Холодный дом.
Часть седьмая.
Глава XXXIV. Винтовая отвертка.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Холодный дом. Часть седьмая. Глава XXXIV. Винтовая отвертка. (старая орфография)

Часть седьмая.

ГЛАВА XXXIV.
Винтовая отвертка.

"Что бы это такое было? говорит мистер Джордж: - пыж или нуля?" вспышка на полке, или выстрел?

Распечатанное письмо составляет предмет исследований кавалериста и невидимому заставляет его не на шутку ломать себе голову. Он смотрит на него и с большого разстояния, подносит и к самым глазам, берет то в правую, то в левую руку, пробует читать склоняя голову, то на один, то на другой бок; хмурят брови, подымает их кверху... ничто не пособляет. Вот, он раскладывает письмо на столе и разглаживает его своею тяжелой дланью, встает со стула, прохаживается взад и вперед по галерее, повременам останавливается перед смущающим письмом и алкает себе снова вопрос: - "что это, чорт возьми, пыж или пуля?"

Филь Сквод занят в заднем углу галереи беленьем щитов; за сей конец он вооружен кистью и черенком с краской. Помазывая щиты он тихонько насвистывает и нащелкивает ускоренным тактом, что он "пойдет, во зеленые луга красну-девицу искать"...

-- Филь! зовет его кавалерист.

Филь подходят к своему командиру; как водятся, сначала ошмыгивает все стены и потом вдруг бросается на середину, словно в штыки. На грязном лице его видны следы белил и он чешет одинокую бровь свою рукояткой кисти, которую держит в руке.

-- Я, командир! говорит он.

-- Смирно! Слушай!

-- Слушаю!

"Милостивый государь! позвольте мне напомнить вам (хотя, как сие вам известно, закон не побуждает меня к сему напоминовению), что срок заемному письму, данному вами мне, с порукою в уплате мистером Матвеем Багнетом, в сумме девяноста-семи фунтов стерлингов, четырех шиллингов и девяти пенсов, ныне истекает, а потому покорнейше вас прошу приготовить к завтрашнему дню поименованную сумму денег в обмен вышереченного заемного письма, которое имеет быть представлено куда следует.

-- Что ты об этом скажешь, Филь?

-- Скверно, хозяин.

-- Отчего скверно?

-- Я думаю, отвечает Филь, натянув рукояткой кисти глубокомысленную складку кожи над своей одинокою бровью: - что всегда бывают скверные последствия, когда требуют денег.

-- Слушай Филь, говорит кавалерист, присев на стол: - вопервых, из меня уж высосали, я думаю, двойной капитал процентами и разными способами...

Филь отступает шага два назад с таким диким кривляньем своего изуродованного лица, которое ясно выражает все отвращение от всякого рода высасываний.

-- Вовторых, Филь, продолжает кавалерист, махнув рукою: - был разговор о том, что вексель надо, как они называют, возобновлять. И возобновляли его несколько раз. Что ж ты на это скажешь?

-- Я думаю, что пришел конец.

-- Так, командир.

-- Вот оно что, Гм!... и я так же думаю.

-- Хозяин!

-- Ну?

-- Это тот Смольвид, которого сюда в креслах втаскивали?

-- Тот самый. А что?

-- Он, командир, говорит Филь, с серьезным видом: - пиявка по характеру, винт и отвертка по делам, змей по объятиям и рам во клещам.

Выразительно высказав эти сентенции, мистер Сквод убеждается, что командир не ожидает от него более никаких замечаний. Ошмыгивает опять стены и возвращается к своему щиту, за беленьем которого снова и сильнее прежнего желает идти "во зеленые луга, красну-девицу искать".

Джордж складывает письмо и идет за ним.

-- А ведь горю можно помочь, командир, говорит Филь, хитро подмигивая своему хозяину.

-- Заплатить деньги? Я бы заплатил кабы мог.

Филь отрицательно мотает головой.

-- Нет, хозяин, говорят он, артистически, взмахивая кистью: - средство есть лучше.

-- Что же такое?

-- Да вот сделать то, что а теперь делаю.

-- Выбелить?

-- Да.

-- Как выбелить?

-- Да вот взять вексель да и по боку.

-- Как по боку, Филь?

-- Отказаться - вот-те и все.

Филь Сквод, стоя на одном колене перед щитом, принимается с жаром доказывать, что он опустил из виду ответственность Балетов, но что он ни в каком случае не посягнет даже на волос кого бы то ни было из членов достопочтенной фамилии. Доказательства свои он подтверждает различным энергическим кривлянием, подтыкиванием носа и глаз рукояткою кисти и тому подобными сильными пособиями при недостатке слов.

