребенка.

-- Довольно, муж! сказала мадам Дефорж: - я их видела. Мы можем удалиться.

По принужденная манера имела много в себе зловещого, хотя неявного и сдержанного, чтоб не встревожить Люси; и она сказала, прикасаясь свою умоляющею рукою к платью мадам Дефорж:

-- Вы будете добры к моему бедному мужу; вы не сделаете ему вреда; вы поможете мне его увидеть, если можете?

-- Мне здесь нет дела до вашего мужа, отвечала мадам Дефорж, смотря на нее с совершенным хладнокровием: - мне теперь дело до дочери вашего отца.

-- Так ради меня сжальтесь над моим мужем; ради моего ребенка. Она тоже сложит свои руки и станет молить вас о жалости. Мы боимся вас более нежели остальных.

Мадам Дефорж приняла эти слова за приветствие и посмотрела за своего мужа. Дефорж, безпокойно кусавший свои ногти, взглянул на нее и придал более-суровое выражение своей физиономии.

-- Что говорит ваш муж в этой записке? спросила мадам Дефорж с зловещею улыбкою: - Влияние. Он говорит что-то о влиянии?

-- Что мой отец, сказала Люси, поспешно вынимая записку и устремив встревоженные глаза на вопрошающую: - имеет большое влияние около себя.

-- Конечно, это влияние освободит его, сказала мадам Дефорж. - Пусть будет так.

-- Как жена и мать, воскликнула Люси с большим жаром: - заклинаю вас, умилосердитесь надо мною, не употребляйте власти, которую вы имеете против моего невинного мужа; у потребите ее в его пользу. О, женщина-сестра! подумайте обо мне, как жена и мать!

Мадам Дефорж посмотрела так же холодно, как и прежде, на умолявшую и сказала, обернувшись к своей подруге, Мщению:

-- Жены и матери, которых мы привыкли видеть с нашего детства, когда мы были так же малы, как этот ребенок, даже менее, не привлекали к себе особенного участия. Их отцов и мужей мы знали, часто заключали в темницы и отрывали от семейств. Всю нашу жизнь мы только видели, как женщины наши сестры страдали за себя и за своих детей, в нищете, наготе, голоде, жажде, болезнях, бедствиях, утеснении, заброшенные всеми.

-- Мы ничего не видели другого, прибавила Мщение.

-- Долго мы переносили это, сказала мадам Дефорж, снова обратив глаза на Люси. - Посудите сами, вероятно ли, чтоб несчастие одной жены и матери слишком подействовало на нас теперь?

Бога.

-- Я благодарна; но эта ужасная женщина бросает такую тень на меня и на все мои надежды.

-- Тише! тише! сказал мистер Лори: - Что это за отчаяние и в таком отважном сердечке? Точно, тень! Без всякой существенности Люси.

Но тень этих Дефоржей мрачно ложилась и на него, несмотря на это, и тайна тревожила его ум.