Губительница душ.
XIII. Сестра милосердия

XIII. Сестра милосердия

-- Вы сейчас должны ехать по срочному делу, милая барышня, -- сказал Эмме Сергич, придя к ней однажды рано утром, когда та только что проснулась. -- Апостол никому, кроме вас, не может доверить такого важного дела. Вы поедете в качестве сестры милосердия нашего братства в имение пожилой бездетной вдовы, госпожи Замаки. У нее горячка... Вы не боитесь заразы?

-- Я ничего не боюсь, -- отвечала девушка, -- на все воля Божия.

-- В таком случае, не угодно ли вам пожаловать ко мне?

-- Позвольте мне только одеться.

Несколько минут спустя Эмма уже была в доме Сергича. В костюме сестры милосердия она стала похожа на кроткую мадонну. Купец вручил ей запечатанный конверт, прося вскрыть его только после приезда на место назначения. Экипаж и лошади были уже готовы: на козлах сидел знакомый нам крестьянин Долива, один из многочисленных клевретов апостола.

Было уже за полдень, когда мнимая сестра милосердия приехала в имение вдовы. Прочитав данную ей инструкцию и удостоверившись, что последний клочок бумаги сгорел в камине, она осторожно вошла в спальню больной.

Это была довольно большая, слабо освещенная комната, вся пропитанная тяжелым, удушливым запахом. Эмма отдернула портьеры и открыла окно.

-- Доктор давно уже приказал это сделать, да мы не посмели, -- тихонько проговорила сидевшая у кровати старушка.

Больная открыла глаза и приподняла голову с подушки. Это была женщина лет около сорока, худая, бледная, с впалыми щеками, рыжими волосами и большими, умными, серыми глазами.

-- Кто вы такая? -- спросила она, не без удивления взглянув на незнакомую ей женщину.

-- Я сестра милосердия из Киева.

-- Хорошо... Я очень рада... Как вас зовут?

-- Сестрой Варварой.

-- Ах, как мне жарко!

-- Я открыла окно, теперь вам будет прохладнее.

-- Благодарю вас... Я лежу здесь, словно в могиле... Не похоронят же меня заживо... Неужели болезнь моя смертельна?

-- Нет!.. Я надеюсь, что с помощью Божьей вы вскоре поправитесь.

-- Бог прислал мне ангела-утешителя... -- и больная, поцеловав руку Эммы, повернулась лицом к стене.

Сестра милосердия выслала старушку вон из комнаты и заняла ее место у кровати больной. С этой минуты она ни днем, ни ночью не отходила от своей пациентки, в точности исполняя все предписания местного доктора и делая это спокойно, терпеливо, с улыбкой сострадания на губах.

-- Плохо мне... очень плохо... Скажите мне правду... болезнь моя опасна?

-- Доктор совершенно доволен ходом вашей болезни.

-- Да... но не худо было бы послать за священником.

-- Если вам угодно...

-- У меня еще не написано духовное завещание... Никто из нас не знает, когда Господу будет угодно призвать его к себе... Надо приготовиться.

-- Позвольте, я напишу под вашу диктовку.

-- Это еще успеется... Мне еще не хочется умирать...

Эмма улыбнулась.

-- Чему вы смеетесь? -- спросила госпожа Замаки.

-- Я не понимаю, как можно бояться смерти или любить жизнь так, как ее любят некоторые люди. Я с радостью пожертвовала бы своей жизнью, если бы это могло возвратить вам здоровье.

-- Вы - ангел!

-- О, нет!.. Этой временной жизни я предпочитаю жизнь вечную. Во время нашего земного странствования нас осаждают искушения, и мы грешим на каждом шагу.

-- Правда... правда... Но скажите, почему так желаете умереть вы, такая молодая и красивая?

-- Да, я жажду смерти, но не случайной, а добровольной, той, которой умирали святые мученицы.

-- И вы надеетесь этим способом спасти вашу душу?

-- Такая жертва угодна Богу, и Он дарует нам за нее отпущение грехов.

-- Быть может, вы и правы.

Светало. Больная задремала не на долго, но вскоре очнулась, приняла лекарство и прошептала:

-- Пошлите за священником... сейчас же.

Желание умирающей было немедленно исполнено. Она исповедалась, приобщилась святых тайн и почувствовала значительное облегчение и в нравственном, и в физическом отношении. По уходе священника она долго разговаривала с сестрой милосердия и, между прочим, спросила:

 Кого бы мне назначить моим наследником? Посоветуйте, моя милая...