В самый яркий момент такого непреложного протеста слышны шаги по длинному корридору и звонкий голос.

-- Хозяин, говорит Филь: - вот и сама мистрисс Багнет!

В-самом-деле в галерею входит мистер Багнет в-сопровождении своей старухи.

Старуха никогда не выходит из дому, какое бы ни было время года, без серого суконного салопца, очень-грубого и очень-поношенного, однакож совершенно-чистого. Этот салопец делает мистрисс Багнет еще более интересной в глазах мудрого ветерана; потому-что серый салопец, старуха и дождевой зонтик без фарсинга денег вернулись в Европу из другого полушария. Разумеется, и зонтик точно также сопутствует мистрисс Багнет по улицам Лондона, как сопутствовал ей некогда по Тихому Океану, и в настоящую минуту находится в её руке. Никак нельзя придумать, какого он цвета; сучковатый толстый крючок заменяет рукоятку; на конце этого крючка приделан, в виде украшения, металлический кружочек, то-есть собственно не кружочек, а овальная фигурка, в виде стеклышка из очков; этой фигурке не сидится на месте; в ней нет той стойкости, которую, кажется, она могла бы приобрести при столь-долгом знакомстве с британскою армиею. Кости зонтика сильно топырятся в стороны, как ребра тучной леди, крепко-нуждающейся в шнуровке; причина такого их расширения состоит в том, что дома зонтик служит, впродолжение целого ряда годов, хозяйственным шкапом, а на пути - дорожным мешком. Старуха никогда его не распускает, потому-что имеет полную надежду на испытанный в дни ненастья серый салопец и его баснословных размеров клок; она употребляет зонтик как орудие для указания тех съестных продуктов, которые выбирает хозяйственный глаз её в мясных, или зеленых лавках, или дает им дружелюбные толчки в голову торговцев, для пробуждения их внимания. У мистрисс Багнет есть еще корзина - что-то в роде наиглубочайшого колодца, с двумя заслонами, и вот с этими неразлучными спутниками: рыночной корзиной и зонтиком, является старуха в джорджеву галерею для стрельбы в цель я проч. и весело смотрит из-под своей широкой соломенной шляпы.

-- Ну, Джордж, старый дружище, говорит она: - как живете можете?

И пожав ему дружески руку, мистрисс Багнет садится отдыхать от своей прогулки, тяжело переводя дух. Походные фуры, корабельные койки и тому подобные удобства кочевой жизни воспитали в мистрисс Багнет способность успокоиться везде, где захочет, и теперь, несмотря на то, что скамейка нешире пяти вершков, она уселась на ней как нельзя более комфортэбльно, развязала ленты своей шляпы, сняла ее, положила рядом с собою и, скрестив руки, весело осматривалась вокруг.

Между-тем мистер Багнет пожал руку своему старому товарищу и филю, которого мистрисс Багнет приветствовала ласковым киваньем головы и улыбкой.

-- Ну Джордж, весело говорит мистрисс Багнет: - вот мы и здесь: Бакаут и я (она часто давала мужу своему такое название, должно-быть потому, что в полку, где служил мистер Багнет, его прозвали бакаутовый столб, в честь особенной жесткости и грубости его физиономии): - Бакаут и я пришли сюда, чтоб справить делишки. Дайте, Джордж, Бакауту новый вексель и он подмахнет его мигом.

-- Я и сам было хотел зайдти к вам сегодня утром, неохотно говорить Джордж.

-- Мы так и думали, потому и вышли пораньше из дома, оставив сестер на руках у Вульвича - славный мальчик! да и пошли сами к вам; а то Бакаут все сидит, движения мало, прогулка ему необходима. Да что с вами, Джордж? спрашивает мистрисс Багнет, остановись в своей милой болтовне: - вы сами на себя не похожи?

-- Да, я сам не свой, отвечает кавалерист: - я в большом затруднении, мистрисс Багнет.

Ясный, верный взгляд старухи тотчас видит истину: - Джордж, говорит она, подняв кверху указательный палец. - Джордж, не говорите ничего о ручательстве Бакаута, Джордж, не говорите ради детей!

Кавалерист смотрит на нее с очень-безпокойным лицом.

