Холодный дом.
Часть первая.
Глава XXIX. Молодой человек.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Холодный дом. Часть первая. Глава XXIX. Молодой человек. (старая орфография)

ГЛАВА XXIX.
Молодой человек.

Чизни-Вуд заперт, ковры свернуты в трубки и лежат по углам опустевших комнат, яркия шелковые ткани облеклись покаянною власяницею грубого холста, резьба и позолота померкли, предки Дэдлоков вновь лишены дневного света. Вокруг дома листья нападали толстым слоем: хоть садовник и подметает безпрестанно аллеи, хоть и увозит листья полными тачками, все-таки их столько, что тонет нога.

Вокруг Чизни-Вуда завывает ветер, хлещет дождь, окна скрипят, трубы стонут. Туманами наполнены аллеи, туманы заволакивают дальние края горизонта, стелются над полями, точно печальная погребальная процессия. В холодных пустых чертогах стоит какой-то неприятный запах, напоминающий отчасти запах тления, наполняющий маленькую церковь парка, и невольно наводит на мысль, что покойные Дэдлоки разгуливают ночью по залам замка.

Но в лондонском доме Дэдлоков жизнь пробудилась в полном блеске, ибо почти никогда не случается, чтоб Чизни-Вуд и городской дом расцветали или замирали одновременно, - правда, за одним только исключением: в случае смерти кого-нибудь из членов фамилии, оба дома одинаково облекаются в траур.

Роскошные комнаты лондонского дома напоены светом, теплом и благоуханием, оранжерейные цветы изгоняют отсюда, на сколько возможно, воспоминание о зиме, мягкие ковры заглушают всякий шум и только тиканье часов да треск пламени нарушают тишину; поэтому в своем городском доме сэр Лейстер чувствует себя так, точно его окоченевшее тело окутывается какой-то мягкой, радужной шерстяной тканью.

С наслаждением, полный сознания своего достоинства, покоит он свои члены перед огромным огнем в библиотеке, благосклонно скользит взором по корешкам книг, или удостаивает одобрительного взгляда произведения изящных искусств: сэр Лейстер владелец многих старых и новых картин. Некоторые из этих картин принадлежат к той школе, которую можно назвать школой маскарадных балов, так как здесь искусство являет себя специалистом по костюмерной части, и произведения этой школы - те же каталоги разных продажных вещей, например: Три стула с высокими спинками, один стол с накрытым прибором, длинно-горлая бутылка с вином, фляжка, женский испанский костюм, снятый с натуры портрет мисс Джог в три четверти, рыцарское вооружение и в нем Дон-Кихот. Или: Каменная растрескавшаяся терраса, в отдалении гондола, полный костюм венецианского сенатора, богато вышитое белое атласное платье, снятый с натуры портрет мисс Джог в профиль, золотая турецкая сабля, богато украшенная на рукоятке драгоценными камнями, настоящий очень редкий мавританский костюм и в нем Отелло.

Мистер Телькингорн очень часто появляется у Дэдлоков по делам, касающимся имений баронета, вроде возобновления арендных договоров и т. п.; ему часто приходится встречаться с миледи; оба по прежнему невозмутимо спокойны и менее чем когда либо обращают внимания друг на друга. Быть может, миледи боится мистера Телькингорна, быть может мистер Телькингорн знает об этом; быть может он подстерегает ее упорно и постоянно, с полным хладнокровием, без угрызений совести, без капли жалости. Быть может её красота, её положение в свете, окружающий ее блеск только придают ему более рвения в преследовании своей жертвы, быть может от этого он с ней еще более неумолим. От того ли, что он хладнокровен и жесток, непреклонен в исполнении того, что считает своим долгом, от того ли, что его грызет властолюбие или мучит желание проникнуть в тайну, которую от него прячут, от того ли, что он ненавидит весь этот блеск, служа сам слабым его лучом, от того ли, что, считая унизительной любезность своих знатных клиентов, он таит и копит в глубине души своей обиды и оскорбления, - от всех ли этих причин порознь или вместе, но лучше было бы для миледи, еслиб за нею следили с неусыпною бдительностью пять тысяч пар глаз из великосветского круга, чем глаза этого черствого юриста в галстуке жгутом и в черных панталонах, подвязанных у колен.

