Открытие Рафлза Хоу.
Глава X. Великая тайна

Открытие Рафлза Хоу

Глава X. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА

Итак, Лаура Мак-Интайр обручилась с Рафлзом Хоу, а ее старик отец стал смотреть еще более жадными, голодными глазами, когда почувствовал себя на шаг ближе к источнику богатства. А Роберт все меньше думал о работе и совсем забыл про холст, который так и стоял на мольберте, покрытый пылью. Хоу подарил невесте старинное обручальное кольцо с огромным сверкающим бриллиантом, но о свадьбе, однако, говорили мало, - Хоу предпочитал, чтобы все было как можно скромнее. Почти все дни он проводил теперь у Мак-Интайров и здесь вместе с Лаурой строил грандиозные филантропические планы. Разложив на столе географическую карту, молодые люди как бы парили над миром, проектируя, планируя, производя реформы.

- Что за девушка! - восхищался дочерью Мак-Интайр. - Болтает о миллионах так, словно родилась быть миллионершей. Надеюсь, выйдя замуж, она не будет швырять деньги на всякие дурацкие затеи, какие взбредут в голову ее мужу.

- Лаура сильно переменилась, - заметил Роберт. - Она стала смотреть на все гораздо серьезнее.

- Дай срок, ты еще увидишь… - захихикал старик. - Лаура умница, она знает, как себя вести. Она не допустит, чтобы ее старенький отец так и остался ни с чем, когда в ее силах помочь ему. Да, хорошенькие дела, нечего сказать! - перешел он вдруг на оскорбленный тон. - Дочь выходит замуж за человека, для которого золото значит не больше, чем для меня когда-то чугун для пушек. Сын забирает у этого богача денег, сколько ему вздумается, и раздает их направо и налево всем бездельникам в Стаффордшире. А отец, любящий, заботливый отец, воспитавший их, часто не имеет шиллинга, чтобы купить себе бутылку брэнди! Что бы только сказала ваша бедная мать!

- Тебе стоит только спросить - ты получишь все, что тебе нужно.

- Да, как будто я пятилетний мальчишка! Но знай, Роберт, у меня есть свои права, и я так или иначе добьюсь, своего. И еще вот что: если мне предстоит быть дорогим тестюшкой этого субъекта, я прежде всего хочу знать кое-что о нем и его деньгах. Мы, может, бедны, но у нас есть чувство достоинства. Я сегодня же пойду к нему и потребую объяснения.

Схватив шапку и палку, он направился было к двери.

- Нет, нет, отец, ради бога! - удержал его Роберт. - Ты лучше не вмешивайся. Мистер Хоу крайне щепетилен, ему не понравится, что его выспрашивают о таких деликатных вещах. Это может привести к серьезной ссоре. Прощу тебя, не ходи к нему!

- Я не позволю, чтобы меня постоянно отодвигали да задний план! - огрызнулся старик, успевший сильно захмелеть. - Я покажу, кто я!

Он все пытался вырваться от державшего его за рукав Роберта.

- Но, во всяком случае, отец, не ходи к Рафлзу Хоу без ведома Лауры. Сейчас я позову ее, мы спросим ее совета.

- Нет, уволь, с меня хватит сцен, - угрюмо проворчал старик, сразу притихнув: он боялся дочери, и одно только имя Лауры способно было усмирить его.

- Кроме того, - продолжал Роберт, - у меня нет ни малейшего сомнения в том, что Рафлз Хоу сам увидит необходимость дать нам некоторые разъяснения до свадьбы. Он должен понять, что мы имеем право на его доверие к нам.

Не успел он договорить, как в дверь постучали и вошел тот, кто только что служил темой спора.

- Доброе утро, мистер Мак-Интайр, - сказал вошедший. - Роберт, могу я попросить вас заглянуть ко мне? У меня к вам деловой разговор.

Они вышли, не обменявшись ни словом. Рафлз Хоу, казалось, весь ушел в свои мысли, Роберт был взволнован и преисполнен ожидания, - он чуял, что предстоит что-то важное.

Зима была на исходе. Несмотря на мартовский ветер и дождь, из земли уже выглядывали первые робкие ростки. Снег весь сошел, но окрестность казалась еще холоднее и неприветливее, вся окутанная туманами, тянувшимися с сырых, пропитанных водою полей.

