Открытие Рафлза Хоу.
Глава II. Хозяин нового дома

Открытие Рафлза Хоу

Глава II. ХОЗЯИН НОВОГО ДОМА

Метель утихла, но целую неделю крепкий мороз держал в своих железных объятиях всю округу. По промерзшим дорогам звонко цокали лошадиные подковы; ручейки и придорожные канавы превратились в полосы льда. На широких, далеко уходящих просторах, покрытых безупречно белой пеленой, теплыми пятнами рассыпались красные кирпичные домики; в безветренном воздухе струи серого дыма из труб тянулись прямо вверх. Небо было нежнейшего голубого оттенка, и утреннее солнце, светившее сквозь далекие туманы Бирмингема, заливало мягким блеском широко раскинувшиеся поля - вся эта картина не могла не радовать глаз художника.

Во всяком случае она радовала взор одного молодого художника, который, опершись на изгородь, наблюдал ее с вершины пологого тэмфилдского холма. Надвинув широкополую шляпу и покуривая короткую терновую трубку, Роберт Мак-Интайр медленно обводил все вокруг взглядом, как человек, погруженный в созерцание природы.

Внизу, к северу от подножия холма, перед ним раскинулась деревня Тэмфилд - красные стены домов, серые крыши, темные силуэты деревьев и неподалеку от них, приютившийся в стороне от широкой, покрытой снегом дороги на Бирмингем, дом, в котором жил он с отцом и сестрой. По другую сторону, когда Роберт медленно перевел туда взгляд, он увидел только что достроенное огромное белое каменное здание строгих пропорций. На одном из его углов возвышалась башня, на доброй сотне окон мерцали красноватые отблески утреннего солнца. Поблизости стояло второе, небольшого размера, низкое строение с высокой трубой, из которой вылетал в морозный воздух сероватый дым. Оба здания были обнесены высокой оградой, внутри нее стояли частыми рядами молодые ели, которые со временем обещали превратиться в настоящий еловый лес. Целая груда строительного мусора у ворот, навесы для рабочих, длинные штабели досок от разобранных лесой - все указывало на то, что строительные работы только что окончены.

Роберт Мак-Интайр с любопытством разглядывал огромный дом. Он давно уже был загадкой и темой для пересудов по всей округе. Не больше года тому назад прошел слух, что какой-то миллионер купил участок земли и собирается выстроить на нем загородное поместье. С тех пор день и ночь здесь кипела работа, и все было закончено в наикратчайший срок, в какой можно выстроить разве только шестикомнатный коттедж. Каждое утро из Бирмингема прибывали два длинных специальных железнодорожных состава, доставлявших целую армию рабочих, а вечером их сменяла новая партия, которая продолжала работу при свете двенадцати мощных электрических прожекторов. На станцию прибывали десятки платформ с белым камнем из Портленда; сотни проворных рабочих выгружали его, другие обтесывали камни, придавая им нужную форму. Затем с помощью паровых кранов камень подавали на все растущие стены, где его немедленно принимали и укладывали штукатуры. День за днем дом становился все выше, колонны, пилястры, карнизы вырастали на нем, как по волшебству. Строительство шло не только вокруг этого главного здания - одновременно воздвигалось и другое сооружение. Скоро из Лондона приехало множество механиков. Они навезли какие-то необыкновенные машины, огромные цилиндры, колеса, мотки проводов - и все это пошло на внутреннее устройство второго здания.

Большая труба, поднимавшаяся от самого центра здания, и все это сложное оборудование ясно указывали на то, что здесь будет фабрика или завод. Ходили слухи, что этому богачу служило забавой то, что для бедняков является необходимостью, - он любил поработать у горна, повозиться с колбами и ретортами.

Еще только начали возводить второй этаж главного здания, а внизу уже суетились слесари, водопроводчики, столяры, обойщики, выполняя тысячи каких-то непонятных, дорогостоящих работ - все ради наибольшего комфорта и удовольствия владельца. По всей округе и даже в Бирмингеме передавались фантастические истории о неслыханной роскоши внутреннего убранства дома и о том, каких колоссальных средств оно стоило. Казалось, не жалели никаких денег, когда требовалось устранить малейшее бытовое неудобство. Через деревню проезжали фургон за фургоном, нагруженные великолепной мебелью. Деревенские жители стояли по обочинам дороги и глазели на все эти чудеса.

Затем стали прибывать ценные звериные шкуры, пушистые ковры, старинные гобелены, слоновая кость, эбонит; и всякий раз, когда кому-нибудь удавалось мельком увидеть все эти склады сокровищ, находился повод для новой легенды. Наконец, когда все уже было готово, прибыл штат прислуги в сорок человек, что предвещало скорое появление самого владельца, мистера Рафлза Хоу.