-- Джордж, продолжает мистрисс Багнет, всплеснув руками: - если вы подвели Бакаута под беду; если теперь грозит нам опасность, гибель всему семейству; если вы заставите нас платить - и я вижу, что вы заставите, Джордж: это написано у вас на лице - то вы поступили безчестно и разорили нас в-конец... я вам говорю Джордж, в-конец!

Мистер Багнет, вообще неподвижный как насос, или как фонарный столб, кладет свою широкую правую ладонь на средину лысины, как-бы защищая ее от сильного порыва дождя, и безпокойно смотрит на мистрисс Багнет.

-- Джордж, говорит старуха: - я удивляюсь вам; я стыжусь за вас! Джордж, я никогда бы не думала, что вы способны на такой поступок. Я всегда считала вас голышом, Джордж, таким голышом, на котором не выростет мох, но никогда не думала, чтоб вы, Джордж, способны были выщипать мох с Багнета и с его бедных детей. Вы знаете какой он труженик, вы знаете, что он корпит за работой с утра до ночи; вы знаете какие крошки Вульвич, Квибека и Мальта - вы все знаете, Джордж, и мне бы никогда не пришло в голову, что вы нас так подденете. О, Джордж!.. и мистрисс Багнет берет полу своего серого салопца, чтоб утереть глаза: - о Джордж, как вам не совестно?

Мистрисс Багнет смолкла; мистер Багнет снял ладонь с своей лысины, как-будто бы дождик перестал лить; он безутешно смотрит на мистера Джорджа; мистер Джордж, бледный как полотно, следит отчаянным взором за серым салопцем и соломенной шляпой.

-- Мат, говорит кавалерист убитым голосом, обращаясь к мистеру Багнету, но не спуская глаз с серого салопа: - мне очень-тяжело, что ты принимаешь это дело так горячо к сердцу. Я надеюсь, что оно не так дурно, как кажется. Правда, я сегодня утром получил это письмо, и он тут же прочел его в слух: - но я надеюсь, что все можно поправить. Нечего говорить, я голыш, но не трону чужого, Мат; я люблю, Мат, тебя я твою жену и твое семейство столько, сколько может любить такой бродяга, как я. Надеюсь, что ты не считаешь меня за негодяя. Не думай, чтоб я воспользовался от вас чем-нибудь. Я получил письмо только четверть часа тому назад.

-- Ах, зачем он не женился на вдове Джо Пауча, в Северной Америке! отвечает мистрисс Багнет полуплача, полусмеясь: - тогда бы он не запутался в своих делах.

-- Старуха говорит дельно, замечает мистер Багнет: - зачем ты не женился.?

-- Я думаю, у нея теперь муж лучше меня, отвечает кавалерист: - что жь делать, не женился на вдове Джо Пауча - вот-те и все. Что мне делать? Ты видишь вот у меня больше ничего нет; да и то все ваше. Вымолви одно слово - и я продам все до последней нитки. Кабы я мог за этот хлам получить нужные деньги, я бы давно все продал. Не думай, Мат, чтоб я тебя захотел запутать. Я бы готов был себя продать, xа, я бы готов был, говорит кавалерист, нанося отчаянные удары себе в грудь: - да, я бы готов был себя продать, еслиб нашел дурака, который купил бы такую негодную тряпку, как я!

-- Старуха, ворчит мистер Багнет: - выскажи ему мое мнение!

-- Джордж, говорит старуха: - конечно, сообразив все, вы не так виноваты; только зачем вы взялись за такое дело, не имея копейки денег в кармане?

-- Да, это правда, это сущая правда, замечает кающийся кавалерист, качая головой.

-- Оставь! восклицает мистер Багнет: - старуха дельно высказывает тебе мое мнение: выслушай до конца!

-- Без этой галереи вы бы не нуждались в пособии, и мы бы зам пособия не дали. Но что сделано того не воротишь. Вы во всяком случае честный и добрый товарищ, только немного безпечный. С другой стороны, вам нечего обижаться, что мы это дело принимаем близко к сердцу; как хотите, а наше положение тоже тяжеленько. Итак давай же руку Джордж и забудем все, и что Бог даст, то я будет.