- Между прочим, Роберт, - спросил вдруг Рафлз Хоу, когда они уже приближались к дому, - вы уже отправили в Лондон вашу картину с римлянами?

- Я ее еще не закончил.

- Но вы ведь работаете быстро, - я полагал, она давно готова.

- Нет, боюсь, что с того времени, как вы ее видели, она мало подвинулась вперед. Прежде всего было мало света.

Рафлз Хоу промолчал, но по лицу его как бы скользнула тень. Они вошли в дом и направились к музею. Там на полу стояли два больших ящика.

- Небольшое пополнение коллекции драгоценных камней, - бросил Рафлз Хоу мимоходом. - Прибыли только вчера вечером, я еще не успел ничего посмотреть, но, судя по прилагаемым описям, должно быть, прекрасные экземпляры. Можно разобрать ящики сегодня же вечером, если согласны помочь мне. А сейчас пройдемте в курительную.

В курительной Рафлз Хоу сел на диван и указал Роберту на кресло напротив.

- Возьмите сигару, - предложил он. - И нажмите кнопку, если желаете подкрепиться. Ну, а теперь, мой милый Роберт, признайтесь, вы частенько принимали меня за сумасшедшего?

- Дорогой Роберт, я не виню вас. Это так понятно! Я бы сам счел сумасшедшим всякого, кто говорил бы со мной вот так же, как я с вами. Но тем не менее, Роберт, вы ошибались. В наших с вами беседах я ни разу не упомянул о проекте, который был бы для меня невыполнимым. Я не шучу, я говорю с полнейшей серьезностью - размеры моих доходов ограничены лишь моими желаниями, и все банкиры и финансисты, вместе взятые, не смогли бы собрать суммы денег, какой я могу располагать в любой момент.

- У меня достаточно доказательств вашего огромного богатства, - сказал Роберт.

- И вам, естественно, любопытно, каким образом оно мне досталось. Могу сказать одно: деньги мои не запятнаны бесчестьем. Я никого не обманул, никого не ограбил, никого не угнетал, никого не заставлял на себя трудиться, чтобы добыть их. По глазам вашего отца я вижу, что он относится ко мне подозрительно. Ну что ж, может быть, его и нельзя винить. Как знать, может, и мне приходили бы в голову недобрые мысли, будь я на его месте. Но поэтому-то, Роберт, я откроюсь вам, а не ему - вы, по крайней мере, поверили мне, и вы имеете право, прежде чем я стану членом вашей семьи, узнать все, что я могу вам сообщить. Лаура также доверилась мне, и я хорошо знаю, что будет верить мне и дальше безо всяких объяснений.

- Я не хочу вырывать у вас вашей тайны, мистер Хоу, - запротестовал Роберт, - но не стану отрицать, что буду горд вашим доверием.

- И я окажу его вам. Я раскрою вам секрет, но не весь: пока я жив, я никому не открою его полностью. Но я оставлю указания, чтобы после моей смерти можно было продолжать то, что не успею завершить сам. Я сообщу вам, где будут храниться эти указания. А пока вам придется довольствоваться тем, что я вам сейчас расскажу, не вдаваясь в некоторые детали.

Роберт уселся поудобнее в кресло и сосредоточил все внимание на том, что собирался поведать ему собеседник, а Рафлз Хоу слегка нагнулся к Роберту, и лицо его выражало напряжение, как у человека, который обдумывает каждое произносимое им слово.

- Вам известно, - начал он, - что я отдал много энергии и времени изучению химии?

- Да, вы говорили мне об этом.

- Я начал занятия под руководством знаменитого английского химика, продолжал их под руководством лучшего химика Франции и закончил их в самой знаменитой химической лаборатории Германии. Я был небогат, но отец оставил мне небольшие деньги, на которые я мог жить, не зная нужды. Тратя экономно, я сумел собрать сумму, позволившую мне поставить уже более сложные опыты в химической лаборатории немецкого ученого. Вернувшись в Англию, я оборудовал собственную лабораторию в спокойном провинциальном местечке, где мог работать без помех. Там я провел ряд экспериментов в той области науки, в которую не проникал ни один из трех знаменитых ученых, у которых я обучался химии.