Неудивительно поэтому то живейшее любопытство, с каким Роберт Мак-Интайр рассматривал великолепный дом и мысленно отмечал, что из труб идет дым, что на окнах спущены занавеси, - все признаки того, что хозяин уже прибыл. Огромная территория позади дома была отведена под оранжереи; стекла ее сверкали, как маленькие озера. А еще дальше тянулись конюшни и различные хозяйственные постройки. За неделю перед тем через Тэмфилд провели полсотни коней. Как ни грандиозны были приготовления, большего количества лошадей, очевидно, не требовалось.

Кто же этот человек, который буквально пригоршнями сыпал деньги направо и налево? Ни в Бирмингеме, ни в Тэмфилде никто о нем не имел никаких сведений, никто не знал источника его несметных богатств. Об этом и размышлял лениво Роберт, стоя у изгороди и пуская голубые кольца табачного дыма в свежий, неподвижный воздух.

Взгляд его вдруг упал на темную фигуру на дороге: кто-то вышел из-за поворота и зашагал по широкой, извилистой дороге, ведущей к тэмфилдскому холму. Через несколько минут человек подошел настолько близко, что Роберт смог различить знакомое лицо, стоячий крахмальный воротник и мягкую черную шляпу викария.

- Доброе утро, мистер Сперлинг.

- А, доброе утро, Роберт! Куда ты направляешься? Нам не по пути? Как скользко на дороге! - Его круглое приветливое лицо сияло добродушием, он шел, слегка подпрыгивая, как человек, с трудом сдерживающий радость.

- Есть ли письма от Гектора?

- Да, ну как же! В прошлую среду он благополучно отплыл из Спитхеда, теперь будем ждать от него вестей из Мадейры. Но вы ведь там получаете вести от Гектора прежде моего?

- Не знаю, получала ли сестра письма за последние дни. А вы не были еще у своего нового прихожанина?

- Я как раз от него.

- Он женат, этот мистер Рафлз Хоу?

«Тысячу и одну ночь».

- А сам владелец? Каков он?

- Ангел, сущий ангел! Никогда в жизни не доводились мне встречать подобную доброту. Он просто осчастливил меня. - Глаза старика сияли от волнения, он громко высморкался в большой красный носовой платок.

Роберт Мак-Интайр удивленно посмотрел на мистера Сперлинга.

- Рад слышать, - проговорил он. - Но могу ли я спросить, что он, собственно, сделал?

- Я сегодня явился к нему в назначенный час, накануне я написал ему, просил принять меня. Я рассказал ему о нашем приходе, о всех его нуждах, о своей давнишней борьбе за ремонт церкви, о наших усилиях поддержать беднейших прихожан в эту трудную зиму. Пока я рассказывал ему про наши беды, он не проронил ни слова, и на лице у него было такое отсутствующее выражение, как будто он и не слышит, что я говорю. Когда я окончил свой рассказ, он взялся за перо. «Сколько нужно для ремонта церкви?» - спросил он. «Тысячу фунтов, - ответил я, - но триста фунтов мы уже собрали». - «Ну, а сколько у вас нуждающихся семейств?» - «Около трехсот», - ответил я. «Ну, что ж - по пятидесяти фунтов на каждую семью и семьсот фунтов на церковь». Он окунул перо в чернильницу и, честное слово, Роберт, написал мне тут же чек на две тысячи фунтов. Не помню уж, что я ему сказал. Я просто поглупел от радости. Я слова не мог выговорить, чтоб поблагодарить его. В один миг он снял с моих плеч все заботы. Право, Роберт, я до сих пор не могу прийти в себя.

- Очевидно, необычайно щедрый человек.

- Необычайно! И так скромен! Со стороны можно было подумать, что это я делаю ему одолжение, а он мой проситель. Мне вспомнился священный текст о вдовице, запевшей от радости. У меня у самого сердце поет от радости, уверяю тебя, Роберт. А ты сейчас не зайдешь ли к нам?

- Нет, благодарю вас, мистер Сперлинг. Мне пора домой: хочу поработать над своей новой картиной. Это большое полотно, в пять футов. Название картины - «Высадка римских легионов в Кенте». Попытаюсь еще раз послать на выставку в академию. До свидания, мистер Сперлинг. - Роберт приподнял шляпу и продолжал путь дальше, а викарий свернул на тропинку, ведущую к его дому.