Мистрисс Багнет подает одну руку Джорджу, другую своему нужу; мистер Джордж берет одною рукою руку старухи, другою руку Бакаута и, пожимая их, говорит:

-- Я уверяю вас обоих, что нет ничего такого, чего бы я не сделал, чтоб избавить вас от вашего обязательства. Но все, что я получал, уходило за двухмесячные проценты. Мы вот здесь безвыходно живем с Филем. Но галерея не дает столько, сколько мы от нея ожидали и, словом сказать она не... ну просто она не монетный двор. Я дурно сделал, что я ее открыл? да, это правда. Но мне казалось, что дела пойдут хорошо; что я приучусь к порядку; вы и сами меня ободряли, нечего сказать, я вам много, много обязан я стыжусь самого себя!

С этими заключительными словами, мистер Джордж крепко пожал руки честнейших супругов и, отступив шага два назад, вытянулся во весь рост, как истинный воин, готовый принять ожесточенный бой с неприятелем.

-- Джордж, выслушай меня! говорит мистер Багнет, взглянув за свою жену: - старуха отзванивай!

Мистер Багнет, высказывающийся таким странным путем, замечает, в-заключение, что о заемном письме надо тотчас же позаботиться, что Джордж и он сам должны немедленно идти к мистеру Смольвиду, и что главное дело состоит в том, чтоб не вводить ни в какие убытки мистера Багнета, у которого нет денег.

Мистер Джордж вполне согласен с этим мнением своего товарища, надевает шляпу и готовится с мистером Багнетом идти на приступ неприятельского лагеря.

-- Не сердитесь за моя слова, Джордж, говорит мистрисс Багнет, ударив его по плечу: - я вам доверяю моего Бакаута и уверена, что вы его выпутаете.

Кавалерист отвечает, что слова её были еще милостивы и что он постарается выпутать Бакаута. После чего мистрисс Багнет, с рыночной корзиной, серым салопом и зонтиком удаляется домой, к остальным членам своего семейства, а друзья маршируют мерным шагом вперед, с полной надеждой смягчит сердце мистера Смольвида.

Сомнительно, чтоб во всей Англии было два человека, менее способных смягчить сердце мистера Смольвида и с успехом выпутаться из его сетей, чем мистер Джордж и мистер Багнет. Несмотря на их марсовскую наружность, несмотря на то, что у них по косой сажени в плечах, и что шаг их тяжел, как пудовая гиря, они - самые неопытные дети во всех хитросплетениях Смольвида.

Маршируя степенно по троттуарам улиц, ведущих к Красной Горке, мистер Багнет замечает, что друг его угрюм, и потому считает нелишним сделать некоторые комментарии на свою старуху, по поводу её вспышки.

-- Джордж, говорит он: - ты ведь знаешь старуху: она, братец, смирна и тиха как молоко; но чуть затронул детей, или меня - Боже упаси! вспыхнет как порох.

-- Это делает ей честь, Мат!

-- Джордж, замечает мистер Багнет: - ей все делает честь, больше или меньше. При ней я об этом ни гу-гу! Дисциплина прежде всего: понимаешь!

-- На вес золота? говорит мистер Багнет: - Вот что я тебе скажу: старуха весит четыре пуда шесть фунтов. А я за нея не возьму никакого металла четыре пуда шесть фунтов - вот оно каково! А отчего не возьму? потому-что, видишь, братец, она сама металл, да еще и самый драгоценный - вот какая штука!

-- Это правда, Мат!

-- Когда мы порешили и она приняла кольцо, с той минуты посвятила себя семейству и мыслями и делом. Это, брат, верный солдат: не отойдет от лафета; тронь нас пальцем - сейчас фитиль к трубке. Иногда огорошит и картечью - ну не пеняй: делает по закону!

-- Как можно пенять на нее, Мат! отвечает кавалерист: - за это я о ней самого высокого мнения!

-- Ты прав! говорит мистер Багнет, с теплым энтузиазмом, хотя без малейшого движения в лице. - Во вот что я тебе скажу: если твое мнение о ней выше гибралтарской скалы, все-таки оно низко, поверь мне. При ней я об этом ни гу-гу! Дисциплина прежде всего - понимаешь?

В таких разговорах достигают друзья Краеной Горки и наконец дома Смольвида. Неизменная Юдифь отворяет ям сенную дверь и, осмотрев их с головы до ног злобным взглядом, в-замен любезного приветствия, спешит посоветоваться с оракулом. Оракул как видно, согласился допустить посетителей, потому-что юная дева, возвратясь к ним, говорит своими сахарными устами: - ступайте, коли вам здесь что надо!

Получив эту привилегию, друзья входят в столовую мистера и мистрисс Смоль вид, застают почтенного дедушку в креслах, обложенного кучею документов, как-будто-бы он принимал бумажную ванну, а почтенную бабушку - затемненною подушкой, как птицу, голос которой берегут.