Сэр Лейстер сидит в комнате миледи, той самой, где мистер Телькингорн читал показание по делу Джерндайсов. Миледи, как в тот памятный день, сидит перед камином с веером в руке. Сэр Лейстер сегодня особенно хорошо настроен, ибо нашел в своей газете статью, в которой прямо говорится об оплотах и общественном здании то самое, что всегда говорят он; эта статья так подходит к последнему случаю с горнозаводчиком, что сэр Лейстер нарочно пришел из библиотеки, чтоб прочитать ее миледи.

-- Написавший эту статью, человек вполне здравомыслящий, замечает баронет в виде предисловия, посылая с высоты своего величия снисходительный кивок автору статьи.

Но, несмотря на все достоинства здравомыслящого автора статьи, он кажется миледи нестерпимо скучным, и после тщетной попытки слушать, или, вернее, казаться слушающей, она так задумывается, как будто не покидала Чизни-Вуда, и этот огонь, на который устремлен теперь её взор, - горит в камине её Чизни-Вудского будуара. Сэр Лейстер, ничего не замечая, продолжает читать, и лишь изредка отымает от глаз двойной лорнет и останавливается, чтобы заметить: "Совершенно справедливо. - Очень ясно изложено. - Я сам неоднократно высказывал это замечание". И аккуратно каждый раз теряет место, где читал, и долго ищет, бегая глазами но газетным столбцам.,

Величественно и внушительно читает сэр Лейстер. Вдруг распахивается дверь и появляется напудренный Меркурий с следующим странным докладом:

-- Миледи! Молодой человек, по имени Гуппи!

Сэр Лейстер умолкает, удивленно раскрывает глаза и переспрашивает зловещим голосом: "Молодой человек, по имени Гуппи?" Оглянувшись он замечает в дверях молодого человека, по имени Гуппи, очень смущенного и ни по манере, ни по наружности не производящого внушительного впечатления.

-- Скажите, о чем вы думаете, врываясь с докладом о каком-то молодом человеке, по имени Гуппи?

-- Извините, сэр Лейстер, но миледи изволила приказать, чтоб впустить. этого молодого человека, когда он явится. Я не знал, что вы здесь, сэр Лейстер.

Оправдываясь таким образом, Меркурий бросает на молодого человека, по имени Гуппи, презрительный и негодующий взгляд, который должен означать: "Ишь принесла нелегкая! Изволь теперь выслушивать выговоры из-за тебя".

-- Это правда, я отдала такое распоряжение, говорит миледи. - Молодой человек подождет.

-- Нет, миледи, если он пришел по вашему приказанию, - я удаляюсь.

И со своей обычной любезностью к миледи, баронет спешит уйти, ответив чуть заметным кивком на поклон молодого человека, которого в своем величии принимает за какого нибудь дерзкого башмачника.

Когда слуга вышел, леди Дэдлок меряет молодого человека надменным взглядом и, оставив его стоять у дверей, спрашивает - что ему надо?

-- Чтоб ваше лордство были так добры, - удостоили меня кратким разговором, отвечает смущенный мистер Гуппи.

-- Должно быть вы то лицо, от которого я получила такое множество писем?

-- Разве вы не могли высказать письменно то, что вам надо, и тем избавить меня от разговора, о котором просите?

Мистер Гуппи сжимает губы и качает головой.

-- Вы удивительно назойливы. Если окажется, что ваши сообщения не имеют никакого отношения ко мне - чего, разумеется, и надо ожидать, - я попрошу вас замолчать без всяких церемоний. А теперь, если угодно, говорите.

И миледи, беззаботно постукивая веером, снова обращает взор к камину, повернувшись спиною к молодому человеку, по имени Гуппи.

-- В таком случае, с позволения вашего лордства, я приступлю прямо к делу. Гм! Как я докладывал вашему лордству в первом своем письме, я - клерк. Состоя в юридической корпорации, я приобрел привычку не сообщать в письмах ничего компрометирующого, потому-то я и не упоминал, к какой фирме принадлежу. Мое положение в этой фирме и жалованье - вполне удовлетворительны. Теперь я могу открыть вашему лордству, что эта фирма - Кендж и Карбой в Линкольн-Инне, и должна быть вам не безъизвестна по своему участию в процессе Джерндайсов.