Роберт Мак-Интайр превратил просторную пустую комнату на втором этаже в свою студию. Туда-то он и направился после прогулки. Хорошо хоть, что у него есть собственный угол, где можно побыть одному! Отец, кроме как о гроссбухах и финансовых отчетах, ни о чем не может больше говорить, а Лаура последнее время стала несколько раздражительна и сварлива, с тех пор как оборвалась последняя связь, удерживавшая ее в Тэмфилде.

Студия ничем не была обставлена и в ней было довольно неуютно - ни обоев, ни ковров, но в камине трещал веселый огонь, и два широких окна давали необходимый для работы свет. В центре комнаты помещался мольберт с огромным, натянутым на подрамник, холстом, у стены стояли две последние, уже законченные, работы художника: «Убийство Фомы Кентерберийского» и «Скрепление Великой хартии вольности». У Роберта была слабость к грандиозным темам и эффектным сценам. Если даже честолюбие у него превышало талант, все же в нем сохранилась искренняя преданность искусству и способность не падать духом при неудачах - качества, обычно помогающие художнику. Дважды несколько его картин путешествовали в город и дважды возвращались обратно в прежнем количестве, пока, наконец, на золоченых рамах, расходы на которые порядком истощили кошелек Роберта, не начали обнаруживаться следы этих частых путешествий. И все же, несмотря на неприятное соседство отвергнутых опусов, Роберт принялся писать новое полотно с неослабеваемым энтузиазмом, какой может быть только у человека, вполне уверенного в конечном успехе.

Но в этот день художнику не работалось. Тщетно клал он мазок за мазком, делая фон, тщетно выписывал длинную, изогнутую корму римской галеры. Несмотря на все усилия, ему не удавалось сосредоточить мысли на работе. Они все время возвращались к теме утреннего разговора с викарием. Воображение Роберта взволновал странный человек, живущий одиноко среди посторонней толпы и в то же время обладающий таким могуществом, что одним росчерком пера мог обратить горе в радость и преобразить весь приход. Роберту вдруг вспомнился эпизод, о котором рассказывал Гектор. По всей вероятности, он повстречался именно с этим самым Рафлзом Хоу. Трудно предположить, чтоб в приходе оказалось двое таких богачей, для которых ничего не стоит дать пятьдесят фунтов случайному прохожему за пустяковую услугу. Ну, конечно, это был Рафлз Хоу! А у Лауры лежит записка Гектора с поручением вернуть деньги их владельцу, если таковой обнаружится!

Роберт отбросил в сторону мастихин и, спустившись в гостиную, передал отцу и сестре свою утреннюю беседу с мистером Сперлингом, выразив уверенность, что незнакомец, наградивший Гектора пятьюдесятью фунтами, был не кто иной, как новый сосед, Рафлз Хоу.

- Ну-ну, - оживился старик Мак-Интайр. - Как это так, Лаура? Что же ты мне ничего не рассказала? Что вы, женщины, смыслите в делах и деньгах? Дай-ка мне ассигнацию, я освобожу тебя от всякой ответственности за нее. Я все беру на себя.

- Нет, папа, это невозможно, - решительно заявила Лаура. - Я ни за что не выпущу из своих рук эти деньги.

- Что только делается на белом свете! - воскликнул старик, воздевая кверху руки. - С каждым днем, Лаура, ты становишься все непочтительнее. Я могу извлечь пользу из этих денег - ты понимаешь? - пользу! Они могут стать краеугольным камнем, на котором я снова воздвигну, ну, словом - поправлю свои дела. Я пущу их в оборот, эти деньги, Лаура. Я возьму их у тебя под четыре или даже четыре с половиной процента. И верну их тебе по первому требованию. Ручаюсь тебе - ручаюсь тебе! - ну, хотя бы моим честным словом.

- Папа, это совершенно невозможно, - холодно повторила Лаура. - Это не мои деньги: они принадлежат Гектору. Гектор пожелал, чтобы я стала его банкиром, - это его собственные слова. Я не вольна распоряжаться ими. А относительно того, что ты, Роберт, предполагаешь, - не знаю, может, ты и прав, а может быть, и нет, но, во всяком случае, я не отдам эти деньги ни мистеру Рафлзу Хоу, ни кому другому без особого на то распоряжения Гектора.

- Тут ты совершенно права - разумеется, незачем отдавать деньги этому Рафлзу Хоу, - сказал старик, одобрительно кивая головой. - По-моему, не следует выпускать их из наших рук.

- Поступайте как хотите, - я только счел долгом высказать вам свои соображения.