-- Дорогой друг мой! говорит дедушка Смольвид и силится протянуть к дорогому другу свои сухия, скрюченные руки: - как ваше здоровье? как вас Бог милует?

-- Так-себе, отвечает мистер Джордж.

-- Это ваш друг, достойный мистер Джордж? спрашивает дедушка Смольвид.

-- Друг, отрывисто отвечает кавалерист не будучи еще в-состояния отделаться от неприятного впечатления.

-- Кто ж он такой, мистер Джордж?

-- Это Матвей Багнет, который обязал меня, знаете, по вашим делишкам.

-- А! мистер Багнет - вот оно что! и старая крыса разсматривает незнакомую физиономию фаготиста из-под своей руки. - Надеюсь вы здоровы, мистер Багнет? Славный мужчина, мистер Джордж! ей-Богу славный! Воинская осанка!

Несмотря на любезность, дедушка Смольвид не предлагает друзьям сесть. Вследствие этого мистер Джордж приносит стул сначала мистеру Ба гнету, а потом себе. Садятся. Мистер Багнет усаживается особенным манером: он сгибается единственно только в коленях.

-- Юдифь, говорит дедушка Смольвид: - принеси трубку!

-- Незачем, возражает мистер Джордж: - пусть не безпокоится ваша внучка; я вам скажу правду, мне что-то сегодня не хочется курить.

-- Будто не хочется? говорят дедушка Смольвид. - Ничего, Юдифь, принеси трубку.

-- Вот в чем дело, мистер Смольвид, продолжает Джордж. - Я нахожусь в весьма-неприятном положении. Кажется, сэр, что вал друг в Сити сыграл надо мною штуку.

-- О нет! говорят дедушка Смольвид: - он никаких штук не играет.

-- Не играет? так и поотлегло от сердца. А я-таки думал, что это его штука. Я, понимаете, говорю вот про это... письмо...

-- Что жь это за письмо? спрашивает мистер Джордж.

-- Юдифь, говорит почтенный старец: - принесла ты трубку? Дай мне ее. Вы спрашиваете, что это за письмо, дорогой друг мой?

-- Да, спрашиваю, мистер Смольвид, говорит кавалерист, стараясь по-возможности быть спокойным: - между нами много было дел, много прошло в ваши руки моих денег; теперь вот мы сидим друг перед другом и понимаем, что это верно. Я и теперь готов на те же условия, пусть только дело идет так, как шло. Я никогда не получал от вас такого письма, и правду сказать сегодня утром я был очень встревожен, потому-что вот тут мой друг, Матвей Багнет, он как вы знаете, не имеет денег...

-- Я ничего не знаю, говорит дедушка Смольвид спокойно.

-- Как не знаешь, чорт бы тебя... это я, так, про-себя, сэр!

-- Не слышу, дорогой друг мой.

-- Я вам говорю, что у него нет денег.

-- ДА, может быть; только я ничего не знаю мистер Джордж.

-- Пусть так, говорит кавалерист, глотая свой гнев: - но я это знаю.

-- Ах! это совсем-другое дело, говорит дедушка Смольвид совершенно-покойным голосом: - это до меня не касается. Положение мистера Багнета в моих глазах от этого ни хуже, ни лучше.

Несчастный Джордж делает страшные усилии, чтоб дело устроить по возможности миролюбиво и сколько-нибудь смягчить мистера Смольвида.

-- Это так, говорит он ему. - Конечно, вы можете притянуть Матвея Багнета, не заботясь о том, имеет он деньги или нет; но дело-то в том, что это очень тревожит его бедную жену; ведь он не то, что и; я уж известный никуда негодный забулдыга, которому надо не денег дать, а палок; а он - другое дело: он, как вы видите, человек степенный, семейный. Так вот что, мистер Смольвид, говорят кавалерист, очень-довольный своей военной ловкостью в устроении дел: - хотя мы с вами некоторым образом и друзья, но я знаю, что я не в-праве требовать от вас, чтоб вы совершенно оставили в покое моего товарища Багнета...

-- О Господи, какая скромность! вы не праве все требовать, мистер Джордж, говорит дедушка Смольвид и в голосе его слышатся сегодня какое-то особенно зверское удовольствие.

-- А вы в-праве во всем отказать, то-есть не столько вы, сколько, может-быть, ваш друг в Сити? ха, ха, ха-!

-- Ха, ха, ха! повторяет дедушка Смольвид.