Лицо миледи начинает выражать некоторое внимание; она перестает играть веером и, видимо, вслушивается. Ободренный молодой человек продолжает:

Заодно сообщу вашему лордству, что к упомянутому процессу не имеет никакого отношения то дело, вследствие ко торого я так пламенно желал свидания с вами, что мое поведение могло вам показаться, и действительно показалось, навязчивым, даже дерзким.

Мистер Гуппи приостанавливается, ожидая получить уверение в противном, и, не получив его, продолжает:

-- Если б это дело касалось процесса Джерндайсов, я обратился бы к поверенному вашего лордства - мистеру Телькингорну, что из Линкольн-Инн-Фильдса. Я имею удовольствие быть с ним знакомым - по крайней мере при встречах мы раскланиваемся, - и я отправился бы прямо к нему.

Миледи, полуобернувшись к мистеру Гуппи, говорит: - Вы бы сели.

-- Благодарю, ваше лордство, отвечает мистер Гуппи садясь, и обращается за справками к узенькой полоске бумаги, на которой он сделал несколько кратких заметок, относительно предположенных сообщений, но, когда он смотрит теперь на эти заметки, значение их покрывается для него глубоким мраком. - Я... ах, да! - прежде всего я должен заметить, что вручаю свою судьбу вашему лордству, ибо, есливы принесете на меня жалобу, по поводу настоящого визита, Кенджу и Карбою или мистеру Телькингорну, я - сказать вам откровенно - окажусь в очень неприятном положении, следовательно, я вполне полагаюсь на ваше благородство.

Негодующим жестом руки с веером миледи дает понять мистеру Гуппи, что он не стоит того, чтоб на него жаловаться.

-- Благодарю, ваше лордство, я вполне, удовлетворен. Теперь я... что, бишь, такое?.. Дело в том, что я обозначил здесь заглавия тех пунктов, которых намереваюсь коснуться, но написал их сокращенно и не могу теперь добраться до их смысла. Если ваше лордство разрешит мне подойти на минуту к окну, я...

Мистер Гуппи идет к окну, натыкается на клетку с птицами и в замешательстве просит у них извинения, - все это мало содействует уразумению заметок; он что-то бормочет, горячится, краснеет и наконец, поднеся бумагу к самому носу, читает:

-- С.С., что же это значит? С.С.? А! Е. С. знаю, понял!

И покончив со своими недоумениями, мистер Гуппи отходит от окна и останавливается между своим прежним местом и креслом миледи.

-- Не знаю, случалось ли вашему лордству видеть, или может быть вы изволили слышать про одну молодую леди, по фамилии мисс Соммерсон?

Миледи смотрит ему в глаза.

-- Недавно я видела девушку с такой фамилией. Это было прошлую осень.

-- Не поразило ли вас сходство этой девицы с кем-нибудь? спрашивает мистер Гуппи, скрестив руки, наклонив голову на бок и почесывая своим меморандумом уголок рта.

Миледи не сводит с него глаз.

-- Нет.

-- Не похожа ли она на кого-нибудь из лиц, принадлежащих к фамилии вашего лордства?

-- Я полагаю, ваше лордство едва ли помнит лицо мисс Соммерсон?

-- Я отлично помню эту молодую особу. Какое же отношение имеет это ко мне?

-- Уверяю ваше лордство, что, имея образ мисс Соммерсон запечатленным в моем сердце, - о чем сообщаю вам по секрету, - я, когда имел честь осматривать замок Чизни-Вуд, во время краткого пребывания с моим другом в графстве Линкольншир, нашел такое огромное сходство между портретом вашей милости и мисс Эсфирью Соммерсон, что оно совершенно меня ошеломило, так что в ту минуту я не мог даже отдать себе отчета, что именно меня поразило. Теперь же, когда я имею честь видеть вас близко - после того, как видел портрет, я несколько раз брал смелость смотреть незамеченным на ваше лордство, когда вы катались по парку, но ни разу не видел вас так близко, - сходство еще более изумительно, чем я предполагал.

Молодой человек, по имени Гуппи! было время, когда знатные дамы жили в укрепленных башнях, охраняемые верными пажами; в те времена при одном таком взгляде, какой бросили сию минуту на вас эти прекрасные глаза, ваша ничтожная жизнь пропала бы ни за грош!

Миледи медленно обмахивается веером и спрашивает мистера Группи, какое ей дело до его страсти отыскивать сходства!