Роберт взял шляпу и вышел из дому, не желая быть свидетелем спора отца с сестрой, который, как он видел, готов был снова разгореться. Его душе художника претили эти мелкие перебранки, и он, чтобы подавить раздражение, решил снова обратиться к созерцанию мирного ландшафта. Роберту была чужда корысть. Постоянные разговоры отца о деньгах вызывали в нем подлинное отвращение и ненависть к этой теме.

вдруг взгляд его упал на высокого худощавого мужчину, неожиданно оказавшегося прямо перед ним. Держа трубку во рту, незнакомец пытался зажечь спичку, прикрывая ее от ветра шапкой. На нем была куртка грубого, толстого сукна, на лице и на руках виднелись следы дыма и копоти.

Известно, что все курильщики на свете как бы принадлежат к одному братству, подобно масонам, и тут уж стираются всякие социальные перегородки. Неудивительно поэтому, что Роберт остановился и предложил коробок спичек.

- Не угодно ли?

- Благодарю. - Незнакомец взял из коробка спичку, чиркнул ею и нагнул к ней голову. У него было бледное, тонкое лицо, короткая негустая бородка и острый, с сильной горбинкой нос. Прямые густые брови, почти сросшиеся на переносице, придавали взгляду решительное и энергичное выражение. Очевидно, какой-нибудь квалифицированный рабочий или механик из тех, кто занимался внутренним оборудованием нового дома. Вот случай получить из первых рук ответы на терзавшие любопытство Роберта вопросы! Он ждал, пока незнакомец разожжет трубку, затем пошел с ним рядом.

- Вы идете в направлении к новому дому? - спросил Роберт.

- Да.

Голос прозвучал холодно и отчужденно.

- Вы, случайно, не принимали участия в его строительстве?

- Да, я некоторым образом причастен к нему.

- Я слыхал, внутри там просто какие-то чудеса. Все об этом только и говорят. Дом действительно так роскошен?

- Право, не могу сказать. Я не слышал того, что о нем рассказывают.

Но если этот рабочий так сдержан и скрытен, тем больше оснований предполагать, что он кое-что знает, - надо только суметь вытянуть из него сведения.

- А вот и пресловутый дворец! - заметил Роберт, когда они очутились на самой вершине холма, и он еще раз посмотрел на здание. - Что ж, он и в самом деле грандиозен и великолепен, но я лично предпочитаю свою каморку там, в деревне.

Спутник его молча пускал дым из трубки.

- Так вы небольшой охотник до роскоши? - спросил он наконец.

что я, бедный художник, или вы, человек, зарабатывающий себе на хлеб, мы больше извлекаем счастья из жизни, чем владелец этого пышного дворца.

- Да, я склонен думать, что вы недалеки от истины, - Ответил рабочий уже более миролюбиво.

- Искусство, - продолжал Роберт, воодушевляясь все больше, коль скоро разговор коснулся близкой его сердцу темы, - искусство само по себе награда. Разве купишь за деньги то чувство глубочайшего удовлетворения, какое испытывает художник, творящий нечто новое, прекрасное? Разве купишь тот восторг, какой охватывает его, когда день за днем он видит, как растет у него под рукой дивное творение, - и вот оно завершено! Живя искусством и не будучи богат, я все же счастлив. Лишите меня возможности заниматься искусством, и в жизни моей образуется пустота, которую не заполнить никаким богатством. Но, право, не знаю, почему я поднял весь этот разговор.

Рабочий остановился и устремил на Роберта серьезный, пытливый взгляд. Лицо его, закопченное; дымом, выражало глубочайший интерес.

- Крайне рад слышать такие речи, - сказал он. - Отрадно знать, что не все еще на свете поклоняются золотому тельцу. Есть все же люди, стоящие выше этого! Разрешите пожать вам руку!

обменялся сердечным рукопожатием с новым знакомым.

- Вас интересует этот новый дом? Я хорошо знаком с его внутренним устройством. Если угодно, я могу, пожалуй, показать вам там кое-что, что может быть для вас занятно. Мы как раз подходим к воротам, - желаете пройти со мной?

Вот действительно удобный случай! Роберт выразил живейшую готовность, и они пошли по длинной аллее, обсаженной елями. Увидев, что его скромно одетый спутник зашагал по широкой, усыпанной гравием площадке прямо к главному входу, Роберт испугался, что может поставить себя в неудобное положение.

- Но не через главный же вход? - шепнул он, слегка потянув своего нового знакомого за рукав. - Мистеру Рафлзу Хоу это может не понравиться.

- Не думаю, что тут встретятся какие-либо затруднения, - ответил тот, спокойно улыбнувшись. - Я Рафлз Хоу.