И голос почтенного старичка так груб, глаза его так необыкновенно зелены, что природная степенность мистера Багнета усиливается еще на несколько градусов, при созерцании такого друга человечества.

-- Я очень-рад, говорит пылкий Джордж: - что вы сегодня в духе: мне хочется покончить это дело к общему удовольствию. Вот ной друг Багнет и я, мы здесь на-лицо. Распорядимся попрежнему; согласитесь, мистер Смольвид; отведите душу другу моему, Багнету, успокойте его семейство. Так, что ли?.. по рукам... а?

В эту минуту раздается подземный, адский визг: "О Боже мой!.. О!.."

Быть-может, это возглас шутливой Юдифи, как думают испуганные гости, обращая внимание на прелестную деву; однакож она безмолвна; только подбородок и нос её резко выражают сдавливаемую досаду.

-- Вы, кажется, хотели знать, что значит письмо, мистер Джордж, говорит дедушка Смольвид, продолжая все еще держать трубку в руках своих.

-- Да, да, да, отвечает кавалерист: - я об этом спрашивал. Оно, знаете, того... мне, собственно говоря, все-равно, если дело славится у нас, к общему удовольствию.

Мистер Смольвид тщетно целит в голову кавалериста, швыряет в него трубку... но она упадает на пол и разбивается в дребезги.

-- Вот что по значит, мой дорогой друг! вот что это значат! Я... я хочу вас уничтожить, вас истиранить. Провалитесь сквозь землю - вот что это значит!

Ветераны встают и смотрят друг на друга. Степенность мистера Багнета достигает своего наивысшого предела.

-- Убирайтесь к чорту! повторяет почтенный старец: - Не хочу я вашего куренья трубок, да вашего самохвальства. Провались, проклятый драгун. Сунь-ка нос к моему адвокату - ты знаешь к нему дорогу, покажи там свою храбрость. Там тебя упекут, достойный друг мой. Отвори им дверь, Юдифь; выгони их, закричи караул, коли они не пойдут! Выгони их, выгони!

Дедушка Смольвид так громко и так настойчиво выражает свои прощальные приветствия, что мистер Багнет кладет обе руки на плечи мистера Джорджа и уводит его на улицу, прежде чем кавалерист успел прийдти в себя от удивления. Торжествующая Юдифь тотчас же запирает за ними дверь.

Мистер Джордж, совершенно сбитый с толку, стоит уткнувшись носом в запертую дверь и смотрит на дверной молоток. Мистер Багнет с степенностью, пониженною до нормального уровня, прогуливается мерным шагом мимо окон почтенного лома, заглядывая в них всякий раз. Видно, что в мозгу его творятся какая-то мысль.

-- Пойдем Мат! говорит мистер Джордж, прийдя в себя: - попытаемся у адвоката. Ну что ты скажешь об этом мошеннике?

Мистер Багнет останавливается, чтоб бросить прощальный взгляд на столовую Смольвидов и, кивнув на них головой, отвечает кавалеристу:

-- Еслиб, братец, была здесь моя старуха, так я бы ему высказал!

Разрядив таким-образом деятельность своей головы, он поворачивается налево и ветераны, начиная с левой ноги, пускаются в путь, чествуя друг друга локтем.

Прийдя на поля Линкольской Палаты, друзья узнают, что мистер Телькингорн занят и никого не принимает. Они ждут. Раздается звонок из покоев великого адвоката и призывает единственного служителя. Служитель уходит, потом опять возвращается и говорит друзьям, что они ждут напрасно, что мистер Телькингорн не имеет ничего им сообщить и думает, что и они ему ничего сообщить не имеют. Несмотря на это, друзья все-таки ждут с стойкостью, предписываемою законами тактики. Звонок раздается снова и из покоев великого адвоката выходит клиент, дела которого поглощали юридическое внимание.

Этот клиент никто другой, как хорошенькая старушка и именно мистрисс Раунсвель, управительница замка Чизни-Вольд. Она выходит из кабинета, приседая на старинный, фешонэбльный лад, и тихо затворяет за собою дверь. На нее здесь смотрят с некоторым почтением; это видно из того, что даже и служитель выходит из-за своей перегородки и отворяет ей наружную дверь. Старушка благодарит его за внимание и в то же время замечает друзей, ожидающих приема.

-- Скажите, любезнейший, это, кажется, стоят военные? говорит мистрисс Раунсвель.