-- Ваше лордство! Я приближаюсь к цели, отвечает он, вновь прибегая к своим справкам. - Ах эти заметки, провались оне совсем! А, мистрис Чедбенд! Так.

Мистер Гуппи возвращается на место, выдвигает свой стул немного вперед и садится. Миледи сидит попрежнему спокойно, прислонившись к спинке кресла, и хотя в её грациозной позе, может быть, несколько менее непринужденности, чем обыкновенно, но взгляд её не теряет обычной твердости.

-- Позвольте еще минутку! мистер Гуппи еще раз обращается к своим заметкам. - Е. С. два раза? Ах, да, так; теперь я все припомнил! и свернув лоскуток бумаги в трубочку, он при дальнейшем изложении размахивает им в воздухе точно камертоном.

-- Тайна покрывает рождение и младенчество мисс Соммерсон. Я узнал об этом - сообщаю под секретом вашему лордству - вследствие моих занятий у Кенджа и Карбоя. Как я имел уже честь вам докладывать, образ мисс Соммерсон запечатлен в моем сердце; поэтому, если б я мог разъяснить эту тайну и доказать, что у нея есть родственники с хорошим положением в обществе, или открыть, что, имея честь принадлежать к одной из дальних ветвей вашей фамилии, она может быть участницей в процессе Джерндайсов, я имел бы некоторое право надеяться, что мисс Соммерсон взглянет благосклоннее прежнего на мое предложение. По истине, тогда она отнеслась к нему совсем неблагосклонно.

Что то вроде насмешливой улыбки мелькает на лице миледи.

-- По странному стечению обстоятельств, какие, впрочем, встречаются в практике людей нашей профессии, - к которой я могу себя причислить, потому что хотя еще и не утвержден окончательно, но уже получил от Кенджа и Карбоя удостоверение о моих занятиях в конторе, и как ни было трудно, но внес гербовые пошлины, на которые ушла большая часть маленького капитала моей матери, - я встретил случайно особу, служившую прежде у леди, которая воспитывала мисс Соммерсон, пока мистер Джерндайс не взял ее на свое попечение. Эта леди, ваше лордство, звалась мисс Бербери?

Не происходить ли мертвенный цвет лица миледи от зеленой шелковой подбивки веера, который она держит в руке около лица, или же она так ужасно побледнела?

-- Случалось ли когда-нибудь вашему лордству слышать о мисс Бербери?

-- Не знаю. Кажется. Да.

-- Мисс Бербери состояла в родстве с фамилией вашего лордства?

Губы миледи шевелятся, но не произносят ни звука. Она качает головой.

-- Она не родственница ли вашему лордству? Так! Но может быть ваше лордство не знали о том, что родство существует? Так! Значит, это могло быть? Так! Очень хорошо.

На каждый из этих вопросов миледи кивает головой.

-- Мисс Бербери была чрезвычайно скрытна, что в женщине кажется необыкновенным, ибо женский пол, по крайней мере средних классов, имеет большую склонность к разговорам; поэтому моя свидетельница ничего не знала о том, есть ли у мисс Бербери какие-нибудь родственники. Только раз, единственный раз она была несколько более откровенна с моей свидетельницей относительно одного пункта и сказала ей, что настоящее имя девочки не Эсфирь Соммерсов, а Эсфирь Гаудон.

-- Боже мой!

Мистер Гуппи широко раскрывает глаза: взгляд сидящей перед ним женщины устремлен на него, прежняя мрачная тень лежит на её лице, попрежнему она держит веер в руке, губы её попрежнему полураскрыты и брови немного сдвинуты, но она вся помертвела. Через мгновение она видит, как к ней возвращается сознание, как по всему её телу пробегает содрогание, точно зыбь по поверхности вод; он видит, как трясутся её губы, и она делает невероятное усилие над собою, чтоб придать им спокойное выражение, видит, что она вернулась к сознанию его присутствия и сказанных им слов.

Все это происходит в такой короткий промежуток времени, что её восклицание и обморочное состояние исчезают также безследно, как черты тех долго лежавших неприкосновенными трупов, которые находят иногда в гробницах и которые при первом соприкосновении с воздухом-разсыпаются в прах, точно от удара молнии.

-- Вашему лордству знакома фамилия Гаудон?

-- Вероятно это фамилия кого-нибудь из дальних родственников вашего лордства по боковой линии?