У меня есть дальние родственники, но я, кроме неприятностей, ничего от них не видела. Не благоразумнее ли будет, если я оставлю мое состояние на богоугодные заведения?

-- Эту мысль внушил вам Отец небесный! -- воскликнула Эмма. -- Напишите духовное завещание в пользу нашего благочестивого братства, которое питает голодающих, одевает нагих и лечит страждущих. Таким способом вы окажете благодеяние многим тысячам несчастных.

-- Я это сделаю... Принесите сюда бумагу и чернила.

-- Положите его в мой письменный стол, -- сказала помещица, когда завещание было написано под ее диктовку и скреплено ее подписью. -- Нет, лучше спрячьте его у себя... так будет безопаснее... Здесь, наверно, есть шпион, подосланный моими родственниками...

Вечером у открытого окна внезапно показался апостол. Больная не могла его видеть, потому что ее кровать была огорожена ширмами, но Эмма невольно вздрогнула.

-- Что с вами? -- спросила помещица.

-- Ничего... мне надо сходить за льдом.

-- Ей гораздо лучше, -- шепнула она, -- доктор сказал, что есть надежда.

-- А завещание в пользу нашего братства уже написано?

-- Да, моей рукой.

Апостол кивнул и, помолчав несколько минут, сказал:

 Этим твоя миссия еще не оканчивается.

-- Знаю... я останусь при больной до ее выздоровления.

-- Нам надо позаботиться о спасении ее души... Не говорила ли она тебе, что у нее на совести лежит тяжкий грех?

-- Нет, не говорила.

-- Постарайся выведать эту тайну, но сделай это как можно осторожнее, больные вообще недоверчивы... и постарайся обратить ее на путь истинный.

 Я сделаю все, что от меня зависит, но мои старания могут оказаться безуспешными.

-- Ты должна спасти эту заблудшую овцу каким бы то ни было способом. Я вполне полагаюсь на тебя, будь только мужественна и непреклонна. Сам Господь избрал тебя для совершения этого великого подвига.

-- С Божьей помощью я преодолею все препятствия.

 Прощай, дитя мое.

Апостол благословил молодую девушку и ушел.

-- Видишь... видишь!.. -- неожиданно вскричала она, указывая в угол своей исхудалой рукой.

-- Вижу, -- с невозмутимым спокойствием отвечала Эмма.

-- И волосы не становятся у тебя дыбом?.. Чего он хочет?.. Что он говорит?

-- Он обвиняет вас в преступлении.

 И обвиняет справедливо!.. Я виновница его смерти? Я... жестокая, неумолимая, бессердечная женщина... Неужели Господь не пощадит меня?..

-- Вы можете искупить этот грех вашей смертью.

-- Я готова умереть, если это угодно Богу.

-- Эта очистительная жертва необходима.

-- Как?! -- вы требуете, чтобы я наложила на себя руки?.. Нет! Ни за что на свете! Я жить хочу!

Около полуночи старуха пришла доложить сестре милосердия, что из Киева приехал какой-то господин и желает ее видеть. Эмма вышла в смежную комнату, где ее ожидал Сергич.

-- Пойдемте в сад, -- шепнул он ей, -- я сообщу вам новые инструкции.

Луна вышла из-за облака и осветила пустынные дорожки, на которых вычурными узорами рисовались обнаженные ветви деревьев.

-- Подайте мне духовное завещание, -- сказал купец, когда они остановились в глубине сада, у полуразрушенной беседки, -- вот вам письменное приказание апостола.

-- Не открыла ли она вам своей тайны?

-- Нет, но в бреду называла себя виновницей смерти какого-то мужчины...

-- Ее мужа. Да, кровь его вопиет... Пока эта женщина больна, она будет и раскаиваться, и обещать вам золотые горы, а как только выздоровеет, снова начнет вести греховную жизнь.

 Что же прикажете мне делать?

 Вот вам лекарство для ее души, -- сказал купец, вынимая из кармана пузырек, до половины наполненный темно-бурой жидкостью, и прибавил: - Она должна умереть.

-- Когда?

-- Нынешней ночью... Решаетесь ли вы это сделать?

-- Да будет Его святая воля! -- смиренно склонив голову, отвечала мнимая сестра милосердия.