Служитель обращается к друзьям с вопросительным взглядом, и так-как мистер Джордж внимательно смотрит на календарь, прибитый над камином, то обязанность отвечать падает на мистера Багнета и он говорит:

-- Точно так, сударыня. Прежде служили в военной службе!

-- Я так и думала. Я в этом была уверена. У меня так и радуется сердце при виде вас, джентльмены, при виде военных. Благослови вас Господь! Простите старухе её болтовню. У меня, видете ли, был сын в солдатах - славный был детина, такой красавец, такой молодец; да злые люди сбили с толку: бросил мать и ушел в военную службу. Видно, так Богу угодно. Да благословит вас Бог, сэр!

-- И вас также, сударыня! отвечает мистер Багнет от чистого сердца.

Что-то трогательное слышится в голосе старушки я видится в трепете, который пробегает по её прекрасному лицу; но мистер Джордж так углублен в чтение календаря, прибитого над камином (он, быть-может, высчитывает дня и числа следующого месяца), что он не оборачивается назад, не видит и не слышит старушки.

и все!

"ну, пусть их войдут!"

Друзья входят в большую приемную комнату с расписными плафонами и застают мистера Телькингорна перед камином.

-- Что вам здесь надо? говорит адвокат: - я вам, сержант, замечал в последний раз, что не нуждаюсь в вашем обществе.

Сержант отвечает (и в голосе, и в манере его заметно какое-то особенное разстройство), что он получил вот это письмо, был у мистера Смольвида и что мистер Смольвид отправил его сюда.

-- Я вам могу сказать только одно, говорит мистер Телькингорн: - что если вы делаете долги, то должны и уплачивать их, или подвергаться последствиям неплатежа. Чтоб выслушать эту истину, кажется, не стоило труда приходить ко мне.

-- Очень-хорошо! тогда вот этот должен за вас заплатит - это все-равно.

Сержант, к-сожалению, должен прибавить, что и этот не имеет также денег.

-- Очень-хорошо, говорит мистер Телькингорн: - тогда вы должны заплатить пополам, или вы оба должны быть посажены куда следует. Нельзя же дозволять вам безнаказанно брать в свой карман чужие фунты стерлингов, шилинги и пенсы. Вы сделали долг, должны его уплатит так или иначе.

Мистер Джордж надеется, что он будет так добр...

-- Я вам заметил ужь, сержант, что мне не о чем говорить с вами. Я не нуждаюсь в вашем обществе и не люблю его. Долговые дела не входят в круг моих занятий. Я взялся за ваше дело только по просьбе мистера Смольвида; вам надо идти к Мельхиседеку в Клифордскую Палату.

-- Извините меня, сэр, что я безпокою вас, говорит мистер Джордж: - но это обстоятельство ужасно-тягостно для меня; позвольте мне сказать вам несколько слов с глазу-на-глаз.

Мистер Телькингорн медленно встает и, засунув руки в карман, отходит в углубление окна.

Несмотря на маску совершеннейшого равнодушия, адвокат проницательным глазом смотрит на сержанта, стараясь поставить его в такое положение, чтоб огонь камина падал ему прямо на лицо.

-- Вот что я вам скажу, сэр, говорит мистер Джордж: - мой товарищ также запутан в это неприятное дело, но только номинально, единственно номинально, и все мое желание состоит в том, чтоб избавят его от ответственности за мои ошибки. Товарищ мой, почтенный человек, человек женатый, семейный; служил в королевской артиллерии...

-- Любезный друг, а и знать не хочу вашу королевскую артиллерию... ваших офицеров, солдат, амуницию и прочого.

-- В этом а совершенно уверен, сэр; но мне-то хочется не причинять безпокойства Багмету, его жене и всему его почтенному семейству. И еслиб я мог выпутать его из этих неприятных обстоятельств, то и тотчас бы представил вам те бумаги, который вы от меня требовали прошлый раз.

-- Будьте же внимательны сержант, говорит законник своим сухим, безстрастным голосом, отымающим всякую надежду: - я говорю с вами последний раз об этом предмете. Вы можете оставить здесь на несколько дней эти бумаги, о которых вы говорите, или можете взять их с собою обратно. Если вы их оставите здесь, то я могу для вас вот что сделать: я могу устроить дело попрежнему, даже могу дать вам письменное свидетельство, по которому ваш Багнет не будет подвергаться никаким взысканиям до-тех-пор, пока ее истощатся ваши средства окончательно. Словом оказать: Багнет будет освобожден. Что жь вы сделаете?