-- Нет.

-- Теперь, ваше лордство, я перехожу к последнему пункту, насколько мне удалось его выяснить: я постоянно подвигаюсь вперед и надеюсь со временем выяснить его окончательно. Надобно вам сказать, - может быть это каким-нибудь образом уже и дошло до вашего лордства, - что несколько времени тому назад в доме некоего Крука близ Ченсери-Лэна был найден мертвым переписчик, живший в крайней нищете. Было произведено дознание о его смерти, но он проживал под вымышленным пменем, и настоящая его фамилия осталась неизвестной. Недавно мне удалось открыть, что фамилия его была Гаудон.

-- Какое же мне до этого дело?

-- Ах, ваше лордство, тут-то вся суть! Вскоре после смерти этого человека произошло одно странное обстоятельство: какая-то леди - переодетая - приходила осматривать место, где разыгралось это происшествие и могилу этого человека. Она наняла мальчишку подметальщика, чтоб он показал ей то и другое. Еслиб ваше лордство пожелали слышать подтверждение рассказанному от самого мальчика, - я могу достать его во всякую минуту.

Нет, этот оборвыш не нужен миледи, и она не желает слышать никаких подтверждений.

очень романическое.

Брильянты сверкают на руке, которая держит веер, и так как она играет им, то камни блестят еще ярче; на лице миледи опять то выражение, которое в прежния времена могло бы иметь такия опасные последствия для молодого человека, по имени Гуппи.

-- Думали, что переписчик не оставил после себя ни одного лоскутка бумаги, по которому можно бы удостоверить его личность. но он оставил кое-что. После него осталась связка старых писем.

Веер по-прежнему мерно движется в руке миледи, а сама она не спускает глаз с мистера Гуппи.

-- Письма были взяты и спрятаны; завтра вечером оне поступят в мое распоряжение.

-- Я закончу вот чем, ваше лордство.

Мистер Гуппи встает.

-- Еслиб вы пришли к заключению, что во всей этой цепи фактов: в несомненном, поразительном сходстве молодой девицы с вами, которое принимается в юридической практике, как положительное доказательство, - в том обстоятельстве, что она воспитана мисс Бербери и мисс Бербери удостоверила, что её настоящее имя Гаудон, в том, что ваше лордство очень хорошо этого дела, то я принесу вам найденные бумаги. Я ничего не знаю об их содержании, за исключением того, что это старые письма; до сих пор я еще не имел их в своем распоряжении. Как только получу, я принесу их сюда и в первый раз загляну в них вместе с вашим лордством. Я кончил. Я говорил уже, что окажусь в очень неприятном положении при малейшей жалобе с вашей стороны, и что все хранится в тайне.

Единственная ли это цель визита мистера Гуппи, или у него есть другая? Разоблачили ли его слова во всей полноте его намерения и подозрение, которое привело его сюда, и, если нет, что за ними скрывается? Она может смотреть на него, но он может потупить глаза и сделать такое лицо, как у опытного юриста на допросе, по которому ничего не прочитаешь.

-- Можете принести письма, если хотите, говорит миледи.

-- Клянусь честью, ваше лордство не слишком-то щедры на поощрения, отвечает он, несколько обиженный.

-- Вы можете, если вам угодно, принести письма, повторяет миледи тем же тоном.

-- О, ваше лордство: не эти мотивы руководили мною, могу вас уверить; я не приму ничего; тем не менее, весьма вам обязан. Желаю вам доброго утра.

Молодой человек удаляется с поклоном; внизу, надменный Меркурий не считает своей обязанностью покинуть для него свой Олимп - у камина передней - и отворить ему дверь.

Сэр Лейстер греется в библиотеке и сладко дремлет над газетой: нет ли в доме причины, которая бы нарушила его покой и заставила вздрогнуть в испуге, от которой бы старинные деревья Чизни-Вудского парка подняли к небу свои сучковатые руки, фамильные портреты нахмурились, фамильные доспехи зашевелились?

в виде слабого эхо.

И однако в этом доме из уст коленопреклоненной фигуры вырывается безумный вопль:

-- О дитя мое, дитя мое! Жестокая сестра уверила меня, что ты умерла, едва начав жить. Она отреклась от меня, от моего имени и взрастила тебя! О дитя мое, дитя мое!