Автор: | Захер-Мазох Л., год: 1870 |
Категория: | Роман |
VIII. Красный кабачок
Утром, когда Елена осторожно вошла в спальню к Эмме, та уже проснулась. Ее роскошные волосы раскинулись по подушке, окружив прелестное личико золотистым ореолом.
-- Мне хочется еще полежать... я устала, -- проговорила красавица, щуря глазки.
-- Понежьтесь, милая барышня, приберегите свои силы для нынешнего вечера, -- ответила старуха и таинственно прибавила. -- К нам опять приходила еврейка. Она просит вас пожаловать в Красный кабачок.
-- Сегодня вечером?
-- Да, часов в десять.
-- Хорошо.
Утром заезжал Казимир Ядевский, но его не приняли. После обеда Эмма вышла со двора вместе с Еленой, внимательно осмотрела вход в таинственный кабачок и попросила свою мнимую тетушку указать ей, где дом купца Сергича.
-- Отдайте ему эту записку, -- сказала девушка своей спутнице, когда они подошли к дому, -- я подожду вас здесь, на тротуаре.
стал ожидать приказаний.
-- Знаете ли вы, зачем я сюда пришла? -- спросила Эмма.
-- Я знаю все, сударыня, и готов служить вам по мере сил и возможности.
-- Мне придется довольно часто бывать у вас, не вызовет ли это подозрений?
-- Ни в коем случае. Я попечитель братства Сердца Господня, и меня нередко посещают знатные дамы.
Посланные мною вещи здесь?
-- Точно так.
-- Позвольте мне переодеться.
Не прошло и четверти часа, как из дома купца Сергича вышел стройный красивый юноша в венгерке из темно-синего сукна, высоких сапогах и меховой шапочке. На плечи его была накинута шинель, в кармане лежал заряженный револьвер. Эмма превратилась в мужчину, словно бабочка, стряхнувшая золотистую пыль со своих крылышек.
Улица, на которой стоял Красный кабачок, была плохо освещена.
-- Он уже здесь.
-- Господин Пиктурно?
-- Да... Поговорите с ним.
-- Прежде чем принести его в жертву, я попробую обратить его на путь истинный.
Напрасный труд, этот человек должен погибнуть... Я сумею лучше вас устроить это дело. Мальчик влюблен в меня по уши и готов повиноваться мне беспрекословно, -- прибавила еврейка, уходя обратно в кабачок. Эмма заглянула в окно.
Ее глазам предстала обширная комната с почерневшими стенами, на которых были развешаны плохие гравюры. Широкая выручка да несколько столов и скамеек составляли всю ее меблировку. В углу за печкой сидел молодой человек лет двадцати и, по-видимому, дремал. Это был Юрий, один из самых ревностных помощников содержательницы кабачка. Перед выручкой, развалясь в старом ободранном кресле, сидел юноша с вьющимися черными волосами и не спускал глаз с прекрасной еврейки. Это был Владислав Пиктурно, студент Киевского университета, сын богатого польского землевладельца. Судя по наружности, он был человек робкий, застенчивый, даже апатичный.
Дверь медленно отворилась и на пороге показалась Эмма - Рахиль бросилась к ней навстречу.
-- Пожалуйте, барин, -- сказала она. -- Что прикажете подать, рюмку вина или коньяку?
-- Коньяку, -- отвечала Эмма, садясь на скамейку у одного из столов.
Кто это? -- спросил Пиктурно у еврейки.
-- Не знаю, -- ответила она, -- он никогда не бывал здесь.
-- Ты лжешь! Это один из твоих обожателей... Как его зовут?
-- Откуда же я знаю? Спросите у него сами.
-- Вы, вероятно, студент здешнего университета? -- обратился Пиктурно к мнимому молодому человеку.
Нет, я в Киеве только проездом.
-- Вы едете в Одессу?
-- Да, в Одессу.
Наступила довольно продолжительная пауза. Рахиль собрала пустые бутылки и грязные стаканы и вышла из комнаты.
-- Прелесть, что за женщина, не правда ли? -- подмигнул студент в направлении двери.
Эта еврейка?
-- Ну да!
-- Я совершенно равнодушно отношусь к женщинам, они мне давно надоели!
-- Понимаю! Но времена Онегина и Печорин уже прошли. Наше поколение смотрит на женщин иначе и признает их созданиями низшей организации по сравнению с мужчинами.
-- Вы забываете, что между женщинами есть своего рода хищницы, готовые растерзать вас с улыбкой на устах.