Кавалерист засовывает руку в боковой карман и говорит с тяжелым вздохом:

-- Я должен отдать бумаги.

Багнет, любовавшийся до-сих-пор расписными плафонами, прикрывает ладонью свою лысину, как-бы предохраняя ее от дождевого порыва, и видно, что он крепко нуждается в старухе, чтоб выразить чрез нея свои чувствования.

Кавалерист достает из кармана свернутую бумагу, с тяжелым вздохом кладет ее к локтю адвоката и говорит, что это инструкция, последняя, которую он получил, находясь на службе.

Мистер Телькингорн берет инструкцию, развертывает и читает.

-- Что смотришь, Джордж, ты на его лицо? на нем ты увидишь столько же выражения, сколько на жерновом камне, хотя бы ты тут простоял целый век!

Мистеру Телькингорну не о чем больше говорить с ними; ему остается только кивнуть им головой и довольно-невежливо вымолвит: - можете идти. Проводи их.

Вареная говядина и зелень заменяют сегодня ветчину и зелень прошедшого обеда. Мистрисс Багнет, в самом приятном расположении духа, обделяет всех приличными порциями, снабжая каждую из них известным количеством зелени. Она такая славная старуха, при ней как-то невольно-хорошо, и с радостного, доброго лица её падает свет на все темные уголки; в настоящее время самый темный уголок: это нахмуренный лоб мистера Джорджа; сначала она предоставляет разогнать грусть своего гостя соединенным усилиям Кинбеки и Мальты, но, заметив, что они не узнают своего старого Блюффи, мистрисс Багнет отзывает обратным сигналом застрельщиков и у домашняго очага дает полный простор Джорджу излить свою душу.

Джордж, однакож, души не изливает. Грусть попрежнему гнетёт и давит его. Во время продолжительного процеса чистки и омыванья, мистер Джордж, сидя за трубкой с мистером Багнетом, не сделал ни шага вперед из своей задумчивости. Он уныл, забывает курить, пристально смотрит на огонь, ставит трубку в сторону и, выражая таким образом, что и табак не производит на него хорошого впечатления, исполняет сердце мистера Багнета смущением и страхом.

Вследствие этого, когда к очагу явилась мистрисс Багнет, разкрасневшаяся от усиленного мытья, и спокойно взялась за иголку, мистер Багнет не вытерпел, проворчал: - Старуха! и кивнул на мистера Джорджа.

-- Что с вами, Джордж, говорят мистрисс Багнет, не покидая своей работы: - отчего вы такой убитый?

-- Он сегодня совсем не Блюффи, ма, вскричала Мальта.

-- Он верно нездоров, ма, прибавила Квибек.

-- Да, да мои миленькия, я не похож на Блюффи, отвечает кавалерист, цалуя их нежно и потом прибавляет со вздохом: - эти дети говорят правду!

-- Джордж, говорит мистрисс Багнет, прилежно занимаясь работой: - если вы разсердились на мои глупые слова, так я, право, не знаю, что вам и сказать на это.

-- Сказать вам по правде, Джордж, я потому говорила так горячо, что вверяла ваг своего Бакаута и была уверена, что вы его выпутаете. И вы его выпутала благородно.

-- Спасибо, спасибо вам, дорогая мистрисс Багнет, говорят Джордж: - я вал очень-благодарен за ваше доброе мнение.

пристально несколько секунд, обращается к молодому Вульвичу и подзывает к себе знаменитого горниста.

-- Посмотри крестник, говорит мистер Джордж, тихо разглаживая своей тяжелой рукой волосы матери: - посмотри на эти волосы, на это доброе, прекрасное лицо: оно несколько тронуто загаром, солнце и погода не пощадили его немножко в те дни, когда она сопутствовала твоему отцу далеко, далеко, и заботилась о тебе; но оно свежо, свежо как спелое, наливное яблоко.

-- Прийдет время, друг мой, продолжает кавалерист: - когда убедятся эти волосы сединою, когда этот гладкий лоб будет испещрен взад и вперед морщинами и она будет тогда славная старушка. Старайся, пока ты еще молод, быть в праве сказать в эти дни: "не горе от меня убелило эту прекрасную голову; не горе от меня наложило эти глубокия морщины". И ты будешь счастлив, если будешь в-праве произнести эти слова.

Мистер Джордж встает с своего стула, сажает Вульвича рядом с матерью и говорит несколько-торопливо, что хочет выкурить трубку на улице.