Вы говорите, Роберт, что несколько знакомы с химией, - тем легче вам будет понять то, что я собираюсь рассказать. Химия в значительной мере наука эмпирическая, и случайный эксперимент может дать более важные результаты, чем при нашем теперешнем уровне знаний, может дать глубочайшее изучение данного вопроса или самые тонкие умозаключения. Крупнейшие открытия в химии - начиная с производства стекла и кончая производством рафинированного сахара - обязаны счастливой случайности, которая могла выпасть на долю простого любителя, равно как и величайшего ученого.

Вот такой случайности я Обязан и своим великим открытием, может быть, величайшим в мире. Хотя, надо отдать себе должное: к нему привел меня ход моих собственных рассуждений.

Я часто раздумывал над тем, какое действие оказывают на различные материалы мощные электрические токи, пропускаемые через них продолжительное время. Я имею в виду не те слабые токи, которые идут вдоль телеграфного провода, - я говорю о токах высокого напряжения. Я проделал несколько соответствующих опытов и установил, что, проходя через жидкости и различные составы, они вызывают разложение элементов. Вы, конечно, помните известный опыт с электролизом воды. Но я обнаружил, что в отношении металла эффект получается иной и совершенно необычайный. Металл медленно уменьшается в весе, почти не меняясь качественно. Достаточно ли понятно я объясняю?

- Я понимаю все отлично.

- Я брал для опыта различные металлы и получал всегда одинаковые результаты. Каждый раз пропускаемый в течение часа ток приводил к заметной потере веса металла. Теория моя на этой стадии моей работы сводилась к следующему: электрический ток вызывает распадение молекул, некоторое количество их отходит от основной массы в виде мельчайшей, неосязаемой пыли, и кусок металла, естественно, становится легче. Я уже полностью принял для себя эту теорию, как вдруг однажды необычайный случай заставил меня в корне изменить свой взгляды.

Как-то вечером в субботу я поместил кусок висмута в зажимы и провел к двум сторонам куска металла электрические провода, чтобы проверить действие тока на висмут. Я проводил опыты последовательно над всеми металлами, подвергая каждый действию тока в продолжение от одного до двух часов. Едва я установил зажимы и пустил ток, как вдруг мне принесли телеграмму из Лондона, извещавшую меня, что Джон Стилингфлит, старый химик, с которым я был в дружеских отношениях, опасно болен и выражает желание повидаться со мной. Последний поезд в Лондон отходил через двадцать минут, а я жил в доброй миле от станции. Сунув в саквояж необходимые вещи, я запер лабораторию и со всех ног бросился на станцию, чтобы успеть на поезд.

Уже в Лондоне я вспомнил, что забыл выключить ток и что он будет идти через висмут до тех пор, пока не разрядятся батареи. Факту этому, впрочем, я особого значения не придал и тотчас забыл про него. Я задержался в Лондоне до вторника и только в среду вернулся к своей работе. Отпирая лабораторию, я опять вспомнил о своем незавершенном опыте, и мне пришло в голову, что, по всей вероятности, кусок висмута совершенно распался на отдельные молекулы. Я был совершенно не подготовлен к тому, что меня ожидало.

Подойдя к столу, я действительно убедился, что кусок металла исчез и зажимы пусты. Я уже хотел было заняться чем-то другим, как вдруг внимание мое привлекло то обстоятельство, что стол, на котором были установлены зажимы, весь покрыт небольшого размера пятнами какой-то серебристой жидкости - она лежала отдельными каплями или образуя небольшие лужицы. Я очень ясно помнил, что очистил стол перед началом опыта, - следовательно, жидкость эта могла появиться лишь в мое отсутствие, то есть пока я был в Лондоне. Сильно заинтригованный, я аккуратно собрал всю жидкость в сосуд и тщательно ее исследовал. Сомнений быть не могло - это была чистейшая ртуть, без малейшей примеси висмута.