Положим, что и так, но мы живем, любим и наслаждаемся жизнью, не помышляя о таких ужасных последствиях.
-- Ну, стоит ли ради этого жить на свете?
-- Заметно, что вы начитались Трентовского<$FПольский Шопенгауэр. (Примечание автора.)>.
-- Я и в руки не брал ни одного из его сочинений.
-- Почему же вы, в ваши годы, с таким равнодушием, даже с таким презрением относитесь к жизни?
Потому что сознаю все ее ничтожество, -- отвечала Эмма, -- и вижу в ней лишь временное и утомительное странствование, нечто вроде чистилища. Назовите мне хоть одно наслаждение, которое не окупалось бы потом кровью или слезами нашего ближнего? Куда ни посмотришь - везде кража, насилие, рабство, убийство!
Вот почему я возненавидел жизнь и отрекся от ее радостей.
-- С такими воззрениями вам бы следовало стать попом или монахом! -- захохотал Пиктурно. -- Но здесь не место для проповеди, и вы не измените моего образа мыслей... Эй, Рахиль, подайте сюда бутылку вина!.. Позвольте предложить вам стаканчик венгерского? -- обратился он к своему собеседнику.
-- Я охотно выпью, если вы позволите мне в свою очередь угостить вас.
-- С удовольствием.
-- Вы, должно быть, медик? -- спросил студент, закуривая сигару.
-- Нет, я философ.
-- Безбородый Сократ! Но чтобы сделаться настоящим мудрецом, вам нужно обзавестись Ксантипою!
-- Перестаньте издеваться над бедствиями рода человеческого, -- возразила Эмма, строго взглянув на свою жертву бесстрастными синими глазами. -- Неужели вас тешат вопли мучеников, проклятия обманутых, рыдания погибающих?.. Оглянитесь вокруг, посмотрите на самого себя - и вы ужаснетесь!
К черту все это! Я хочу веселиться, а не ужасаться. Допустим, что вы правы. В таком случае, мы должны стараться забыть все эти бедствия, а для этого есть только два способа: вино и женщины... Да здравствует любовь!.. Чокнемся!
Эмма отрицательно покачала головой.
-- Так предложите другой тост.
-- Пью за то, что избавляет нас от всех житейских невзгод... Да здравствует смерть! -- торжественно провозгласила Эмма, поднимая свой стакан.
-- Сумасшедший, -- проворчал Пиктурно, между тем как юная фанатичка с каким-то благоговением выпила несколько глотков вина.
Эмма на прощание протянула студенту руку.
-- Вы уже уходите? -- спросил тот.
-- Да, мне не нравится это общество.
-- До свидания!
-- Теперь вы убедились, что я не обманула вас. Я знаю, как трудно обратить этого человека!
-- Я с ним поговорю еще раз.
-- Зачем? -- как змея прошипела Рахиль. -- Это только потеря времени, а он между тем ускользнет от нас. Сегодня он в меня влюблен, а завтра, быть может, променяет на другую. Если вы уже решили принести его в жертву, то сделайте это как можно скорее.
Эмма почувствовала, как мурашки пробежали у нее по спине.
Сегодня? -- спросила она.
-- Нет, не сегодня и не здесь, но непременно в ближайшие дни... Вы не боитесь ехать по лесу ночью?
-- Я не боюсь ничего, когда речь идет о спасении погибающей души. Скоро ли ты передашь его в мои руки?
-- Елена даст вам знать, когда наступит время.
-- Хорошо, я принесу его в жертву.
На улице не было ни души. Эмма закуталась в шинель и быстрыми шагами пошла к дому купца Сергича, чтобы снова переодеться в женское платье. Возвращаясь домой, она заметила, что ее преследует молодой человек. Это ее встревожило: она прибавила шаг и свернула на одну из людных улиц, надеясь исчезнуть в толпе. Но незнакомец не терял ее из виду. Тогда она остановилась и грозно посмотрела на него. Но это не помогло.
-- Жестокая красавица! -- шепнул он ей. -- Ледяная богиня любви!
Убедившись в том, что причиной преследования была ее внешность, Эмма спокойно продолжала свой путь. Незнакомец проводил ее до самого подъезда. Войдя в комнату, девушка приказала не зажигать свечей и, подойдя к окну, увидела, что таинственный поклонник ее все еще стоит у нее перед домом.
-- Мечтай, голубчик, -- подумала она, -- мечты сладки, но каково-то будет пробуждение.