Я тотчас понял, что случай привел меня к химическому открытию чрезвычайной важности. Если висмут, помещенный в определенные условия, подвергнуть воздействию электрического тока, он начнет видоизменяться и постепенно обратится в ртуть. Необходимо, чтобы процесс шел непрерывно, и, очевидно, это проявление какого-то общего закона, а не отдельный, частный факт. Но если висмут превращается в ртуть, во что далее обратится ртуть? Я не мог успокоиться не разрешив этого вопроса. Я снова зарядил батареи и пропустил ток через сосуд с ртутью. В течение шестнадцати часов я наблюдал процесс, видел, как ртуть начала постепенно густеть, становиться все тверже, терять серебристый блеск и принимать тусклый желтоватый оттенок. Когда, наконец, я вытащил металл щипцами из зажимов, у него уже не было никаких признаков ртути, это был иной металл. Простейший анализ показал, что передо мной платина.

Для химика последовательность этих трансформаций, переходов металла из одного в другой, подсказывала очень многое. Может быть, вы уже догадываетесь, Роберт, что я имею в виду?

- Признаться, нет.

Роберт напряженно слушал странный рассказ, глядя во все глаза и полуоткрыв рот.

срок моего отсутствия ток сперва обратил висмут в свинец, а затем уже в ртуть. Плагина весит сто девяносто семь и пять десятых - это как раз следующий в ряду металл, который должен получиться, если продолжать пропускать ток. Теперь понимаете?

- Да, теперь все ясно.

- И тут я пришел к заключению, которое кинуло меня в жар и холод и от которого мысли закружились вихрем. Следующим в ряду стоит золото. Его атомный вес сто девяносто семь. Мне припомнилось, и я впервые это понял, почему старые алхимики всегда упоминали свинец и ртуть как два металла, непременно участвующие в их опытах. Дрожащими от волнения пальцами я снова включил ток, и немногим больше чем через час - скорость процесса превращения всегда пропорциональна разнице веса металлов - передо мной был грубый, в трещинах металл, на все пробы дающий реакции золота.

Это длинная история, Роберт, но, я думаю, вы согласитесь со мной, что важность этого факта оправдывает то, что я так углубляюсь в детали. Когда я полностью убедился, что действительно создал золото, я распилил слиток пополам. Одну часть я послал знакомому ювелиру, специалисту по драгоценным металлам, с просьбой определить качество моего золотого самородка. Над другой частью слитка я продолжал экспериментировать и провел его последовательно через весь ряд металлов - через серебро, цинк, магнезию, - пока не обратил его в литий, самый легкий металл.

- А затем? - не выдержал Роберт.

действию тока. Этот порошок - основа всех основ, это первоэлемент, - иначе говоря, та субстанция, которую теоретически открыл один известный химик и которую он назвал «протил». Я открыл великий закон трансформации металлов под действием электричества, и я первый, кто получил протил. Поэтому, Роберт, если все мои начинания в другом направлении не дадут ощутимых результатов, мое имя, по крайней мере, найдет свое место в истории химии.

ток таким образом, что результаты опыта оказывались более эффективными. Добыв таким способом некоторое количество золота, я продал его за сумму, позволившую мне закупить материалы наилучшего качества и более мощные батареи. Я расширил свои опыты и, наконец, в состоянии был построить себе дом и оборудовать лабораторию так, чтобы продолжать работу в еще значительно большем масштабе. Повторяю, я имею право утверждать, что размер моих доходов ограничен лишь моими желаниями.

- Невероятно! - От волнения у Роберта пересохло во рту. - Просто, как волшебная сказка! Но, храня в себе эту тайну, вы, наверное, испытывали сильное искушение, потребность поделиться ею с другими.

- Да, я думал над этим. Я очень серьезно над этим думал. Одно было очевидно: если я опубликую свое открытие, драгоценные металлы немедленно утратят свою ценность. Что-нибудь другое - янтарь, например, или, скажем, слоновая кость - станет на место золота. А золото будет цениться меньше меди, потому что оно тяжелее меди и в то же время не так твердо. И никто от такой перемены не выиграет. Если же я сохраню свой секрет и буду пользоваться им мудро, я смогу оказать человечеству величайшую услугу. Вот главные основания, и, надеюсь, не бесчестные, заставившие меня дать себе обет молчания, который я сегодня впервые нарушил.

- Я не выдам вашу тайну, - заверил его Роберт. - Уста мои будут запечатаны до момента, когда вы сами снимете с меня запрет.

Если вы будете любезны сопровождать меня в лабораторию, я дам вам представление и о второй.